***
Изуку и Шота входят в торговый центр и направляются в обычный магазин Шоты, где мужчина покупает себе одежду, когда это необходимо в первую очередь. Очевидно, Изуку нравится его стиль, и, если Шота мысленно хихикает, то Хизаши услышав, как парень это говорит, вероятно, схватил бы сердечный приступ. Он всегда твердит о том, что стиль Шоты — отстой, и «Это не совсем стиль, если всё, что ты носишь — это черный, Шота». Шота не видит проблемы в том, как он одевается, и, очевидно, Изуку тоже. Он прячет ухмылку в своём шарфе, представляя обезумевшее лицо Хизаши. — Хорошо, малыш. Иди и найди то, что тебе нужно. Я буду здесь. Не беспокойтесь о ценах, — говорит Шота, входя в магазин. Они проводят в магазине не менее тридцати минут, Изуку всегда оглядывается на Шоту, как будто спрашивает, не слишком ли высока цена рубашки или пары брюк. И каждый раз Шота успокаивал ребёнка, что всё в порядке и у него более чем достаточно денег, чтобы купить ему одежду. Хотя это, очевидно, не помешало ребёнку волноваться, но это нормально. Шота успокаивал бы ребёнка столько раз, сколько ему было нужно. — Обувь следующая или ты хочешь попробовать в другом магазине купить ещё штаны? — Парень смотрит на него, когда они отходят от прилавка, где Шота должен был скрыть от парня общую цену. — Обувь, я думаю. — Тон Изуку неуверенный, как будто он ждёт, что Шота сделает ему замечание за ответ на вопрос. Герой, конечно, этого не делает. — Тогда ладно. — Шота протягивает руку Изуку, чтобы успокоить ребёнка. За время, проведённое в последнем магазине, толпа стала плотнее, и Шота беспокоился, что у ребёнка может начаться приступ паники. Изуку качает головой, как бы говоря, что ему это не нужно, и они продолжают свой путь.***
На обратном пути из обувного магазина (Изуку получает ещё одну пару боевых ботинок, которые Шота действительно должен был предвидеть), Изуку исчезает с его стороны. Шота проклинает себя, когда начинает набирать Цукаучи. Шота должен был обратить на это внимание. Толпа становилась плотнее по мере того, как продолжался день, но ребёнок продолжал уверять его, что всё в порядке и что он не потеряется, не отвлечется, не ловя ещё один приступ паники. Теперь герой бегал повсюду, ища своего ребёнка, который действительно мог бы быть где угодно в большом торговом центре. Он побежал назад, глядя в каждый боковой коридор между магазинами и каждую витрину магазина, просто чтобы заметить своего ребёнка. Его разум продолжал дрейфовать к сценариям «что, если», и он продолжал стряхивать их. «Где он?» и «Пожалуйста, пусть он будет в порядке» — это единственные мысли, проносящиеся через голову Шоты, когда он бежал в поисках Изуку.***
Изуку хотелось плакать. Он пожалел, что не держался ближе к Шоте и отвлёкся на котенка, выставленного в витрине зоомагазина. Теперь он прижат к кирпичной стене между двумя магазинами с одним из тех мужчин, что давали ему денег, заставляя себя глотать. Его руки блуждают по рубашке. — Ты нашел нового владельца? Ха, Котёнок. — Голос мужчины режет ему уши, и ему приходится сдерживать всхлип. Этот человек также был одним из его наименее любимых, к кому можно было обратиться. Он был груб каждый раз и всегда думал, что Изуку принадлежит ему. Это заставляло его кожу зудеть и покрываться мурашками, а сердце колотилось резким стуком о ребра каждый раз, когда они соприкасались. Он ненавидел это. Он ненавидел то, что ему пришлось обратиться к отвратительным взрослым, чтобы получить помощь, живя на улице. От этого ему захотелось блевать, что заставляло его чувствовать себя мерзким и грязным. Он хотел к Шоте. Он хотел к единственному взрослому, которому мог доверять. Он хотел к человеку, от которого пахло кофе и кошками; хотелось находиться в безопасности и, осмелюсь сказать, доме. Изуку закрыл глаза, не желая смотреть в фиолетовые глаза, которые означали боль. Он не хотел быть здесь, вдыхая запах человека, от которого пахло сигаретами и алкоголем. — Котенок убежал? Ты давно меня не навещал. Почему ты заставляешь меня грустить? — Мужчина заставил Изуку посмотреть ему в глаза, Изуку в ответ крепче зажмурился. Изуку надеялся, что мужчина не использовал свою причуду. От этого у него сильно кружилась голова, за неимением лучшего слова. Случайные слёзы текли по его щекам, когда Изуку пытался продержаться, пока Шота не найдёт его. «Я хочу домой», — это было все, о чём Изуку мог думать, пока мужчина продолжал блуждать глазами и руками по его телу.***
Шота нашел Изуку, его сына, его ребёнка, будучи прижатым к стене, когда мужчина бродил по его телу руками. К чёрту протокол, всё, что Шота мог видеть, было красным. Без колебаний Шота выхватил свой шарф для захвата и оторвал мужчину от своего сына. Если мужчину так резко швырнуло о кирпичную стену напротив Изуку, что раздался тошнотворный треск, то, конечно, Цукаучи не станет ворчать ему об этом, когда он доберётся сюда. Кстати говоря, ему, вероятно, следует сообщить детективу, где они находятся. Герой быстро отправляет своё местоположение в текстовом сообщении детективу. Шота хочет разбить другого мужчину лицом о стену, но он знает, что у него есть ребёнок, который должен гарантировать их безопасность, поэтому он отодвигает мысли о том, чтобы искалечить мужчину, в сторону и сосредотачивается на своем сыне. — Эй, Изуку, теперь ты в безопасности. Мы в порядке. Он не причинит тебе вреда. — Изуку посмотрел на него с того места, где он рухнул на пол, его зелёные глаза мерцали непролитыми слезами, а на щеках виднелись следы слёз, соединяющие золотисто-коричневые веснушки. — Эй, это нормально — плакать, Изуку, малыш. Цукаучи — помнишь Цукаучи? — скоро будет здесь. Если ты чувствуешь себя нормально, ты можешь дать ему свои показания. Изуку кивает и тянется к рукам Шоты, которые он с радостью предлагает. Цукаучи и паре полицейских не требуется много времени, чтобы добраться до входа в небольшой коридор между магазинами. Изуку не поднимает глаз от того места, где он играет с руками Шоты, и герой видит, как по лицу ребёнка текут тихие слёзы. Шота только коротко кивает в сторону лежащего без сознания мужчины. Двое полицейских кивают ему в знак признательности и, удерживая мужчину, начинают выводить его из торгового центра в наручниках. Ни один из офицеров не говорит о сломанном носе мужчины и сломанной челюсти от того, как сильно он ударился о стену. Цукаучи, с другой стороны, медленно подходит к сыну и отцу (всё еще не юридически, но Шота может подождать. Он будет терпеливо ждать столько, сколько нужно Изуку) и приседает на корточки, находясь на приличном расстоянии. — Привет, малыш, — начинает Цукаучи, и это привлекает внимание Изуку, потому что он немного слышал, чтобы его так называли. — Я детектив Цукаучи Наомаса. Ты можешь называть меня Цукаучи, если хочешь. Я просто хотел задать несколько вопросов. Ты не против? Изуку кивает, и детектив достает блокнот, сообщая о своих движениях испуганному ребенку, сидящему поодаль от него. Шота слегка сжимает руки ребёнка в форме утешения, прежде чем позволить Изуку вернуться к игре с ними. — Мы начнём с нескольких довольно простых вопросов. Хорошо? Кивок. — Отлично. Не мог бы ты назвать своё полное имя, пожалуйста? — …Изуку. — Спасибо, Изуку. — Цукаучи не упоминает, что ребёнок не называет свою фамилию. — Сколько тебе лет, Изуку? — 12. — Хорошо. Спасибо. — Цукаучи делает вдох, прежде чем продолжить, смесь эмоций борется на его лице, прежде чем тщательно выстроенный нейтралитет займет свое место. — Ты знаешь этого человека, который… — Цукаучи замолкает, очевидно, не зная, как сформулировать остальную часть своего вопроса. — Пытался совершить сексуальное насилие надо мной? Да, я думаю, что мог бы сказать, что я его знаю. — Шота втягивает воздух от отстранённого тона своего ребёнка. Это звучит как-то неправильно. Его ребёнок не должен был так говорить, чтобы отвечать на вопросы о сексуальном насилии. — Верно. Такое случалось раньше? — Нет, они обычно не приходят ко мне. Обычно я должен сначала навестить их. — Шоте не нравятся последствия этого. Вместо того, чтобы больше думать об этом, он не сводил глаз с Изуку, убеждаясь, что дыхание ребёнка не замедляется и не учащается. — Они? Ты не мог бы уточнить, кто такие «они»? — Шота может сказать, что Цукаучи не нравится расспрашивать ребёнка о чём-то настолько травмирующем, особенно сразу после такого травматического инцидента, как этот. Шота не сводит глаз со своего ребёнка, пытаясь убедить себя, что с ребёнком всё в порядке и что теперь он в безопасности. Ему не нравится слышать об этом, и он предполагает, что никогда не услышит. — Да. Взрослые. У меня не было бы другого выбора, кроме как пойти туда. Хотя он был худшим из них. — Царапанье ручки по бумаге отвлекает внимание Шоты от разглядывания своего ребёнка. — Верно. Я думаю, что это всё. — Цукаучи бросает взгляд в сторону Шоты и герой кивает. — Спасибо, Изуку. Я пойду. Как только детектив уходит, Шота поворачивается к своему ребёнку. — Эй, малыш, как насчёт того, чтобы мы пошли домой, и ты мог бы заказать остальную одежду онлайн? Звучит как план? Кивок. — Хорошо. Тебе нужно немного пространства? Нажатие, нажатие. Шоту не удивил внезапный невербальный ответ, и он соответствующим образом приспособился. — Понял. Хочешь подержать меня за рукав? Нажатие. — Хорошо, тогда пойдём. — Шота встает и терпеливо ждёт, пока Изуку последует его примеру. Когда малыш цепляется за рукав Шоты, мужчина выводит их из торгового центра. (Когда они возвращаются домой, Изуку сбрасывает ботинки и быстро падает на диван, Мит и Трее сворачиваются рядом с ним и громко мурлычут. Шота подходит к столу, где он оставил свой компьютер, и приносит его Изуку со словами: «Когда ты почувствуешь себя лучше, можешь поискать в интернет-магазинах то, что тебе нужно. Не беспокойся о ценах». Всё, что он получает в ответ — это тихое гудение, но этого достаточно, чтобы мужчина знал, что ребёнок в порядке и не находится на грани панической атаки или дезориентации. Шота перекладывает работы своих учеников на кофейный столик и прислоняется к дивану, достаточно близко, чтобы Изуку мог протянуть к нему руку, если захочет. Им обоим достаточно знать, что они в безопасности и вернулись домой).