сентенция о сгоревших

2.1. У Инуи на лице лучи солнца переплетаются. Коко неожиданно для себя залипает на подрагивающие ресницы Сейшу во сне, поправляет падающие на лицо светлые пряди, касаясь пальцами щек и висков, и снова залипает: на шрам от ожога, на новую царапину рядом с носом, на губы. Коко обращает внимание на открытое нараспашку окно, только когда Инуи поворачивает голову в его сторону. (Инуи все еще далеко, понимает Хаджиме, и эта мысль неприятно колит). Проскальзывает мысль, что Сейшу совершенно неосторожен. Поэтому Хаджиме тянется, чтобы его закрыть, придерживаясь за подоконник. Пальцы скользят к спине Инуи вычерчивать созвездия, но Коко себя останавливает. Хаджиме замечает, что у него руки дрожат. – Мы же помиримся? – шепчет он. Коко мог бы почувствовать как внутри него что-то взрывается, но внутри он ничего не чувствует, кроме пустоты и почти сгнивших органов. Снаружи Коко чувствует только неслучившиеся касания Инуи. 1.1. Они чаще встречаются в библиотеке или в пустых коридорах здания. Инуи не хотел бы, что бы они вообще встречались. Серая масса людей сбивает с ног. Коко думает, что им впервые не повезло учиться в разных классах одной школы. Коко думает, что со вторым годом старшей школы ему в принципе страшно не везет. Потому что Инуи почти рядом, но никогда не близко, потому что учителя явно недолюбливают Хаджиме, дома всегда полупусто и внутри Коко тоже. Потому что Инуи все еще нависает серой тенью за его спиной и не складывает руки наподобие крыльев. Серая масса морали ломает мосты между, Коко вспоминает о том, что Инуи его еще не простил. Вспоминает, что Майки все еще пишет ему, даже после того, как вечный герой Такемичи развалил Свастонов-Канто, пытаясь спасти Манджиро, но не пытаясь спасти тех, кто ему дорог. Хаджиме напоминает (скорее себе, чем кому-то, что сила в тех, кто рядом с тобой). Коко благополучно игнорирует все сообщения Сано под предлогом сломанного телефона и инфляции в стране, спасибо, что Майки в экономике ноль. Майки не везет, потому что он остался один и Коко понимает его на всех уровнях кривых ступеней многоэтажек (с них хорошо летается и без крыльев). Коко умеет врать и это никому не идет на пользу. Поэтому Инуи все еще видит вместо себя Акане в зеркале, представляя Коконоя, поэтому все думают, что Хаджиме важны только деньги, поэтому, наверное, Коко вчера пытался утопиться в ванной. Дешевое искусство на стенах акрилом. Как завещал им Франсуа Фенелон "кто лжет, тот недостоин быть человеком". Хаджиме считает себя ходячим трупом и бессилием. Коко почти всегда один, – вспоминает, и сожалеет, что оттолкнул всех, к кому его тянет. [точне, Инуи]. Если бы Коко был таким же лохом, как Майки и Такем(у)ичи, то его ноги целовали на один труп больше, чем сейчас. Почему-то смерть Изаны Хаджиме сваливает себе на плечи. Почему-то снежные глаза Какуче снятся ему, а не Рану, который готов был похоронить обоих. Почему-то из всех людей на земле больше всего не везет Коко (с рождения), так ему кажется. Et eras Deus, sed in oculis aliorum vos lutum.* Коко себя не чувствует. Точнее, Коко слишком сильно чувствует пустоту, в себе, вокруг себя, в глазах напротив. 1.2. Занавеска оборачивает Инуи в прозрачную пелену. Деревья красными листьями сливаются с кровью. Почти все группировки гопников развалились, но сами члены (еле живые) держатся и все еще умеют драться. У Инуи прозрачно-молочные глаза, кривые губы, переломанные руки и красные каблуки в чужих органах. У Инуи пустой взгляд и он слышит это каждый день. У него разбитое лицо, содранная до костей кожа, у него пепел в волосах, разбитые стекла и новые каблуки. Улыбайся, Инуи, – проповедуют ему. Сжирай небо, глотай бордовую кровь вперемешку с землей, дыши дымом, дыши дымом, дыши дымом, – проповедуют ему. Инуи бы сгорел вместо Акане, честно. (Коко был бы счастлив). Инуи опять в первую очередь думает о Хаджиме, а не о себе. (Гребаный) Хаджиме, копошащийся в своей поломанности, который не может смотреть другим в глаза и видеть что-то хорошее. Коко мог бы хоть раз посмотреть в глаза Сейшу (и увидеть там белую пустоту) (Гребаный) Хаджиме, который погряз в кровавом месиве из-за денег. Инуи бы его вытащил. Инуи бы не путался в числах, обещал бы вырвать из груди сердце и блюдце в золотом флере принести к ногам Коко. 2.2. Коко по умолчанию для всех считается светом и Инуи этого не понимает, потому что все в Хаджиме говорит, что он застрял в глубокой темноте. Коко много врет, много скелетов прячет за спиной, слишком часто спотыкается, падает, но делает вид, что уже добрался до вершины. Иногда Сейшу кажется, что Коконой уже не сможет выбраться оттуда. Сейшу видит его в школе, в коридоре, на совместных уроках физкультуры, рядом с воротами школы. Сейшу видит его и минуты горят красивым синим, и, честно, этот синий мог бы быть таким же красивым, как Коконой. И в голове звенит забытое "Инупи", которое Сейшу игнорирует. Так же правильней? Так же лучше? Для обоих? Такемичи же говорил не держать прошлого, поэтому каждый раз возвращается в него, чтобы сделать лучшее будущее. Инуи знает, что Ханагаки только все портит. Инуи знает, если сделать что-то один раз, то он сделает это еще раз обязательно. Если зашить рот красными нитками, он точно больше не заговорит. Если разорвать красные нитки, он все еще не скажет ни слова. 3.2. Бледное утро в осенних цветах туманом танцует на веках. Отличное утро, чтобы сойти с ума или с правильной дороги (Коко именно это и делает, пока Инуи несет четыре глицинии на могилу Акане). В ч/б эффектах, два на три, Коко вешает фотографию на стену и прикрепляет рядом вырезанное из красного картона сердце. 3.1. Инуи мог бы выблевать базилик и бегонию в новолуние с третьего на четвертое. Забери меня с собой, пожалуйста. 4.1. Терять Коко в своих же руках Инуи кажется больнее, чем для Чифую терять Баджи, чем для Дракена терять Эму, чем для Какуче терять Изану, чем для Коко терять Акане, чем хоронить Дракена составом растерявшихся свастонов. Инуи эгоист, потому что только он заботится о своих чувствах. Инуи бы хотел быть немного лучше, но не для кого. (Мертвых не считают). Немного больше, немного лучше – Сейшу рассеянный в воздухе туман. Коко – нефтяные разводы в чистых водах. Холодный воздух разрезает льды кипящих океанов. 1.3. – Она сказала, что ты противный. – Мне сказали, что ты противный. – Почему ты не можешь быть лучше. Сейшу жаль, что у него нет ножа для них или для себя. Сейшу знает, что он пустой, а еще он знает, что канцелярские ножи режут кожу не так, как нужно, а чтобы летать нужны крылья, которых у Инуи нет. И самую крепкую веревку ему еще не подарили руки, к которым он хотел бы прикоснуться. Сломанная сингулярность. Но руки, к которым он хотел бы прикоснуться умеют сильно бить и удачно попадать в лицо Инуи. Они удачно ломают Сейшу и спасают от черных дыр под ногами, от проваливающейся земли и других людей. "Спроси: где ты? И я отвечу, что сплю под невыпавшим снегом твоих осенних листьев, глупо, да. Коко синоним к словам глупость и кретинизм". Разложившаяся живопись на потолке храма. Живопись от слова жизнь, Инуи и Коко от "спаси меня" до "жизнь прекрасна и я в ней словно сожженный на солнце призрак". Вечный сон длится мутные секунды. Застревать между галлюцинациями о прошлом и настоящем – плохая затея. Закрывать глаза, когда только проснулся – тоже. У Коко слишком смазливое лицо, – слышится со всех сторон. И Инуи знает как сильно все влюблены в него. (и он [не] тоже). Хаджиме много себе позволяет, а Сейшу все еще называет его по имени, и они все еще умеют драться [в школьном дворе или в парке, где умер Дракен и нес Эму на руках к взорвавшимся вселенным]. Коко часто говорит отстойные вещи или то, что злит Инуи, например, ты похож на Акане, но сейчас Коко говорит: – Ты красивый. И это, по сути, то же самое, что сказать "Акане". Акане была, теперь есть земля, погребенная под невыпавшим снегом. Коко говорит: – Инупи, – и голос, как режущая сталь об сталь – отдается звоном в ушах. "Твой шрам. Я могу докоснуться?" Коко говорит много отстойного, того, чего говорить не стоило бы. Вообще не надо было подходить к Сейшу в полупустом школьном дворе и начинать делать вид, что они друзья. Инуи, бледным туманом и упавшим небом, кривой и неправильный (провальный). Он ближе подходит к Коко, замахивается и бьет. Инуи драться умеет, Хаджиме на мгновение забывает, что он тоже. "Я вообще-то касса, финансы, банк, экономика, но ничего, что было бы синонимом к живому человеку, Инупи, ты дерешься со стеной с кляксами синего и белого, вместо картин Ван Гога". Коко уворачивается, удары остановить сломанными руками не получается. Инстинктивно локтем в чужую спину и ломает прозрачные крылья Сейшу. Инуи больше не взлетит. Он перестал взлетать, когда подружился с Коко. Когда крылья обгорели в пожаре и Коко не спас их. Сейшу бьет со всей силой, пытаясь выбить зубы, но у Коко они, кажется, тоже золотые. Коко останавливает руку, летящую в лицо, вторую кладет Инуи на затылок и прижимает к своему плечу. (Коко не совсем бездарность, раз смог обнять того, кому это сейчас очень нужно). – Ты расслабился. Коко знает, что Инуи бьет сильнее, Инуи не промахивается, удары Инуи невозможно остановить. Коко понимает, что если бы это был кто-то другой, а не он, то Инуи избил бы до смерти. – Хаджиме, я устал. – Я знаю. Ты можешь закрыть глаза. Коконой падает с Инупи в кучу медных листьев промокших и грязных после дождя. Он держит в своих руках упавшего ангела со сгоревшими, переломанными, разбившимися крыльями, как прощение за все что он сделает, и падает вместе с ним в перламутровый хаос. 4.2. Икс стремится к нулю, Инуи стремится к земле, Коко стремится к губам Сейшу. Так было, так могло быть, так думает Хаджиме во время ночных сеансов после кошмаров и помятой кружки кофе. "Прости", – думает Коко, перевернутая реальность переворачивается еще раз, снег медленно падает, пачкая землю грязной кровью. Солнце перегорает сегодня утром. 3.3. Драться под музыку о любви, разговаривать по душам под музыку уличных музыкантов, целоваться под опенинг любимого аниме. Останавливать себя от падения под бушующее море на картинках, тянуться к спасению в чужих руках под падающее солнце на фресках, смотреть в чужие глаза под чужие пустые взгляды. Несчастные люди несчастны, потому что нужно равновесия добра и зла, хорошего и плохого, живых и мертвых, богатых и бедных, счастливых и несчастливых. 2.3. – Не повторяй за Майки, не строй из себя Бога, – просит Инуи. – Сделай вид, что ты герой (не плаксивый), спаси меня и обними так, чтобы у меня переломались ребра. Инуи замирает на мгновение. На мгновение пытается представить хруст костей (например, как хруст сгораемых стен в доме), но представляет только потерянного Коко, который в последний раз был счастливым до пожара дома Инуи. Сейшу оборачивается к Хаджиме, делает два шага вперед, чтобы стоять вплотную и обнимает Коко. Кости не ломаются, но лампочки внутри перегорают. Голова Коко падает Сейшу на плечо и Хаджиме впервые за долгое время разрешает себе заплакать. И Сейшу впервые за долгое время видит чужие слезы, а не пересыхающие океаны на своих щеках. Инуи теплый, от него солнечные лучи в разные стороны направлены и Хаджиме чувствует как он тает в чужих руках. – Я не хочу зарабатывать, я не хочу драться с тобой, я не хочу, чтобы ты думал, что я вижу в тебе Акане, я не хотел душить тебя. – Я знаю. Ты можешь закрыть глаза. Коко руками по чужим рукам скользит к плечам, к шее (Инуи даже не дергается), к щекам, к волосам, зарывается в них. Коко пальцами чертит кривые линии по лицу Сейшу, губами приближается к его губам и не может преодолеть миллиметры. – Ты не хочешь этого, – слишком твердо говорит Сейшу. И Коко почему-то верит. И Коко понимает, что это второй раз, когда Инупи не прав. 1.4. Когда у Инуи спрашивает удобно ли ему на каблуках, он отвечает, что ими легче проколоть чужую глотку. Ему кажется это бесконечность – точкой сингулярности – стагнацией. Когда чужие кулаки врезаются в лицо Сейшу, он не может себя остановить. Когда он чувствует руки на шее (эфемерное чувство), Сейшу хочется исчезнуть. Это не Коко, поэтому он бьет со всей силы и может забить до смерти (одними кулаками, разжеванными в фарш после стен и Коконоя). Инуи получает в лицо кулаками и камнями, которые лежат под ногами. Перемолотые принципы стреляют в голову свинцовыми тучами (пулями). Инуи умеет драться и забивать до смерти. Инуи умеет получать, умеет с губ слизывать кровь и хранить пыль в руках. Инуи умеет защищать себя и других, избегает подножек и они работают против них самих – люди падают к ногам Сейшу и облизывают каблуки. Инуи умеет прощать, одновременно гореть и тонуть, умеет сдерживать себя, наверное, именно поэтому он до сих пор жив. Но Инуи не умеет не падать от подставных героев с кирпичом по затылку или ножом в спину, или пистолетом в груди, железными стенами и деревянными волнами холодного моря, заливающего Йокогому. Инуи глотает кровь вперемешку с отвращением к нему и дорожной пылью. Инуи всегда выходит победителем. 2.4. Инуи дергается, прежде чем окончательно прийти в себя. Чувствует под лопатками холодный асфальт, на глазах – чужие ладони. – Проснулся? Ты не так долго здесь лежишь. – Коко? – Да, я. – Я хотел бы открыть глаза. – Подожди. Коко смотрит на Сейшу, побитого, кажется, еле живого, разукрашенного в алый цвет. Закатное солнце еле пробивается сквозь небо, чтобы станцевать последний вальс на лице Инуи. – Прежде чем я открою тебе глаза, хочу спросить ты хочешь меня видеть? – Да. – Кого ты хочешь сейчас видеть: своего друга или того, кого все считают кассой для денег? – Я хочу видеть Коко. – Коко или того, кто видит вместо тебя Акане? – Нет, – Сейшу громко и тяжело выдыхает, в ребрах отдает болью и заржавевшими моторами вместо обоженных горячим воздухом органов, голова тяжелая, – хочу видеть тебя. – Хорошо. Я убираю руки. – Стой. Сейшу останавливает ладони Хаджиме, сцепляя вокруг запястий свои холодные пальцы. Время останавливается на мгновение, но на самом деле, Коконой чувствует как секунды капают с его лица на асфальт рядом с Инуи. – Ты мне нравишься. Хаджиме замирает. – Точнее, очень нравишься. Леденеет, теряется, а внутри все горит, горит, горит. Коконой удивляется, что это не цветы или бабочки или расправившееся руки Инуи в крылья за спиной. – Точнее... – Я люблю тебя, – перебивает Коко. Он отрывает ладони от лица Инуи, смотрит на его разбитое лицо, ходящие волнами зрачки и радужку, на непонятные чувства, которые Инуи облачает наголо через лицо и сильнее сжимающие запястья руки. Хаджиме приобнимает Сейшу за плечи, помогает встать, прижимая замерзшего Инуи к себе. Гладит большую царапину на его лице и предлагает донести его до дома. Усаживает к себе на спину, спросит обнять крепче. И пропускает что-то мимо себя, впуская Сейшу внутрь. – Хаджиме, спасибо, – шепчет Инуи, зарываясь холодным носом в шею Коко. Коконой чувствует тепло, слепящий глаза белый, исходящий от Инуи, чувствует чужие руки почти у себя на шее, капающий акрил с потолка, фотографию в эффекте ч/б два на три с прикрепленным сердечком из красного картона между ними. Чувствует падающий снег, в котором застревают ноги, который вяжет и липнет к лицу. Коко не чувствует дыхания Сейшу. Крылья отрезают, когда они только расправились. Серая масса падающих перьев на землю подкашивает ноги. У Хаджиме опять не получается спасти людей, которые ему дороги.