***
Двое мужчин, рыжеволосый верзила и черноволосый коротышка, сидели за угловым столиком трактира в одном из многочисленных поселений Земли Восьми городов. Стоявший перед ними кувшин с вином был уже наполовину пуст. — Фафхрд, — внезапно обратился к своему собутыльнику коротышка, — что, на твой взгляд, есть звезды? — П-понятия не имею, — слегка запинаясь, ответил тот. Надо сказать, что это был их не первый кувшин вина. — Я тебе расскажу, — ударив кулаком по столу, заявил Мышелов. — Давным-давно над Невоном был зеркальный купол. А потом он — тю-тю! — разбился! Мышелов разразился приступом хохота. — И вот, звезды, понимаешь, это его — ха-ха! — осколки! — кое-как сквозь смех закончил он. — Разбить зеркало — это к несчастью, — задумчиво изрек Фафхрд. — Да, — вздохнул Мышелов. — Оттого и столько несчастий в Невоне. Горестные воспоминания едва не захватили его. — Особенно в Ланкмаре! — воскликнул северянин. — Да-да, особенно в Ланкмаре! — согласился Мышелов. — За Ланкмар! Он поднял кубок. — За Ланкмар и за то, что мы никогда туда не вернёмся! — поддержал его тост Фафхрд. Они допили вино и вышли на крыльцо трактира. Звезды здесь были видны гораздо лучше, чем в туманном Городе Чёрной Тоги, но за весь вечер над головами приятелей не пролетело ни одной падающей звезды.Часть 1
21 сентября 2021 г. в 21:14
День, полный забот и тревог, подходил к концу. Пекари, кузнецы и портные, слуги, посыльные и извозчики, ростовщики, менялы и торговцы, стражники дневной смены и прочие добропорядочные жители Ланкмара спешили по домам. Ночь обещала быть ясной. В траурно-черном небе мерцали тусклые узоры созвездий.
С улицы Сводников на параллельную ей улицу Шлюх свернула крошечная фигурка, слишком маленькая, чтобы принадлежать взрослому человеку. Дойдя до четвёртого по счёту дома, фигурка скрылась за одной из многочисленных дверей.
Молодая проститутка по имени Корделия сидела у окна, напротив треснувшего зеркала, и старательно красилась. Сквозь двойной слой пудры просвечивал свежий синяк.
Мальчик лет четырёх, минутой раньше вошедший в дом, вбежал в комнату.
— Корделия, а я мышку поймал! — закричал он, размахивая трупиком грызуна.
— Ты ж мой котик, — умилилась девушка. — Настоящий мышелов.
Она ласково потрепала ребёнка по голове.
Не выпуская добычу из рук, мальчик тоже сел у зеркала. Сияние звёзд за окном привлекло его внимание, и он спросил:
— А это что такое?
— Помада, птенчик, неужели ты забыл? — ответила Корделия, которая как раз начала красить губы.
— Да нет, вот это, — мальчик дернул ее за рукав, и алый пигмент размазался по щеке.
Увидев, как ребёнок тычет пальцем в окно, девушка улыбнулась:
— Это звёзды, зайчик.
— А что такое звёзды?
— Некоторые считают, что это другие миры, такие же, как наш. Кто-то верит, что это глаза богов, следящих за нами. А ещё говорят, что это драгоценные камни, прибитые к небосводу, — объяснила она. — Когда я была маленькой, как ты сейчас, моя мама рассказывала мне, что раньше над Невоном был зеркальный купол. Потом он разбился, а звезды — это его осколки.
— А он был большой? А почему он разбился? А почему звёзд так мало? А твоё зеркало — тоже кусочек неба? — затараторил мальчик, засыпая ее вопросами.
— Не знаю, лисёнок…
— Корделия, тащи свою ленивую задницу сюда! — из коридора донесся крик Менандры, которая была за старшую в этом заведении. В силу возраста она уже почти не работала, но Моккер, самопровозглашённый Принц сводников, доверял ей вести дела.
Легка на помине, Менандра ворвалась в будуар. Перо в высокой прическе колыхалось в такт её дыханию.
— Ах ты, растеряха, ну сколько можно возиться! — воскликнула женщина. — Немедленно за работу, сам господин сегодня почтил нас своим присутствием.
— Он спрашивал о тебе, — с нажимом добавила она. — И да, сотри этот ужас, не позорь меня!
Длинный отполированный ноготь ткнул Корделию в щеку.
— Солнышко, мне пора, — сказала та мальчику, едва за Менандрой захлопнулась дверь. — Я не знаю больше ничего про звезды, но если увидишь падающую звезду — загадай желание, и оно обязательно сбудется!
Поправив макияж, Корделия выбежала из комнаты. Моккер не любил долго ждать.
В просторном зале, начинавшемся сразу от парадного входа, в обитом бархатом кресле сидел привлекательный мужчина, едва вступивший в четвертый десяток своей жизни. В левой руке он держал кубок, наполненный фиолетовым вином из Кираая, пальцы же правой его руки, унизанные перстнями, нетерпеливо барабанили по подлокотнику.
Он кивком указал на соседнее кресло вошедшей в зал Корделии. Та, стараясь не дрожать, приняла самую соблазнительную позу из всех, которые были ей известны.
Выждав паузу, Моккер начал свою речь:
— Корделия, душа моя! Мне тут птичка напела, что ты нашла себе нового покровителя. Собираешься нас покинуть, а это, понимаешь ли, нехорошо.
У него был глубокий, хорошо поставленный голос. В другое время и в других обстоятельствах Корделия охотно бы поддалась его очарованию. Сейчас же она могла думать лишь о том, как бы не разрыдаться и не убежать.
Внутренне замирая от страха, она, впрочем, уверенным тоном возразила:
— Несравненный Моккер, это вовсе не так! Где я ещё найду столь же щедрого, заботливого и обаятельного господина, как вы? К чему мне уходить, когда здесь у меня есть все, чего только может пожелать девушка?
— Я задаюсь тем же вопросом, милая, поверь мне, — вкрадчиво продолжил сводник. — К чему искать добра от добра?
— Вот видите, ваши подозрения беспочвенны! Мне не в чем каяться, я верна вам, как и прежде! — подхватила Корделия.
— Одно только «но»: твой любовник сам разболтал ваш с ним план, — ледяным тоном проговорил Моккер.
Он приподнял крышку над блюдом, стоявшем на столике подле кресел. Сердце девушки, казалось, рухнуло куда-то вниз и разбилось вдребезги. На блюде покоилась отрубленная голова её возлюбленного, Кирио, с которым она и вправду собиралась сбежать: не только с улицы Шлюх, но и прочь из Ланкмара. Голубые глаза юноши, такие весёлые и ласковые при жизни, были широко раскрыты.
— Пусть ваша с ним история послужит уроком для всех остальных девочек, — сказал Моккер.
Он поставил наполовину осушенный кубок на столик рядом с блюдом, достал из богато украшенных ножен кинжал и привычным, не лишенным изящества движением вонзил его в грудь парализованной страхом девушки. Брызнула кровь. Вытерев лезвие о шелковое платье Корделии, Моккер поднялся из кресла.
Едва лишь он скрылся за дверью, из-за тяжёлой портьеры вышла Менандра. Покачав головой, она дважды хлопнула в ладоши.
— Гьявла, Лирия! Разберитесь с этим! — велела она двум подоспевшим на зов проституткам.
Они бережно подняли тело бывшей товарки и понесли его к черному входу. На пороге, теребя в руках длинный крысиный хвост, сидел тот самый мальчик, которого покойница называла Мышеловом. Корделия была как живая: чёрные косы разметались по плечам, сквозь двойной слой пудры просвечивал свежий синяк. Только кровавое пятно расплылось на груди, пропитав желтую ткань её платья.
— Корделия! — воскликнул мальчик.
— Ш-ш, малыш, — обратилась к нему Гьявла. Её акцент и светлые волосы выдавали в ней уроженку севера. — Корделия умерла. Не грусти слишком сильно, сладкий.
Девушки проследовали на задний двор. Ребенок проводил их взглядом. Облезлый кот потерся об его ноги, и мальчик выложил из кармана припасенные с обеда кусочки рыбы. Громко урча, кот принялся за еду.
Мальчик поднял глаза к небу. Яркая искра стремительно летела по небосклону.
«Загадай желание, и оно обязательно сбудется!», прозвучал в ушах голос Корделии.
Хочу, чтобы у меня был друг, подумал Мышелов. Звезда исчезла за крышей соседнего дома. Кот, наевшись, свернулся в клубок у ног мальчика.