Нефритовые стержни и не только

Айзек работал в цветочном магазине уже два года, с тех самых пор как поступил в колледж и уехал далеко от родного БХ, подальше от мертвой Эллисон, скорбящего Криса, потерянного Дерека и кучи сверхъестественной херни. Впрочем, так поступил не только он. Ему несказанно повезло, при колледже был преподаватель альфа, и он брал под свое крыло всех приезжих бет на время учебы. Так что Айзеку не грозила опасность в ближайшем времени стать омегой. Тот же самый альфа находил удивительно беспроблемные подработки для студентов, если им нужны были деньги. Именно так Айзек и оказался в этом цветочном магазине. Прекрасная тихая работа. А то что пришлось выучить язык цветов, так это тоже не стало проблемой. Айзек же не был тупым, он запомнил все цветы потихоньку раз за разом, а если забывал, то под рукой всегда был старенький томик или интернет. Благо, от зашифрованного в цветах послания не зависела ничья жизнь, можно было сильно не торопиться. В общем, целых два года его жизнь была тиха и обыденна. И если иногда Айзек вспоминал о старой стае, то там было лишь два человека по которым он скучал. И одна из них была мертва. Его тихая жизнь изменилась в один момент. Он стоял в зале, проверяя цветы в вазонах, выставленные для украшения зала, а не продажи. Звякнул колокольчик на двери, и в помещение буквально ворвался неловкий вихрь, источающий знакомый запах. Человек запнулся в своих собственных ногах, и Айзек поймал его, не задумываясь. — Спасибо, чувак! — фыркнул Стайлз, ставя ноги так, как им полагается, и только после этого поднимая глаза и узнавая. — Привет, Айзек! Какими судьбами? — Я здесь работаю, Стайлз, — Айзек ухмыляется ему, а сам незаметно втягивает в себя его запах, разбивая его на составляющие. Нервозность, Аддерал, много кофе, фастфуд и старые книги. От Стайлза не пахло ни кем из его старой стаи, и это удивительно успокоило Айзека. — Правда? — удивляется Стайлз, осматриваясь вокруг. — Правда, — Айзек улыбается ему спокойно, отпускает локоть за который все еще держал человека, уходит за стойку. — Ты ведь сюда не просто так пришел? — Нет, я… Стайлза прерывает оповещение о сообщении. Он морщится, достает смартфон, несколько секунд смотрит на экран с недовольным выражением лица, потом печатает ответ. Айзек смотрит на него, чувствует кислый привкус обиды, боли и разочарования в его запахе. Думает, что Стилински поссорился с девушкой. Это так очевидно, если правильно смотреть на быстро меняющиеся эмоции на лице и чувствовать его запах. Айзек так долго наблюдал за ним, что даже через два года может все-все прочитать. — Эй, Айзек! — зовет его Стайлз, поднимая глаза от телефона. — Как послать человека на хуй букетом цветов? Айзек смешливо фыркает, оборачиваясь к холодильникам с цветами. — Тебе повезло, Стилински, ты не первый человек, который спрашивает об этом, так что гуглить не придется. Стайлз коротко смеется за его спиной, но кислая горечь в его запахе все еще присутствует, она не скоро пройдет, если это были действительно сильные чувства. — Расстаешься с девушкой? — Айзек тянется к сухоцветам, обозначающим завядшую любовь. — С парнем, — фыркает Стайлз, опираясь на прилавок. — Этот мудак мне изменял направо и налево, пока я на двух учебах и работе. А потом: «Давай начнем все с начала! Я же люблю тебя!». А что с начала-то? Опять все его истерики, что я уделяю ему мало времени, меня постоянно нет рядом? Его походы в клубы за одноразовым сексом или быстрый отсос преподу в туалете? Мне такое нахрен не сдалось. Айзек тихо мурлычет себе под нос больше, чтобы показать, что слушает. Добавляет к сухоцветам дурман, оранжевых лилий, нарциссов, маков и несколько цикламенов. На удивление, букет получается не слишком страшным. — Как будем упаковывать? — спрашивает Айзек, поворачиваясь к Стайлзу. Стилински фыркает, улыбается немного криво. — Давай самую отвратительную розовую бумагу, которая есть. Знаешь, такой цвет, как все аксессуары у барби? Вот такой, — кивает сам себе, и Айзек видит в его глазах ту золотистую искорку, которая так часто спасала стаю от отчаянья. Он сам хмыкает, улыбается так же как в школе, до обращения, несмело и неуверенно. Но Стайлз смотрит на него и расцветает. Его губы разъезжаются в широченной улыбке, и Айзеку приходится отвести взгляд, чтобы сдержать себя, и, на удивление, это трудно. Он находит похожий оттенок бумаги, какой заказал Стайлз, и старательно заворачивает букет, используя такую же отвратительно розовую ленточку. — Знаешь, — говорит Стайлз задумчиво, и Айзек поднимает взгляд на мгновение. — Я был влюблен в тебя в школе. Айзек поперхнулся воздухом, поднял взгляд на Стилински и застыл, смотря на ломанную грустную улыбку. Стайлз вздыхает, смотрит пристально куда-то за его плечо, не в глаза. — Еще до того, как Дерек тебя укусил, — говорит Стилински, и на языке Айзек чувствует соль сожаления. — Тогда боялся подойти, ты же всегда один, отшивал всех, кто решался. Потом оборотни и прочая херня, было некогда, лишь бы задницу свою и Скотта спасти. А после Дерека, ты внезапно стал другим, появлялся в компании с Эрикой и Бойдом… И я все понять не мог, в кого ты втрескался в Скотта или Эллисон, потому что смотрел на них одинаково. Так что я просто… Извини, не знаю зачем это говорю. Надышался наверно парами очередного настоя. Стайлз невесело смеется сам над собой, отворачивается, пытаясь незаметно вытереть глаза. Айзек заканчивает оформлять букет совершенно механически. У него внутри буря чувств и эмоций, большую часть которых перекрывает страх. И этот страх вполне обоснован. Стайлз ведь не сможет жить тихо и мирно. От его одежды тонко пахнет аконитом, он искра, которая готовилась стать друидом, когда Айзек бежал из БХ. Айзек не думает, что сможет снова вынести весь этот ужас, который творился тогда, только не опять. Стайлз улыбается ломаной улыбкой, оплачивая букет картой. — Не нужно, Айзек, — спокойно говорит он, когда Айзек открывает рот, сам не зная, что хочет сказать. — Все нормально. Я знаю, что ты хотел спокойствия и стабильности. Слышал ваш разговор с Дереком. И ты прав! Ничего из того, что было в БХ не должно было случиться с нами. Но оно случилось, и поломало нас знатно. Он уходит, унося в своем запахе еще больше горечи, чем там было до их встречи. Айзек скулит согнувшись над прилавком, упершись лбом в сложенные руки. Айзек отчаянно хочет быть сильнее и смелее, чтобы рвануть за последним человеком, в чьем обществе он чувствовал себя спокойно и легко. Он остается на месте.