Нефритовые стержни и не только

Какаши вернулся с миссии за час до Нового года. Устало отчитался такой же усталой хокаге в пустой башне. Еле отбился от ее попытки упечь его в больницу, но с благодарностью принял ирье-чакру, кое-как восстановившую его собственную. Пожелал счастливого нового года, получив в ответ мертвый взгляд человека, уже все потерявшего. До дома брел на чистом собачьем упрямстве, не иначе. С трудом переставляя ноги и иногда запинаясь об воздух. Миссия выдалась утомительной, на выносливость. Какаши еще повезло, что обошелся без каких-либо ран, хотя бы в этот раз. Хоть один Новый год встретит не в больнице, а дома и не один. Коноха в эту ночь была красива. Закутанная в белые покрывала свежего снега, освещенная мягким желтым светом, отражающимся от ярких игрушек и мишуры, деревня казалась спокойной и уютной. Какаши с улыбкой махал пробегающим мимо знакомым шиноби, зовущим его с собой, собраться в штабе или любимом кабаке, работающем всю ночь, качал головой отказываясь. Шел домой. Он бы и раньше не присоединился к шумной джонинской или штабной компании, не любил такие сборища. Слишком громко, слишком много алкоголя и потерявших контроль над собой людей. Какаши не совсем понимал, зачем подобные вечеринки вообще нужны, если люди на них беззатейливо пили? Особенно, если там рядом ошивался Гай со своими поединками. (Нет, Какаши Гая, конечно, любил и считал хорошим другом, но иногда его соперничество было через чур.) Их дом, перестроенный из отцовского, на клановой земле Хатаке, щеголял освещенными окнами. Какаши даже показалось, что старик подставляет бока, хвастаясь вновь поселившимся в нем уютом и теплом. В гостиной на шторах мелькали цветные огоньки гирлянд, а в окне у прихожей Какаши заметил толстую зажженную свечу в стакане. Старый обычай, освещать окно в доме, если ждешь возвращения кого-то близкого, Какаши улыбнулся, все еще не привыкший к этому чувству неодиночества. В кухонном окне мелькнул темный длинный силуэт, и Какаши улыбнулся, двигаясь вперед. Еще немного. Входная дверь открылась бесшумно. Какаши тут же оказался в облаке тепла, терпкого запаха зажженного камина и чего-то пряно-имбирного, похожего на запах пряников из страны Снега. — Я дома! — громко сказал он, закрывая за собой дверь и приваливаясь к стене маленькой прихожей. — С возвращением! Эбису выходит к нему в домашней много раз постиранной и растянувшейся форме, с непокрытой хитаем головой и без очков. Он улыбается Какаши маленькой, немного застенчивой улыбкой, и Хатаке с тихим выдохом расслабляется, чуть ли не сползая по стене. Дома, наконец-то дома. — Ранен? — спрашивает Эбису, подходя ближе, готовый подхватить и помочь. Какаши качает головой, кое-как наклоняется, чтобы стянуть сандалии. — Устал, как собака, — говорит он, наконец переступая порог дома. — Думал, не успею. Эбису тихо фыркает, позволяет обхватить себя холодными руками, притянуть в приветственный поцелуй. Зеленые глаза мерцают, когда Какаши делает шаг назад, облизывая нижнюю губу. — Ты? — спрашивает он, медленно бредя в комнату. Эбису идет за ним, готовый подхватить и помочь, если потребуется, но не кудахчущий над ним как наседка. Крепкое теплое плечо, всегда готовое подхватить, но в которое не утыкают носом при любом мелком происшествии, Какаши ценит это. — Нормально, — отвечает сенсей, пожимая плечами. — Пара мелких происшествий в академии, проказы Конохомару и несколько идиотов в штабе. Все как всегда. — Ничего серьезного? — спросил, стягивая с себя пыльную несвежую форму, бросая ее прямо на пол, чтобы не запачкать покрывало. — Нет, — Эбису достает ему полотенце, не скрывая внимательного взгляда пробежавшего по телу Какаши. Сенсей улыбается удовлетворенно, когда не находит на нем свежих ран и синяков, кивает сам себе, протягивает мягкую махровую ткань. — У тебя десять минут, Какаши-сан, — почти командует Эбису. — Как раз успеем проводить уходящий год. Какаши кивает ему, уходя в ванную. В этот раз он успел.