Я хочу поцеловать тебя

       Таинственная тишина, царящая в школьной библиотеке, располагала к чтению, но буквы перед глазами расплывались, превращались в кляксы — слов не разобрать. Что-то о капитане «Ниньи» — одного из трех кораблей, на которых Христофор Колумб отправился в свою первую океанскую экспедицию. Во-первых, сухие факты, состоящие преимущественно из цифр, не представляли собой хоть сколько-нибудь занятное чтиво. Во-вторых…        Твик не заметил, в какой момент перестал воспринимать текст. Вероятно, обилие «первых» в истории об открытии Нового Света превратило его размышления о мореплавателях в вязкие мысли о том «первом», что предстояло ему самому.        Первый поцелуй. Думать об этом — тот еще стресс!        И все же Твик ловил себя на желании попробовать то, что, казалось, испробовали уже все, все чаще и чаще. Гнал его от себя, а оно возвращалось и с большей бесцеремонностью влезало в голову.        Банальное любопытство, отзывающееся, правда, тревогой, да такой, что руки трясутся, вылилось в выматывающий кошмар. Теперь Твик замирал, будто все внутри стопорилось, когда его отец ненавязчиво касался губ жены своими, чтобы поблагодарить за дивный завтрак, обед, ужин. Теперь, когда взгляд юноши вдруг соскакивал на губы кого-либо из говорящих с ним одноклассников, хотелось выть. Помешался, ей-богу! Его мысли (все-все-все) рано или поздно становились навязчивыми мыслями о первом поцелуе, и они кружили и кружили вокруг бедняги, жужжа, как мухи.        Жарко. Твик коснулся лба, надеясь, что обнаружит себя заболевшим: если так, он рванет домой, спрячется под одеялом и не выберется из кровати до… никогда!        Боже! Руки его оказались настолько мокрыми, что под пальцами на страницах остались еле заметные вмятины. Он провел ладонью по рубашке (скособочил ее сильнее от усердия) и уставился на буквы, которые не видел. Взгляд зацепился за макушку Крэйга, виднеющуюся над стоящей перед Твиком книгой, — тот сидел напротив, был поглощен чтением и удивительных изменений состояния одноклассника не замечал. О, как же он спокоен! Интересно, сотрет ли предложение поцеловаться извечное равнодушие с его лица?        Твик понял, что вот-вот умрет от переизбытка эмоций и, закусив нижнюю губу, заставил себя смотреть в учебник.        Он полагал, что сильно нервничал перед тем, как поговорить о своих потребностях с отцом. Что ж, судя по всему, тогда испытал лишь легкий дискомфорт.        Несколько дней назад он принял опрометчивое решение обсудить насущную проблему с Ричардом Твиком.        — Пап! — Твика передернуло. — Когда ты впервые поцеловал маму?        Вопрос получился глупым, будто бы его задал ребенок, которому невдомек, что первый поцелуй юного Ричарда мог случиться не с ней и не с какой-либо другой девушкой даже. Господи! Самое время узнать о бисексуальности отца — еще один повод испытать стресс!        — Ты хочешь поцеловаться с Крэйгом? — догадался он.        — Пап!        Дальнейшие слова, произносимые Твиком, превратились в неразборчивый визг. Разумеется, он хотел поцеловаться с Крэйгом. Именно с Крэйгом. Возможно, в прошлом он подумал бы о ком-либо другом, но сейчас желание коснуться концентрировалось у губ Такера. Они у него вытянутые, чуть суховатые, а у уголков появляются небольшие складочки, когда он улыбается.        Наставление отца оказалось исчерпывающим. Лучше, блин, и не скажешь, пап!        — Сынок, будь честным с собой и с ним: прямо скажи о своем намерении и сделай то, что хочешь.        Последующие советы Ричарда стали обрывками фраз, которые Твик предпочел бы забыть.        «Будь мужчиной, Твик!»        «Возьми все в свои руки, Твик!»        А после фееричного «засоси его» Твик, к счастью, скрылся от отца в своей комнате. Какой стресс!        Успокоившись, он все же обдумал услышанное. Конечно же, в школе никто не позволял себе «сказать и сделать». Идиотов нет! Ох, вполне возможно, что он станет первым…        Глубоко вдохнув, Твик положил книгу на стол. Сейчас или никогда!        Не сейчас! Не сейчас! Не сейчас!        Увидев Крэйга, он вздрогнул, как от удара током, и поспешил склониться над учебником. Захотелось расплакаться, как в младенчестве. Черт! За что так сложно?        Крэйг — красивый парень. Никто не стал бы отрицать: у него правильные черты, острые скулы, выразительные глаза цвета янтаря — особенно огненные, когда лучи солнца греют его лицо. А ко всему этому прилагается приятный бонус: тело Такера натренированное, подтянутое — весьма сексуально для парня его возраста.        Твик почувствовал, как щеки наливаются жаром от излишне смелых мыслей. Он опустил голову ниже, поставив локти на стол, заткнул кулаками уши, чтобы не слышать собственный голос.        На Канарах «Нинья» была переоснащена в «каравеллу редонда» с прямым парусом для…        Твик вдохнул глубоко-глубоко, как перед прыжком в воду.        — Я… — не поднимая глаз, проговорил он и моргнул невпопад. Выцепил еще несколько фраз: «был флагманом при открытии Кубы», «во время урагана 1495 года»…        Крэйг посмотрел на него. Не исключено, что показалось, будто бы Твик издал какой-то звук: он шумный, как дрожащий камертон.        Твик выдохнул скопившийся в легких воздух.        — Я хочу поцеловать тебя.        Брови Такера поползли вверх; поднявшись до середины лба, одна из них остановилась, а вторая продолжила искажать его лицо предельным недоумением. Он даже рот приоткрыл, но, ожидаемо, не сказал ничего.        Твику хватило мельком глянуть на Крэйга, чтобы вздрогнуть так, что стул под ним подпрыгнул, и удар ножек о пол раскатом грома разнесся по молчаливому залу.        — Господи! — перепуганно вскрикнул он.        Находящиеся поблизости учащиеся обернулись к ним, кто-то шикнул даже, пригрозя указательным пальцем. Твик физически ощутил, как краснеет. Но идти на попятную поздно — начал же уже.        Содрогающимися пальцами уперевшись в столешницу, Твик начал подниматься. Ему придется сделать миллион шагов (не меньше), прежде чем удастся оказаться возле Крэйга. А дальше — самое сложное…        — Стоп! — выпалил Крэйг. Теперь он не совладал с громкостью голоса, и к парням обратились взгляды всех, абсолютно всех присутствующих — смотрели с осуждением и все же ждали, что будет дальше.        Крэйг сглотнул (что-то в горле застряло) и встал, стараясь не делать это слишком медленно или же слишком быстро.        — За мной, — скомандовал он.

***

       Идти было трудно. Крэйг не знал, что его ноги настолько тяжелые, а в груди не сердце, а самый настоящий поршневой двигатель, который попеременно стучит то у горла, то по диафрагме. Бам-бам! Аж больно.        — Куда мы? — поежившись, спросил Твик.        Нервничая, Крэйг становился образцом сдержанности, а Твик мельтешил так, что от этого могла закружиться голова. У окружающих.        — Во двор, — бросил Такер.        На улице дышалось легче, но волнение усилилось, когда Крэйг повернул за угол, и они оказались у задней двери, ведущей к школьной столовой с торца. Тут редко бывали ученики: тусоваться возле мусорных баков не хотелось даже скрывающимся от администрации курильщикам. Единственные посетители мрачного закоулка — повара и уборщики. А теперь — Крэйг и Твик.        — Здесь, — выдохнул Крэйг. Позволив себе зажмуриться на несколько секунд, он, открыв глаза, повернулся к Твику. Зажевывая щеку, тот оглядывался по сторонам и ногтями сковыривал один за одним заусенцы на пальцах. — Не при всех же, — пояснил Крэйг.        В тот же миг он поймал себя на лицемерии: Такер был уверен, что поцеловать Твика сможет во время какой-нибудь игры вроде «правда или действие» или, быть может, на спор. А теперь, когда тот озвучил свое желание, которое, к слову, Крэйг не озвучил бы никогда, ему вдруг захотелось спрятать его и себя ото всех. Ого… Лучше бы мир вокруг вообще не существовал!        — Боже! — пискнул Твик. Его лицевые мышцы содрогнулись, сделав выражение тотально обреченным. Страдает, как от пытки. — Ты когда-нибудь…        — Нет, — отрезал Крэйг.        — А умеешь?        Крэйг поневоле облизнул пересохшие губы и… смутился, осознав, что что-то с этими губами и его языком вот-вот произойдет. Блин. Твик делает эту ситуацию стрессовой даже для него.        — В теории.        Что ж, звучит не так уж постыдно: признавать, что абсолютно неопытен и переживаешь не меньше партнера, — тот еще отстой.        Крэйг попытался вспомнить, чистил ли зубы с утра. Да уж, какой стресс!        Твик шагнул навстречу. Обсуждать что-либо бессмысленно: и без того ясно, что оба ничерта не умеют, и их первый поцелуй обречен на провал. Пожалуй, стоило потренироваться на помидоре, на мягкой игрушке… Но эти абсурдные советы из интернета у Твика вызывали приступы тошноты.        Еще один шаг. Почудилось, что он к эшафоту приближается, а не к силуэту своего парня, совершенно остолбеневшего, к слову. Крэйг, хоть руку протяни! Истукан! Придурок! Господи!        Когда Твик оказался настолько близко, что в нос ударил сладкий запах его волос, земля начала уходить из-под ног Такера. Бешеное сердцебиение, распирающее грудную клетку, погрузило в душный вакуум, где ни шевельнуться, ни вдохнуть. Серые глаза Твика так и остались спрятанными под белесыми ресницами. Они у него без изгибов — прямые и устремлены сейчас в грудь Крэйга, как крошечные колья, которые вот-вот пронзят…        Чуть теплое дыхание опалило губы.        Крэйга парализовало.        Шершавые губы Твика коснулись его собственных. Сначала — невесомо, едва ощутимо, будто бабочка села. Затем чужое лицо приблизилось, рот сильно вжался в рот. До боли в деснах.        И все кончилось вдруг.        Опустившись на пятки, Твик отпрянул (буквально отскочил), руками закрыл лицо, обильно покрывающееся лихорадочными пятнами.        — Ох! — в ладони буркнул он. — Блин! Знаешь… — Попятился, не поднимая глаз. — Мне уже пора… Я…        — Твик. — Голос Крэйга стал хриплым, как ото сна.        Внутренности Твика перевернулись, но впервые за все то время, что они провели наедине, он посмотрел на юношу перед собой.        Глаза того странным образом округлились: на ребенка стал похож, которым был когда-то. Оробел настолько или… умом тронулся, да?        — Давай попробуем по-взрослому?        На голову Твика обрушилась ядерная боеголовка и разметала его мозг в клочья.        — Крэйг! — Он подпрыгнул на месте и обхватил себя руками, чтобы хоть немного успокоиться. — Я не готов! — крикнул во весь голос. Почему Такер решил, что они могут так сразу перейти к… — Точнее, да, но… Блин! — Твик закусил указательный палец (так не наговорит лишнего) и продолжил, касаясь губами костяшек: — М-может, завтра? Родителей не будет, и мы сможем… Черт возьми! Это же…        — Твик, — пытаясь сдержать упрямо ползущие вверх уголки губ, позвал Крэйг. Спокойный, ничего его не коробит. — Я про поцелуй.        Твик моргнул несколько раз, прежде чем его алое лицо начало приобретать здоровый оттенок. А затем оно и вовсе побелело: осознал, что подумал не о том… совсем, мать вашу, не о том!        Крэйгу хватило пары шагов — он приблизился к Твику вплотную. Справляясь с закостенелостью удивительно легко, убрал его искусанную руку от лица и сжал дрожащую ладонь в своей. Наверняка язык Твика такой же мокрый сейчас… Впрочем, неизбежно предстоит узнать.        Крэйгу пришлось наклониться (хотел присесть, но вовремя сообразил, что в кино те, у кого большая разница в росте, так не делают). Он верхнюю губу Твика поцеловал. Нижнюю — стараясь ненавязчивым движением разомкнуть их.        Твик, однако, не собирался стискивать челюсти, не собирался не пускать дальше. Ошарашенно уставившись на Крэйга, он попросту позволил происходить тому, что происходит. На задворках сознания запульсировали догадки о том, что нужно делать, но все мысли растворились, как только чужой язык проник внутрь, соприкоснулся с его, задеревеневшим. Он несмело пошевелил губами, почему-то подумав о мороженом. Да, похоже…        Не заметил, как прикрыл глаза, как, млея, ухватился за одежду Крэйга, чтобы не упасть. А тот обнял его как никогда прежде — особенно нежно и решительно при этом, к себе подтянул, чуть ли не подняв над землей.        Когда они отстранились друг от друга, показалось, будто вынырнули из-под толщи воды: с жадностью вдохнули общий воздух. Действительно мокро…        Твик какое-то время смотрел в глаза напротив, не чувствуя ни смущения, ни привычного волнения, сопровождающего его почти всегда. Эта внезапная уверенность поразила.        — Вау… — единственное, что он смог выговорить, да и именно это слово описывало все… Прямо-таки все-все. Вау!        — Твое предложение все еще в силе? — безропотно спросил Крэйг.        — Что? — сонно пролепетал Твик.        — Я зайду к тебе завтра.        — О, нет!