fair to her

я успокаиваю себя лишь тем, что он должно быть сейчас счастлив. в конце концов все к этому и шло, еще тогда, и я как никто другой знала, что не смогу стать той, кто поможет ему войти в спокойную и счастливую жизнь. ту жизнь, которую он заслуживал. двое разбитых жизнью людей не способны на что-то хорошее. к сожалению я поняла это слишком поздно. иначе можно было избежать очередных рубцов на моей и без того израненной душе. теперь его больше ничего не связывает, я официально совершеннолетняя, а значит мама не будет переживать, что из-за смерти отца меня отправят в детский дом. и казалось бы, я теперь тоже свободна, больше не придётся терпеть рукоприкладство и вербальный абьюз, но на душе отчего-то тоскливо. каменное надгробие с именами родителей обжигает спину своим холодом, а мне совсем не хочется уходить. я из тех кто любит упиваться своим горем, тонуть слезах и кричать на весь мир о том, как же мне плохо. тем более, что ещё раз такая возможность появится у меня не скоро. вчера я подписала все документы и продала наш дом, и всего через 12 часов меня уже не будет в этой стране. больше ничего не держит здесь, а впереди ещё столько не достигнутых вершин. это слова тренера, он считает что это правильное решение, согласиться на тренировки со сборной англии. это ведь то, к чему я так стремилась. - рин, прими мои соболезнования, я… я не знал, прости и мне даже не нужно поднимать взгляд, чтобы узнать этого человека. его голос до сих пор проходится по мне разрядом тока, даже забавно, что спустя столько времени у меня так и не получилось забыть. - ты бы все равно не смог ничего изменить. конечно, смог бы, мне не пришлось бы переживать это все в одиночку, натыкаясь в инстаграме на фотографии его старой-новой пассии. я бы не топила свою злость в бесконечных тренировках и не избавилась бы от всего, что хоть как-то связывало нас. и быть может даже не решилась бы на этот шаг с переездом. - я был дураком. ты, наверное, никогда не простишь меня. и как же он чертовски прав в последнем. только для того, чтобы научиться прощать других, нужно сначала простить саму себя. слезы начинают комом застревать в горле и мне приходится откашляться, прежде чем ответить ему. -прощу, ровно в тот момент, когда мое имя выбьют на гранитной плите. я ещё не понимаю, насколько это грубо звучит. и, наверное, никогда не пойму, как больно слышать подобные слова от того, кого ты когда-то любил. если так посудить, ю бин никогда не был груб со мной, а наоборот, был образцом поддержки и понимания, несмотря на все сложности его характера. я же подобным не могла похвастаться, и все те ссоры и конфликты происходили с моей подачи. глупо, конечно это глупо, но я по-другому не умею. можно винить в этом отца, который был прекрасным примером подобного поведения. а можно принять реальное расположение дел. я сама сделала себя такой. и мне самой разбираться с этим. от услуг службы спасения я предпочту отказаться. - давай, я не буду врать, что была рада тебя видеть. мне пора, береги себя. отпускать страшно. и в большей степени ты боишься не того, что в один момент человек станет абсолютно чужим для тебя. ты боишься боли, от той пустоты, которая останется с его уходом. хуже может быть только страх сделать кому-то больно, и жить жизнью мученика, ради блага близких. и рано или поздно тебя раздавит этот груз недовольства и внутренних противоречий. ты взорвешься словно шарик переполненный водой, сброшенный с балкона многоэтажки. и останешься ты, совершенно одна, наедине со всей той болью, которую ты откладывала на потом, тем самым приумножая ее в стократ. оставлять прошлое позади это нормально. хуже жить в воспоминаниях, медленно сходя с ума. и я горжусь тем, что смогла подавить дрожь голоса и не проронила ни слезинки. ноги на удивление уверенно ступают по тропинке ведущей к выходу с кладбища.

***

я позволю себе оглянуться на прошлое, когда буду сидеть в зале ожидания. я хочу, чтобы это стало точкой невозврата. точкой, где останется вся моя боль и слезы, которые я больше не сдерживаю. точкой, в которую я больше никогда не вернусь. отпускать уже не так страшно, как казалось мне раньше. душевные раны не убивают. а значит переживу, приду в себя и буду жить долго и счастливо, если не сорвусь и не начну топить проблемы в литрах алкоголя и добрых дозах никотина. или ещё хуже загонять себя в бесконечный круг страданий и попыток вернуть то, от чего я сама однажды отказалась. перед посадкой я в последний раз оглядываюсь назад, маленькая девочка внутри меня жаждет увидеть красноволосую макушку среди людей, стоящих в очереди на контроль. реалистка, коей я являюсь с недавнего времени, прекрасно понимает, что подобного не случится, и делает то, что должна. в пальцах на секунду замирает маленький кусок пластика – сим-карта, последняя ниточка связывающая меня с прошлым. и кажется, что внутри что-то надломилось, когда я отпускаю ее, позволяя упасть в тьму мусорного бака.