Ошибки молодости

      - Анна Николаевна, куда же Вы от нас убегаете?       - Баронесса, просим Вас, не уходите! – наперебой говорили мужчины, окружив даму. – Вы даже с нами не потанцевали.       - Господа, прошу простить меня. Но сегодня и правда у меня нет настроения веселиться, - грустно улыбнулась баронесса Корф.       - Давайте мы поднимем Вам настроение. Поручик Алябьев, дама желает шампанского!       - Нет, нет, не стоит. В бальной зале очень душно. У меня разыгралась мигрень. Прошу вас, господа, дайте мне побыть в одиночестве в этом саду, и скоро я вернусь в ваше общество.       - Вы нам обещаете?       - Обещаю.       Кавалеры с грустными вздохами согласились оставить прекрасную даму в одиночестве.       Анна присела на скамью в самом укромном уголке сада и устало потёрла виски. Из залы доносились звуки оркестра, где-то слышался заливистый смех дам, мужчины на террасе что-то громко обсуждали, только всё это было для неё безразлично. Как же она устала. Зачем? Зачем она тогда согласилась? Это не её жизнь, не её мир. Её уже мутило от этих балов, светских приемов, званых вечеров. Всё фальшиво: улыбки, комплименты, ухаживания со стороны кавалеров, которых интересовало лишь её приданое, печальное напоминание о муже. Три года, как её тихий мир рухнул. Осталась лишь зияющая рана, которая не успела затянуться после смерти родителей. Еще это нелепое замужество.       Раньше она была простой Аней Платоновой, а сейчас баронесса Корф. Без родителей, без супруга… Другая бы радовалась. Схватила удачу за хвост. Дочь дворянки, которая во имя любви, позабыв обо всем на свете, вышла замуж за обычного доктора.       В один из осенних вечеров в дверь маленького неприметного домика постучали. Видеть никого не хотелось. Наверное, пришли сердобольные соседки поддержать, утешить никому не нужными фразочками. Аня плотнее укуталась в мамину шаль, которая еще хранила запах духов, и отвернулась к окну. Сегодня было сорок дней со дня смерти родителей. В этот вечер особенно не хотелось ни с кем разговаривать. Но стук в дверь стал более настойчивым. Казалось, кто-то пытался её выбить. За окном шёл дождь, не сама лучшая погода для визитов. А может, кому-то понадобились папины смеси, которыми он лечил людей? Вдруг заболел чей-то ребенок? В закромах ещё что-то оставалось из лекарств. В дверь продолжали тарабанить. Неужели люди не понимают, что если им не открывают, значит не желают их видеть.       - Мадемуазель, Платонова, немедленно откройте! – послышался грубый раздражённый мужской голос.       «Мадемуазель»? Так её в деревне никто не называл. Она соскочила со стула, пригладила волосы и решилась отворить двери. На пороге стоял статный мужчина в мундире. Он снял треуголку, по которой стекала струями вода, и прошёл в дом.       - Что же Вы, милочка, держите гостя на улице, да в такую погоду?       - Я не ждала сегодня никого, - непонимающе ответила хозяйка, глядя на офицера. Мужчина был ровесником отца. Высокий, седовласый. Что ему могло понадобиться здесь? – Кто Вы?       - Разрешите представиться. Граф Бенкендорф. Александр Христофорович.       Анна тут же присела в реверансе, как когда-то учила мама. В деревне это было излишним, но перед самим графом...       - А Вы Платонова Анна Николаевна?       - Именно так.       Граф о чём-то задумался, пристально всматриваясь в лицо девушки. Анна не могла отвести от него взгляд. Что-то угнетало его. Под глазами пролегли черные круги, результат бессонных ночей. Точно, он приехал за папиным снотворным. Но обычно такие господа присылали своих слуг, но никак не приезжали сами.       - Вы, наверное, приехали к моему отцу? Мне тяжело об этом говорить, но Вы опоздали. Мои родители, они…       До сих пор было трудно произносить это слово. Не хотелось верить. Все шестнадцать лет родители были рядом, и вот сейчас их нет. А ей так нужен был мудрый совет отца, теплые мамины руки, которые обнимали и оберегали от всех ненастий. На глаза навернулись слёзы. Она никогда не позволяла себе плакать при ком-то. Но сейчас никак не могла себя сдерживать.       - Я знаю, Анна, - произнес граф и протянул к ней руки. Невольно Аня поддалась этому порыву и прижалась к его мокрой накидке. Она плакала так, как никогда прежде. Слёзы лились сами по себе, как этот холодный осенний дождь за окном. А мужчина ничего не говорил, только гладил по спине. Он понимал, что нет ни одного слова, которое бы утешило сейчас. Он единственный понимал это. Как же она была ему благодарна в этот момент.       - Простите, - прошептала Платонова, немного придя в себя. Голова кружилась, а глаза покраснели от слез. Офицер достал платок и протянул ей. Усадил на лавку и подал кружку с водой. Пить не хотелось, но горло смочить не помешало бы. Иначе просто не смогла бы сказать ни слова.       Александр Христофорович не торопил. Сидел и стойко ждал, когда же она сможет продолжить беседу.       - Вы когда в последний раз ели?       Интересный вопрос, подумала Анна, и не смогла на него ответить. После похорон кусок в горло не лез.       - Ясно, - подытожил Бенкендорф. - Я почему-то так и подумал.       О чём он думал – ей было неизвестно.       - Я ничего не могу предложить Вам из папиных лекарств. Порошок от бессонницы давно закончился. А я его делать не умею, - развела руками она.       Мужчина взглянул на Анну, потёр пальцами лоб.       - Анна Николаевна, я приехал сюда совершенно по другому случаю.       Граф умолк, а девушка удивлённо подняла на него взгляд.       - Что же тогда могло привести Вас сюда?       - Вы.       Очень странно было такое услышать.       - Я давний друг Вашей матушки.       - Мама никогда мне о Вас не рассказывала.       Граф кивнул.       - Я не удивлён. Перед тем, как Анастасии выйти замуж за Вашего отца, мы сильно повздорили, она уехала из Петербурга и с тех пор мы больше не виделись. Княжна была гордая, а я глупым. Мы были молоды, Анна. А кто по молодости не совершает ошибки?       - Я не понимаю.       - Я очень виноват перед Вашей матушкой. И сейчас я хочу исправить свои ошибки.       - Каким образом? Ведь мамы больше нет.       - Но есть Вы. Молодая красивая девушка. Дочь аристократки. Вы должны блистать на балах, а не прозябать здесь, в деревне. Вы дворянка, Анна.       - Такие девушки как я не входят в высшее общество. - Хозяйка встала со скамьи, разгладив складки платья. Ну и что, что мама воспитывала её настоящей аристократкой? Учила французскому, танцам, этикету, манерам. Анна даже умела музицировать. Но она всегда будет помнить, что в ней течёт и другая кровь. – Я дворянка только наполовину.       - Зато какая это половина. Выслушайте меня, прошу. – Александр Христофорович взял её за руку и усадил обратно. – Что Вас здесь держит? Назовите хоть одну причину, по которой у Вас есть желание здесь остаться? Какое у Вас будущее в этой глуши?       Он был прав, грустно подумала Платонова. Раньше она могла бы ответить на этот вопрос. У неё были родители. Но сегодня, сейчас ничего в этой деревне не удерживало, кроме этого дома, где хранилась память о самом родном.       - Неужели Вы думаете, что Вашему отцу или матушке хотелось бы видеть, что их дочь все дни напролёт проводит в слезах, без куска хлеба? Что она одинока? Что рядом с ней нет достойного мужчины, который мог бы о ней позаботиться?       - Вы приехали подготовленным, - невольно улыбнулась девушка. – И с каким-то конкретным предложением?       - Да. Я намерен увести Вас в Петербург.       - Вы думаете, что столица примет дочь аристократки, которая запятнала свою репутацию замужеством с обычным деревенским доктором?       - Мы об этом никому не расскажем. Вы приедете погостить к вашим дяде и тёте.       - Родители моей мамы после её поступка уехали из России. Больше о них ничего неизвестно. Так что у меня нет родственников в Петербурге.       - Уже есть. Князь и княгиня Долгорукие. У них две дочери, одна из них Ваших годов девица. Они научат Вас всему, что требуется для первого выхода в высшее общество.       - И они согласились?       - Я умею убеждать, - улыбнулся граф. Но что-то подсказывало Ане, что дело не только в убеждении.       - И как же Вы меня представите? Дочь лекаря Анна Платонова?       - Нет. На первое время Вы возьмёте титул и фамилию своей матери. Только ни слова не упоминайте о ней самой.       - Но меня же будут расспрашивать.       - Поверьте, скоро у всех на устах будет звучать другое имя. Баронесса Корф.       - Вы чем-то опечалены? - вывел Анну из раздумий мужской голос. От неожиданности она вздрогнула и вскочила на ноги.       - Кто здесь?       - Добрый вечер, сударыня.