Нефритовые стержни и не только

Гарри с силой зажал себе рот, пытаясь удержаться от крика. Слезы туманили глаза и текли по лицу, ничем не сдерживаемые. Он не мог отвести взгляда, продолжая смотреть в небольшую щель приоткрытой двери и слушая спокойный разговор компании, собравшейся в комнате. Разговор шел о нем и Волдеморте, а вели его Дамблдор, его официально мертвые родители и крестный и некоторые из членов Ордена Феникса. Они планировали последующее развитие событий, как будто он и Том были всего лишь их тряпичными куклами, а в магическом мире не война разгоралась, а какое-нибудь девчачье чаепитие. Гарри сам не знал, что его дернуло потянуться внутрь собственного разума и дернуть за ту ярко-алую нить, что связывала его и Реддла, будто они были половинками одного целого или двумя сторонами одной медали. Поттер чувствовал, как Волдеморт смотрит на мир его глазами, как презрительно хмурится, отсылая своих пожирателей, как сосредотачивает все внимание на нем Гарри и окружающем его месте. «Где ты?» — это даже не вопрос, а легкое касание разума, в котором есть намерение и скрытые, но не спрятанные совсем, чувства. Гарри чувствует Тома, как самого себя, знает его так же, как себя, понимает намного больше, чем мир вокруг. В этот момент между ними вспыхивает абсолютное доверие и принятие. Они знают друг друга так, как никто и никогда не сможет узнать кого-то другого. И они вдруг понимают, что ни один из них не сможет существовать без другого. Вот такая вот магическая связь, сплетенная из долгов, крови, победы и поражения, души и магии. Гарри не раздумывает, когда позволяет представить себе площадь Гриммо 12. Он не уверен, что сможет открыть фиделиус, но Том это и есть Гарри в некотором роде. И то что знает Поттер, сейчас знает и Волдеморт. Не проходит и получаса, как Поттер чувствует его приближение. Чары на доме пропускают его без проблем, а с ним и его пожирателей. Гарри отступает к выходу, все так же зажимая себе рот и продолжая смотреть на родителей, крестного, друзей и наставника. Он производит так мало шума, как будто он стал совершенно бестелесным. В коридоре его перехватывают теплые холеные руки, он поднимает голову, встречаясь с грозовым небом, запертым в глазах Люциуса Малфоя. Тот кивает ему, выводя из дома за локоть, аппарируя, прежде чем Гриммо 12 погружается в хаос магической схватки. Они приземляются в том самом мрачном доме, который Гарри так часто видел во снах на четвертом курсе. Поместье все еще мрачное и неприветливое, но здесь сделан ремонт, а стены и пол пропитаны магией Тома. Гарри не замечает, как расслабляется. Его рука скользит вниз, и он с трудом сдерживает всхлип, пытаясь не показывать свою слабость перед Малфоем. Люциус смотрит на него пронзительным взглядом, и Гарри еле сдерживает трещины ползущие по всей его сущности. Он чувствует что еще чуть-чуть, и он разлетится осколками, не оставив ничего от «просто Гарри». Сейчас он хочет, чтобы Том был рядом, ему кажется (он знает), что рядом с ним он сможет собрать свои осколки во что-то более сильное, сверкающее, великое. Люциус притягивает его в объятия, прижимает к своей груди, зарываясь рукой в перчатке в его волосы. Гарри не понимает, что происходит, и зачем Малфой это делает, но ему сейчас так отчаянно нужен кто-то рядом, что он не раздумывая вцепился в мантию мужчины, прижимаясь ближе. — Тише, тише… — шепчет Люциус, поглаживая его по спине. — И это тоже пройдет.