Нумерация жизни

Шампунь, как назло, не попал в глаза, так что слезы, лившиеся из глаз нельзя было оправдать. Хотелось биться головой об стенку и орать, что она ничего не понимает. Самое страшное было, что она не понимает саму себя. Вера в себя? Вера в то что ей еще светит счастье? Наивно и глупо. Все это она утопила давно в литрах выпитого алкоголя, она надеялась, что это все уже захлебнулась внутри нее, погибло и больше никогда не всплывет снова. Но оно всплывало, упорно сталкивая ее лицом с жестокой реальностью, о которую она никак не могла сломаться или ей не давал кто-то. Быть может, тогда он оттащил ее от машины совершенно невовремя. Так бы попало ее тело в аварию, наконец-то улетела бы с земли душа и сейчас не пришлось бы ей страдать от отсутствия понимания самой себя, своих мыслей и чувств. Или ей просто не нравилось то, что он осознавала. Но изменить она это не могла. Выключив душ, она быстро вытерлась, влезая в старую растянутую футболку. Быстро вытерев полотенцем волосы, чтобы капельки не стекали противно по спине, Джинни вышла из ванной, втягивая носом свежий воздух, проникающий внутрь сквозь окно. Хотелось напиться. Сильно и до беспамятства. Чтобы потерять саму себя: свое сознание и чувства. Но данное, страшно подумать, глюку обещание почему-то останавливало ее. Заключенная ей же для чего-то сделка, которая, по сути, ничем не была подкреплена, отрезвляла голову, помогала держаться. Проникнув на кухню, она налила себе стакан воды, быстро выпила его залпом, а потом растерянно оглянулась вокруг. А вокруг был пустой дом, бездушный, сейчас кажущийся особенно мрачным, хотя она тут жила достаточно долго. — Я устала, — неожиданно прошептала она, оглядываясь и никого не видя. — Я устала, Чак, устала! — заорала она, резко подскакивая к бару и вытаскивая от туда бутылки, стаканы и массово ставя их на стол. — Я заебалась что-то делать, что-то решать. Для чего ты решил помочь мне снова побороться? Ведь жила же, пила, умирала… А ты не дал мне сдохнуть, схоронил. Как чертов ангел-хранитель! — она резко развернулась и кинула в стенку бутылку с дорогим красным вином, которое тут же осталось на белоснежной стене кухни. Осколки с характерным звуком рассыпались по полу. — Только тебя об этом никто не просил. — Ты бы хотел, чтобы я не приходил? Чтобы Небеса рухнули? — девушка растерянно перевела взгляд с осколков на Чака, поджимая губы. — Всего один глоток… — Джинни в ответ криво усмехнулась, потом с размаху залепила ему пощечину. — Исчерпывающий ответ? — Более чем, — усмехнулся Чак, удивленно проводя пальцами по тебе немного горячей кожи. Он не должен ей простить этого, должен щелкнуть пальцами, испепелить, но почему-то рука не поднималась. Он лишь растерянно продолжал смотреть на потерявшуюся в самой себе девушку, и в голове витала предательская мысль, что он так сильно желает ей помочь. И не из-за боязни падения Небес. — Я хочу, чтобы ты была счастлива больше, чем конец света, — Чак даже сам не понял, как проронил эту фразу, на которую девушка среагировала как-то очень замедленно и даже будто бы неестественно. Она медленно подошла к нему, вставая напротив и тяжело вздыхая, кладя ему руки на плечи, а потом и голову, сейчас такую тяжелую, будто бы даже пьяную. — Давая потанцуем? — пробормотала девушка, вкладывая свою руку в его и прикусывая губу. — Этот дом мне не кажется таким страшным, когда ты тут, Чак, — она тяжело дышала, уткнувшись носом ему в шею и смаргивая, предательски вслушиваясь как немного участился его пульс. Только вот оттолкнуть ее сил у него не было. Он чуть слышно щелкнул пальцами, откуда-то появилась музыка, разом заполнившая все пространство дома и их головы. Джинни медленно выпрямилась, беря его за руку и уводя с кухни, мимо осколок и алого пятна, в гостиную. За окном уже практически стемнело, так что освещалось помещение больше благодаря тусклому свету фонарей. Она аккуратно положил ей руки на талию, будто бы боясь испугать, а девушка спокойно начала двигаться за ним, не возражая, закрыв глаза и сейчас просто дыша. Мокрые волосы практически неподвижно лежали на ее плечах, а пальцы плавно скользила по его плечам. — Иногда так хочется кричать и биться в истерики… — прошептала девушка, делая шаг следом за Чаком. — Слушай, а почему? — Джинни резко открыла глаза, на что мужчина неопределенно повел плечом. — Потому… — неуверенно ответил он, на что девушка чуть заметно улыбнулась. — Веская причина, согласна, — пробормотала она, вновь отворачиваясь. — Чак, а ты бы хотел… Ну вот всего. Ты бы хотел? — девушка почему-то была уверенна, что он понял о чем вопрос. Мужчина в ответ усмехнулся, наклоняясь вперед, к ее уху. — Очень, — Джинни в ответ слабо улыбнулась, неожиданно притормаживая и останавливая самого Чака. Мужчина послушно затормозил, чуть наклонив голову вбок, неожиданно понимая, что они наговорили друг другу. Ничего конкретного, абсолютно, только вот все было так прозрачно и понятно, что становилось страшно. — Ты худшее, что могло со мной произойти, — прошептала девушка, делая шаг вперед и принимаясь целовать его. Чак неожиданно спокойно ответил, притягивая ее к себе за талию. — Мой бука-хранитель, — пробормотала сквозь поцелуй девушка, от чего он даже вздрогнул, что вызвало еле заметную улыбку Джинни. — А знаешь, что самое страшное? — Боюсь предположить, — качнул головой Чак, убирая назад ее волосы, заглядывая ей в глаза. — Что мы трезвые, — прошептала она, несильно надавливая на его грудную клетку, из-за чего он сделал несколько шагов назад, упираясь в кресло и тут же падая на него. Девушка аккуратно уселась сверху, на его колени. Чаку одновременно хотелось все закончить, прямо здесь и сейчас, потому что, во-первых, он мог, а, во-вторых, понимал, что это все неправильно, но с другой стороны ему гораздо было приятней сжимать ее талию, нежели чем разрушать мир щелчком пальцев. Он тешил себя мыслью о том, что это он всегда успеет, прекрасно зная, что больше никогда даже не подумает о том, чтобы все разрушить. Хотя бы потому что тут есть Она. А девушка неожиданно поняла, что чувствует. Так неподдельно и искренне. И того, что он прижимает ее к себе становится только лучше, гораздо лучше — так не может сделать ни один алкоголь, даже самый крепкий. А она пробовала, искала, но не нашла. И сейчас кажется, что мир немножечко лучше, чем она все время о нем думала. И он стоит того, чтобы жить в нем. Просто жить… …Искать кого-то, терять. Стоит всех набитых шишек, стоит всех тех с трудом затянувшихся ран как на самом теле, так и внутри него. Стоит всей боли, всего отчаяния и тех истерик, которые всегда приводили ее к алкоголю. Мир стоит того, чтобы жить в нем, воспринимая его таким, каким он есть. Потому что без алкоголя в нем есть вещи, которые можно понять только на трезвую голову. И они гораздо прекрасней без тумана перед глазами. В мире есть Она. Есть Он. И, наверное, этого хватит для того, чтобы Небеса не обрушились, Ад не поднимался, ну а Мир… Мир просто был, хотя бы для них. Девушка медленно вдыхала ночной воздух, пробиравшийся через окно ее спальни. Чак лежал рядом, сжимая ее руку, будто бы боясь оставить пальцы не в контролируемом состоянии. Джинни спокойно изучала его лицо — голубые глаза, сейчас что-то ищущие на потолке, аккуратно, но давно стриженная борода и окончательно растрепавшиеся завитки волос, один из которых попадал ему на бровь. Приподнявшись, она аккуратно убрала его, мягко улыбнувшись и будто бы ненароком поцеловала его в губы. Чак удивленно покосился на нее, тяжело вздыхая и прикрывая глаза. — Если хочешь, то щелкни пальцами, не тяни. Но сделай это только если правда сам это желаешь, — она аккуратно вложила свою ладонь в его, чувствуя, как он сжимает ее сильнее прежнего. — Ты поверила, что я существую? — Джинни в ответ хмыкнула, укладываясь рядом и поворачиваясь на бок, чтобы видеть лицо Чака. — Ты же прекрасно понимаешь, что я всегда не то что в это верила, я это знала. Просто страшно иногда признавать такие вещи, вот и все, — он резко открыл глаза, поворачиваясь к ней лицом тоже и приподнимаясь на руке. — Ты же понимаешь, что… — Дни на исходе? Знаю, — прошептала она, тоже приподнимаясь и замирая в несколько миллиметрах от его лица. — Это что-то меняет? — Чак тяжело вздохнул, неожиданно хватая ее руку, на которую она упиралась, подтаскивая к себе и принимаясь целовать. А девушка послушно отвечала, притягивая его за шею и наконец-то осознавая, что, ну, чувствует. И он тоже, кстати говоря.