***
5 июня 2020
***
Андрей сидел прямо у кромки воды на пошарпанном бревне в парке 300-летия, вытянув ноги так, что носки потрёпанных вансов, в которых он отъездил последний совместный тур, заливались накатываемыми волнами. В Питере было холодно уже вторую неделю, так что из квартиры выбираться особого желания не было, но и на самоизоляции сидеть тоже казалось невозможным решением. В кеды засыпался песок и начал плясать польку вместе с водой из залива. На душе скребли кошки. Андрей уставился куда-то в горизонт, про себя считая пролетавших мимо чаек, прежде чем написать ответ на вопрос фаната. Мозг выдал очередной трюк: семнадцать чаек и никакого ответа, меньше — увы, придётся отвечать. Если честно, Андрей устал. От себя, от игр со своим сознанием и от вечной тревожности. Ему хотелось спрятаться во что-то мягкое и нежное, быть может, как у Маяковского — в женское, но вот незадача, Маяковского он не любил. А кого любил? Андрей прокрутил телефон между пальцев, будто это микрофон, а сам он не на пляже, а на собственном же концерте заигрывает с толпой. Ветерок пробежался по руке и соскочил куда-то на ладони, будто разжигая желание пройтись по клавиатуре на экранчике.вопрос ask.fm: «Андрюш, а фита с федей не намечается? (»
Что на это вообще можно ответить? Правду? Андрей схватил поломанную палочку, которую вынесло на берег и зло сломал на две половинки. Хотелось кричать. Он занёс руки над головой и, придав движению силу, швырнул подальше в море. В небо вспорхнули чайки. Андрей хотел было зажмуриться, но вовремя опомнился, матеря свой мозг и считая птиц. Одна. Правда — это боль. Фитов с Федей не намечается, не наметится и вообще никакого Феди больше в жизни Андрея не будет. Это все прошлое, а теперь коллеги разошлись, решив остаться просто друзьями. Достаточно убедительно? Сердце пропускало удар каждый раз, когда кто-то произносил его имя. В общих компаниях Фёдор появляться перестал, да и у Андрея теперь своя. Ни одного сообщения с прошлого декабря, ни одной встречи после Краснодарской автограф-сессии, словно они и впрямь «откровенно говоря никогда не общались». Вторая. Боль — это крик. Крики сидят внутри человека, кольцевыми червями путая сердце, будто оковами. Они не причиняют вреда, пока боль не захочет вырваться наружу. Прошлое из жизни не вычеркнуть, так что фитов с Федей не будет, потому что их творчество стало слишком уж разным. А Феди не будет, потому что они стали слишком разными. У Фёдора жена, дом, бизнес, а у Андрея что? Разве что музыка, единственная отдушина, а все остальное так, помутнение. Алкоголь, сигареты, сиськи, в этот список бы ещё дурь, но Андрей ему обещал после очередного отходоса — больше никогда. Третья. Крики чаек не доводят до добра. Андрей помотал головой, понимая, что упустил уже минимум двух птиц, которые сбившись в стайку, взмахнули крыльями и взмыли в воздух. Пирокинезис хмыкнул, кажется, чересчур громко и по-детски, но разве его это волновало? Парень поднялся, отряхивая потертые джинсы и чуть ёжась от Петербургской прохлады, и двинулся прямо по краю берега в сторону блестящей огоньками футбольной арены. Волны ласкали подошвы кед, с которыми связано так много. Андрей взглянул на телефон и с горечью вздохнул, запуская ладонь в волосы и до боли оттягивая пряди выкрашенных в пожухлый желтый волос.ответ ask.fm: «боже упаси»
Пальцы напечатали ответ со скоростью молнии, так быстро, что импульсы не успели добежать до разума Андрея и сообщить о случившемся, потому что кнопка «отправить» нажалась как-то непроизвольно. Во рту стало сухо. Что он натворил? Андрей и не заметил, как в кедах забулькала вода, а джинсы, закатанные по середину голени, вдруг мерзко прилипли к коже.