Золотая клетка и порыв свободы

Эта женщина работает в нашем поместье около 13 лет. Самая опытная горничная, хороший повар, моя бывшая гувернантка, ныне — моего младшего брата. Она прежде всё так же красива, хоть и немного полновата. В ту ночь с яростью сверкали молнии, дождевые капли грозными ударами барабанили по черепице, ветер завывал за ставнями особняка, в доме затопили камин, несмотря на то, что было лето. Троекратный стук тяжёлой металлической ручкой о массивную дубовую дверь. Отец сорвался с кабинета, дабы встретить на пороге наших родственников и моего двоюродного брата, однако на пороге стояли вовсе не люди из богатой семьи. Это была стройная женщина в каком-то рванье, к ужасу моего аристократичного папы на ней не было туфель, босые ноги были запачканны размякшей из-за дождя землёй. Тут же в глаза бросился объёмный живот — судя по этому она была беременна. Мне тогда было около 5 лет, меня с маленьким братом давно отправили спать, однако желание погрузиться в мир сказочных снов перебили громкие удары в дверь. Мне сказали, что гости приедут в ночь, а с утра мы уже будем завтракать вместе, но моё детское любопытство заставило меня пойти выбежать и тайком глянуть на своих родственников. Эта женщина с первой минуты показалась мне очень несчастной, брошенной, она откуда-то бежала — по её внешнему виду это было явно видно. —Кто Вы? — прозвучал надменный голос отца, от которого я едва вздрогнул. —Меня зовут Х… — она сорвалась в кашель, — Хитоми… Я сбежала из города от— —Из города?! — вскинула руками подоспевшая мать; на ней уже была ночная сорочка, видимо, она вышла проверить братика (на своей кровати я сложил подушки так, что создавалось ощущение будто там кто-то лежит), — как Вы добирались сюда, ведь уже ночь, да ещё и такой ливень! —Пешком… — женщина придерживала живот, не смея поднять взгляда на надменного хозяина поместья. —Милый, пожалуйста… Давай разрешим ей остаться хотя бы на ночь! Милая женщина, из-за чего Вам пришлось проделать такой путь? — как всегда искренняя доброта матери распространялась на всех её окружающих. —В очередной раз муж поднял по пьяни руку, несмотря и на ребёнка… Я сбежала от него, я устала бежать, извините, что ворвалась посреди ночи… Мне нужна работа, прошу Вас! Я могу работать горничной, поваром, гувернанткой, кем угодно!.. —Нет. У нас горничных хватает. До свидания. Даже я удивился такой жестокости отца, хотя мать была не удивлена вовсе. —Миюки-чан недавно уволилась, Шинджуро, нам нужна гувернантка… Я люблю своих детей, но не могу проводить с ними всё время… Милый, прошу… Глаза моей матери особенно сверкали в тот момент. Потому что в них стояли слезы. Слёзы обиды за эту женщину со сломанной судьбой и сломанную судьбу ребёнка внутри неё. Не вынеся слёз матери, отец в раздражении кивнул, отмахиваясь рукой. —Пусть проходит, попроси Ясу определить ей комнату, завтра разберёмся с обязанностями! — он развернулся и быстрым шагом ушёл в их с мамой спальню. Она стала гувернанткой, следила за мной, а я наблюдал за тем, как всё больше и больше она открывается моей матери, они действительно хорошо сдружились. Отцу было плевать, у него были дела поважнее. Через пару месяцев мою няню сменили, только потом я понял, почему — на тот момент она была на 7 месяце беременности, после чего родила здорового мальчика, которого от меня тщетно скрывали. Почему? Да потому что мне очень хотелось посмотреть на его цвет волос. Забавная причина, не так ли? У Хитоми были довольно яркие розовые волосы по лопатки, которые она в основном заплетала в косу, когда у того мальчика они были приглушённо-персиковые. Возможно, тогда я так подумал из-за того, что тот островок волос был не слишком ярким… Ох, уже и не вспомнить… На самом деле, я шучу конечно, из-за такой мелочи мне бы не запретили играть с ним. Он был ребёнком из обычной семьи, из бедной, даже можно сказать, когда мы с моим братом были детьми аристократии. Это было неправильно, но нам приходилось придерживаться таких правил, дабы не разгневать отца. В одну ночь втайне от родителей мне удалось на него посмотреть. Ну… Он не был похож на братика при рождении — вот и вся моя реакция. Тогда он спал в предоставленной гувернантке кроватке, которую осторожно покачивал ветерок с открытого окна, сама моя няня сидела с Сенджуро, пока её мальчик спал у неё в комнате. Я наклонился над ним, дабы рассмотреть поближе, но ничего такого кроме цвета волос как у матери не заметил. С того момента я видел его всего пару раз… И то, мельком, в коридоре, когда ему становилось плохо, Хитоми бегала с ним к врачу в город, я видел эту мелькающую розовую макушку только у неё на руках. Отец по-прежнему запрещал мне общаться с детьми прислуги, да и в основном все они жили в городе, кроме того мальчишки. Я знал, что он рядом, я это знал, но не мог его застать. Шли годы, братик рос, с ним становилось интереснее проводить время, он не докучал мне своим вниманием. Устои отца в сторону детей слуг не изменились. Он считал, что эти дети научат меня чему-то плохому, чему — я сам не знаю… Но отца надо было беспрекословно слушаться, поэтому я так и делал. Сенджуро уже исполнилось 13 лет, мне же было 19. Я уже заканчивал обучение в частной школе, готовясь к поступлению в университет. Тогда, прогуливаясь по саду с книгой об истории, передо мной мелькнул низкий чёрный силуэт с каким-то розовым пятном сверху. —Эй! — окликнул я силуэт, и к моему удивлению тот быстро затормозил. То был невысокого роста юноша, на щеках его были пятна сажи, как и на руках; он был одет в свободную заправленную в штаны рубаху, сжимал в руках какой-то ёршик, но что сразу бросалось в глаза — персиковые собранные в хвост волосы, на которых также были остатки сажи. Они были настолько яркими и насыщенными цветом, что по началу не верилось, что они натуральные. Именно по этому цвету волос я сразу понял, кто передо мной находится. —Ты кто? — я слегка наклонил голову, продолжая разглядывать неопрятный, но с этим же очень интересный вид; этот вопрос я задал из вежливости, ведь с ходу начинать диалог «я знал тебя ещё до твоего рождения» было бы не очень культурно. —Хех… Я Сабито, трубочист. А я смотрю, ты юный наследник этого поместья — Кёджуро-сан? —Верно… Я как завороженный наблюдал за каждым движением этого мальчишки. Как он вытер сажу с щеки, тем самым размазывая её ещё сильнее, как с неменьшим интересом смотрел на меня, поправлял спадавшие с плеч лямки подтяжек. —А Вы красивый, — резко выдал парень, отчего моё лицо вмиг покраснело будто расцветший тюльпан, хотя, судя по нагловатой ухмылке, юнца это не смутило ни разу. —Спасибо… Сабито… Я бы наблюдал за ним вечность и больше, но он побежал в сторону кладовой садовника, оставляя меня наедине с моим восхищением.               Вечером я прогуливался по коридору. Уроки сделаны, братик уже спал, весь персонал был распущен по комнатам. В своей голове я прокручивал строки из только что прочитанной поэмы, повторяя их раз за разом. —Любовь с рассудком редко живёт в ладу… Настолько засмотревшись на золотой канделябр на стене, я не заметил, как навстречу мне нёсся маленький персиковый ураган. Он врезался в меня на полной скорости, ударной волной его откинуло назад, а я, дурак, даже не успел сориентироваться и поймать его. Потирая ушибленный бок, он испуганно поднял взгляд на меня, явно ожидая увидеть там кого-то другого. —Кёджуро-сан?.. Извините! — он ловко (я даже не понял как) подскочил с пола, начиная испуганно оглядывать меня, хотя явно было видно, что он пострадал куда больше. —Всё хорошо, Сабито, — я осторожно взял тонкое запястье, будто боясь сломать его, отодвинул от своего костюма, — куда ты так бежишь? Видя его смущение, мне стало не по себе. Вдруг я чем-то обидел его? Или сделал что-то не так? Скажете, почему я так беспокоился об обычной прислуге? Всё просто — я просто хотел завести хоть какого-нибудь друга, любого; молодость проходила невероятно скучно, в одиночестве, без сверстников, только с маленьким братиком, а сейчас, оказывается, прямо у тебя под боком живёт практически твой ровесник, да ещё и такой необычный. —Мама попросила за тряпками в чулан сбегать, — он грубо мазнул костяшками под носом, однако теперь там не осталось чёрного пятна сажи; на розоватой от бега коже можно было увидеть веснушки, что-то на подобии родимого пятна на щеке — всего этого я не видел ранее из-за остатков его работы. —Но слуги уже не работают… —Она сказала взять тряпки на завтра… Они такие, какие-то… Странные… Ой, в общем, я не знаю, зачем они сдались маме… Но я пойду, Кёджуро-сан! —Пока, Сабито… Честно, не хотелось отпускать его… Но как бы я себе это представил? «Сабито, а пойдём в мою комнату, покажу кое-что!» — идиотия, не больше… Тем более, а вдруг отцу захочется меня проверить… Ох… За этими мыслями было невозможно уснуть. Я ворочался в кровати, то смотрел на бледный лик луны, то на платяной шкаф с моей одеждой, после чего вовсе лёг на спину, начиная дырявить взглядом потолок. —"Почему же не получается уснуть…» Только сейчас до меня стало доходить, что я рос с этим мальчиком всю его жизнь. Да, я знал это, но само осознание дошло только сейчас. Я даже видел его при рождении, а ныне это розовое нечто сбивает члена аристократии в побеге за тряпкой. Про себя я посмеялся, но сам детально представлял веснушчатое личико с огромным родимым пятном на щеке. Ирония, это пятно было светло-розового цвета, прям как его волосы…

* * *

Я не видел его около двух месяцев. Казалось, это розовое нечто будто испарилось из поместья, хотя мать его работала буквально каждый день. Не было смелости спросить у неё про Сабито, поэтому я только вежливо здоровался, продолжая размышлять, куда же он мог деться. Однако встретились мы в самом неожиданном месте. Каждую неделю с города прибывала повозка. Там было всё — продовольствие, одежда, предметы декора, украшения и тому подобное. Сутки воз находился у нас, после чего его загружали товарами и вновь отправляли в город и ближайшие поселения. Я быстро спустился по лестнице с крыльца, дабы спешил посмотреть на новопривезённые вещи, ведь буквально каждый раз они чем-то, да отличались. Коробки таскали два человека — один из дворецких и кто-то очень маленький, кого не было видно за двумя огромными коробками. Я быстро отскочил в сторону и со знакомой скоростью мимо меня промчался низкий силуэт. —Эй, Сабито! Он на секунду застыл, поворачивая на меня голову. —А… Кёджуро-сан! Извините, я поставлю коробки и вернусь! Однако, взяв инициативу в свои руки я просто пошёл вслед за ним. Очень быстро пошёл… В холле показался ещё один дворецкий, которого я быстро попросил подменить Сабито и помочь его коллеге дотаскать ящики. Юноша поставил груз к остальным коробкам, при этом слегка выдыхая. Он вытер лёгкую испарину от беготни туда сюда, ставя руки на спину и слегка прогибаясь назад. Тут же я резко схватил его за руку, настойчиво и упорно потянул к подъему на второй этаж. Мы быстро взбежали по лестнице, с такой скоростью я закрыл нас в комнате, будто всё поместье с каждой секундой наполнялось водой. Сабито был в явном шоке, взгляд испуганно соскальзывал с моего зардевшегося лица на посторонние предметы. —Почему ты исчез? — резко выдал я спустя секундного молчания для отдышки. —Я не исчезал, я не покидал поместья последнее время! — со своих колен глаза перескочили на мой разгоряченный лик; страх во взгляде никуда ни делся. —Ты меня боишься?.. Это было первое, что взбрело мне в голову. —Н-нет, вовсе нет! Просто… Ну просто так надо… Извините… Он хотел улизнуть из комнаты, пока я находился в немного рассеянном состоянии, однако, его рукав был молниеносно схвачен моей рукой. —Скажи просто и прямо, Сабито, я же не буду тебя ругать! —Вы — нет, а Ваш отец — да! Тут же он зажмурился, понимая, что выпалил запретную информацию. —Кёджуро-сан, я случайно! —Значит, мой отец запретил тебе общаться со мной… Ясно… Что ж, плевать. Я заглянул в смутившиеся лавандовые глаза, которые тот поспешил отвести в сторону. Я присел рядом, докасаясь до его руки. Мы были настолько близко, что моего плеча могли докасаться растрепанные во все стороны персиковые вихры. Я потянулся и мягко поцеловал юношу в висок. —Кёджуро-сан… Но так же… Ну… Нельзя… —Можно. Если ты конечно хочешь, Сабито, — моя рука коснулась порозовевшей щеки, не решаясь сделать следующее действие. Резкое движение навстречу моим губам немного напугало меня, однако, не теряя энтузиазма, присущего моему партнёру, я быстро сориентировался. —Ты такой милый, когда смущаешься, — моя рука быстро скользнула с мягкой розовой щеки к пуговицам рубахи, — у тебя красивые волосы… Мои губы вновь мягко обожгли губы юноши раскалённым дыханием, отвлекая того от следующих действий. С рубашки руки перешли на бёдра. —Кёджуро-сан… — глазки слегка покосились на белоснежную дверь в комнату. —Я понял, я закрою дверь, чтобы не смущать тебя. К сожалению, пришлось отпустить столь желанное тело на пару секунд, дабы метнуться ко входу, чтобы никто не мог помешать нам в процессе уединения. Я быстро подскочил с кровати, в секунду закрывая защёлку на двери, с улыбкой повернулся и глядел на тело в мягких простынях.               Проснулся я поздно вечером. Рядом со мной в забвении спал Сабито, собранные в хвост волосы ныне витиеватым узором рассыпались на подушке. Я с заботой поправил прядь, закрывающую мне обзор на веснушчатую щёку, после переложил его голову со своей руки на подушку, отчего тот неприятно поморщился. К моему удивлению мы оба были в одежде — Сабито в моей винтажной рубашке, а я в своих дорогих брюках, за которые отец оторвал бы мне голову. Я взглянул в незавешенные окна и ужаснулся — я проспал ужин. Отец убьёт меня. А заодно и моего любовника. Тут же вскочив, я стал искать в шкафу похожую на мою сегодняшнюю рубашку. Мда, похожих нет… Хотя, сейчас у меня стоял более острый вопрос — что же мне сказать отцу?.. Нездоровилось? Не поверит, так ещё и отвары пить заставит. Просто устал?.. Нуу, вполне даже может прокатить, но и то не факт… Ладно, пускай будет это. О, и вот эта рубашка, да, вполне нормально. За тем временем, пока я рассуждал на тему родителя и новой рубашки, мой новообретенный юноша уже успел отойти ото сна. —Куда спешим, Кёджуро-сан? — прозвучало на всю комнату с лёгкой насмешкой; кажется, он ныне вообще не думал о последствиях нашей встречи, но ему явно это понравилось. —К отцу, отчитываться за своё отсутствие на ужине, — этот чёртов ремень никак не мог попасть в нужную дырку, в отличие от меня несколькими часами ранее… —Ох, я тогда пожалуй тоже оденусь… Две стройные все в синяках ноги опустились на прохладное дерево, тут же резко поднялись обратно на кровать. —Жуть, ну и холодно же у тебя тут… —Окно забыл закрыть, извини, — я смотрелся в зеркало, поправляя растрёпанную укладку, — одевайся, потом ещё встретимся. Нехотя, но это розовое нечто натянуло свое изношенное тряпьё. Расстались мы молча (не обошлось без мимолётного поцелуя), дабы никто не услышал наши голоса, после чего я быстрым шагом направился в сторону отцовского кабинета.        Расчёсывая по сотому кругу свои волосы, я не мог перестать думать о том, что сегодня я лишился, по мнению моей матери, самого сокровенного. Было только две проблемы, хотя, для меня не очень, но для моих родителей точно проблемы — это произошло с сыном прислуги и мне это, чёрт возьми, понравилось. Неожиданно, меня отвлек стук в дверь. Я осторожно открыл защёлку, выглядывая в коридор. Никого, странно… Как тут же мне резко из-за двери выглянула розовая макушка, с широкой улыбкой глядя мне в глаза. —Кёджуро-сан, а я с Вами спать буду! От такого громкого и наглого заявления у меня, если честно, дар речи пропал. Я молча в смятении глядел на Сабито, не зная, что и ответить. С одной стороны — спать с ним было невероятно уютно и приятно, но с другой… А если отец узнает?.. Но, взглянув ещё раз на юношу у порога комнаты, я с тихим вздохом сделал шаг назад, впуская его вовнутрь. Сабито поклонился и пулей влетел в уже знакомую ему спальню. В руках у него была какая-то белая одежда, как позже выяснилось — длинная кружевная сорочка. Как я понял, это была одна из старых вещей его матери, в которой ему было, как видимо, комфортно. —Я переоденусь? — он оглядел комнату ещё раз, уже приметив стул, на который можно было бы скинуть свою одежду. —К-конечно! — если честно, я всё ещё чувствовал себя растерянно. Он легко через голову снял рубаху, затем широкие штаны со множеством заплаток. Несмотря на неопрятный внешний вид, само тело и лицо юноши были чистыми. Он натянул явно большую ему кружевную сорочку с рукавами-фонариками, распустил собранные в хвост волосы. —Я готов, — юноша с улыбкой присел на край кровати, хлопнув по перине ладошкой. —Иду-иду… Я присел рядом, откидывая с подушек одеяло и взглядом указывая тому лечь к стене. Вслух этого повторять не пришлось, он сам залез в кровать, ожидая, что я лягу следом за ним. —Сабито, солнце, — мне пришлось встать, дабы потушить керосиновую лампу у себя на столе, — у тебя ничего не болит?.. —Нет, а должно? — он слегка наклонил голову, явно лукавя. —Ой, я прекрасно слышу по голосу, что ты врёшь. Я лёг к нему под одеяло, поворачиваясь к нему лицом. —Ну, там немного болит и спина, ибо ты давил мне рукой на спину… — Сабито чуток смутился, но это было видно не по мимике или действиям, а по появившемуся на щеках румянцу, который я мог разглядеть даже в темноте. —Ох, прости пожалуйста… — я, слегка виновато улыбнувшись, прижался к нему плотнее; это наглое существо явно это почувствовало и со спокойной совестью закинуло на меня ногу и обняло обеими руками. —Доброй ночи, Господин Кёджуро, — он потерся носом о мою грудь, умиротворенно прикрывая глаза. —Доброй, Сабито…