История болезни/Медкарта/病案本

— Се Цинчэн… тогда ты действительно не чувствовал ко мне никакого сострадания? — … Мужчина стоял спиной к свету, в темноте Хэ Юю было трудно распознать о чём он думает, он лишь ощущал дрожащую и поддерживающую его руку. — Се Цинчэн, почему ты тогда ушёл? Парень всё ещё оставался спокоен, задавая ему вопросы. Казалось, чем страшнее и критичнее была ситуация, тем меньше она беспокоила его. — … — Ты ведь соврал мне, не так ли? Всё случилось не только из-за того, что твой контракт истёк, верно? Тот взгляд ребенка. Этот взгляд молодого человека. Оба были спокойными, по-детски наивными, упрямыми, но также казались…. безразличными, когда так пристально следили за ним. Погружаясь всё глубже, но не в силах найти ответ, Се Цинчэн внезапно понял, что не может выдержать такого давления и прикрыл глаза: «…Давай мы сначала отсюда выберемся». Осталось не так уж много времени, поэтому он приложил как можно больше усилий, чтобы добежать до выхода, по пути придерживая Хэ Юя. К тому времени, как они вышли из тихого и тёмного здания, снаружи послышался гул — завывали сирены и повсюду кружили огни полицейских мигалок. На мгновение показалось, что их швырнуло в круговорот калейдоскопа. Чжэн Цзинфэн уже раскрыл истинное значение буквы Л. Красные и синие огни стали похожи на волны, надвигающиеся со всех сторон, когда полицейские вычислили нужную локацию. Спустившись с Хэ Юем по ступенькам, Се Цинчэн продолжал поддерживать его и чуть ли не нести на руках, ведь кровотечение не прекращалось. Чжэн Цзинфэн резко распахнул дверь машины и вышел. Лицо капитана заледенело. Взволнованность и гнев сверкали в его цепких глазах, в то время как на лице столкнулись две противоречивые эмоции, словно в театре теней. — Се Цинчэн… — Архив взорвётся с минуты на минуту. Пусть никто не входит во внутрь, — первое что сказал он, подойдя к Чжэн Цзинфэну. Полицейский выглядел так, будто ему хотелось схватить их обоих за шеи и надеть на них наручники, однако он встретился с глазами Се Цинчэна, которые невероятно сильно были похожи на глаза его матери, после чего капитан больше не смог выдержать их зрительный контакт. Щека Се Цинчэна запачкалась кровью. Чжэн Цзинфэн не знал, чья она, но из-за этого красного пятна он почувствовал вину. Мужчина не мог позволить ему подойти слишком близко к этому делу, так как Се Цинчэн не работал в полиции и у него не было квалификации, чтобы принимать активное участие в расследовании. Даже если всё было связано с нераскрытым девятнадцатилетней давности делом его родителей, он мог лишь сказать: «Ты должен нам всё рассказать». Однако эта преступная организация оказалась более изворотливой. Не говоря уже о том, что среди полиции, скорее всего, был кто-то подставной, и, вероятно, эти злоумышленники являлись частью международного преступного синдиката, прекрасно разбирающегося в технологиях. И хотя Се Цинчэн не хотел доверять полиции дело о его родителях, они по-прежнему не ответили на все его вопросы. Даже когда он приблизился к разгадке, всё вокруг препятствовало ему добраться до неё. — Живо уходите, — у Чжэн Цзинфэна не было времени, чтобы выразить шок или расспросить его о происходящем, он сразу же переключил внимание на рацию. — Архивы могут взорваться, отступаем! Договорив, он усадил Се Цинчэна и Хэ Юя в полицейскую машину, после чего присоединился к ним и с глухим стуком закрыл дверь. Се Цинчэна одарили странными взглядами, когда он оказался внутри. Он посмотрел на телебашню, но она уже вернулась к прежнему виду. Алый окрас исчез, вместо него мерцал чей-то силуэт. Возможно, это просто очередная реклама — у Се Цинчэна не было возможности приглядеться, пока машина не завелась. К тому времени главные дороги, ведущие к кампусу, опустели. Машина ехала быстро, освещая всё вокруг красно-синим светом. Она одолела пару сотен метров, но затем… Хлоп! Позади раздался звук, похожий на приглушенный гром, после чего последовал невероятно громкий шум, сопровождающийся криками людей, которые стали свидетелями взрыва. Бабах! Архив взлетел в воздух… Разрушившиеся бетонные плиты и остатки кирпичей в один миг похоронили прошлое. Се Цинчэн немного развернулся, чтобы заглянуть в окно и увидеть бушующее пламя, взметнувшееся в воздух, словно буря, унёсшая с собой преступление и наказание, превратив их в пыль. Мужчина закрыл глаза. Он не мог оглянуться назад. Все улики исчезли… и не было сил на это смотреть.

***

Взрывы не утихали довольно долгое время. В салоне автомобиля было очень тихо, вниманием завладело место преступления. После того, как они остановились, полицейские вышли из машины. Снаружи доносилось гудение ветра, а вдалеке — треск огня… Но неожиданно… — Что-то не так? Послышался мужской голос. Раздался громкий звук из нескольких мобильных телефонов. — Если вас что-то не устраивает, тогда обратитесь в надлежащий отдел. Се Цинчэн замер и открыл глаза, неужели он был в таком шоке, что у ему уже начинало что-то слышаться? Почему вдруг прозвучал его собственный голос? — Не спорьте со мной. Что-то осознав, он широко распахнул глаза… Это то самое видео! Видео, которое транслировалось на все мобильные устройства в окрестностях университета! Кроме того, на телебашню проецировалось изображение. В тот момент, когда Се Цинчэн узнал себя, он вдруг понял, почему те полицейские так странно на него смотрели. Запись уже некоторое время крутили у всех на виду, еще незадолго до того, как они с Хэ Юем вышли из библиотеки. Мужчина включил свой телефон и поскольку тот вновь был захвачен хакерами, у него на экране высветилось изображение, которое синхронизировалось со сценой на телебашне. Это произошло несколько лет назад. На нём был белый халат с вышитым бледно-голубым гербом больницы Хучжоу, рядом с которым виднелась ламинированная бирка с именем доктора и две шариковые ручки, прикрепленные к кармашку. Вокруг царил хаос — его окружила группа пациентов, которые наблюдали за тем, как он стоял перед входом в своё отделение и разговаривал со взлохмаченной и неопрятной женщиной. — … Се Цинчэн сразу вспомнил, о чём они тогда беседовали и когда это произошло. Его выражение лица слегка изменилось, и он взглянул на Хэ Юя. Парень нахмурился, ещё не осознавая, что происходит. Но он уже понял, что это было именно то видео, которое ему прислал хакер, — видео, которое он должен был посмотреть и после чего задуматься, стоит ли помогать Се Цинчэну. Его плечо продолжало кровоточить. К нему обратился врач, которого предоставила полиция: «Я помогу продезинфицировать рану и остановить кровотечение, но будет больно, терпите». Хэ Юй равнодушно ответил: «Спасибо». Боль, кровь и даже смерть ничего для него не значили. Он сосредоточился на телебашне. Сцена всё ещё продолжалась. Женщина на видео завывала: «Зачем мне показывать своё удостоверение личности? Зачем вам тогда здесь охранники, чтобы допрашивать меня? Думаете, мне легко было записаться к врачу? В вашу больницу так трудно попасть! Мне нужно заплатить пятьсот юаней, чтобы меня приняли! Почему так происходит?» «Очевидно, не только бедняки заслуживают смерти, но и простые люди заслуживают того, чтобы вы, врачи, дискриминировали нас и осуждали, да? Думаете, я хочу быть грязной и вонючей? Как только я закрыла лавку в четыре утра, сразу же пошла в очередь, чтобы попасть к вам. Разве у меня есть время, чтобы быть такой же чистенькой и аккуратной, как вы? Я действительно не плохой человек!» Но тот молодой Се Цинчэн посмотрел на рыдающую женщину, обнимающую свои колени, и, засунув руки в карманы белого халата, произнёс с безразличным видом: «После того, что натворил И Бэй Хай, вы приходите сюда, садитесь перед входом в моё отделение, не являясь моим пациентом, — откуда мне знать, что у вас на уме?» «Я просто хочу встретиться с доктором!» Без всяких эмоций мужчина ответил: «Вы хотите получить лечение, но я хочу быть в безопасности. Идите, куда нужно, будь то обычный врач или отделение нейрохирургии. Моя сфера деятельности не имеет ничего общего с направлением в ваших руках». «Но все остальные залы ожидания уже забиты, мне нельзя сидеть на полу. Мне было так сложно найти спокойное место, я просто хочу отдохнуть, я весь день на ногах…» «Приберегите оправдания для охранников, я принимаю пациентов только в том случае, если мне заплатят. Не хочу рисковать и умереть на работе». Сначала пациенты не собирались спорить с врачом и изо всех сил старались сдержать свой гнев, но, увидев, что женщина начала плакать ещё больше от жестокости Се Цинчэна и от его властного, агрессивного тона, они больше не могли противостоять приливу ярости в их сердцах. Кто-то зарычал: «Что вы делаете! У вас нет матери? И Бэй Хай был исключением, разве вы теперь будете осуждать каждого бедняка? Такой эгоистичный человек, как вы, вообще не сравнится с господином Цинь Цыянем! Думаете, вы достойны называться врачом?» Се Цинчэн поднял взгляд. «Независимо от того, считаете ли вы меня достойным, я все равно врач». «Я не думаю, что смерть ради пациента того стоит, а стать жертвой сумасшедшего — это такая потеря, что просто смешно. Медицина — это просто профессия, не нужно постоянно её романтизировать и подвергать людей моральному шантажу». Рот человека напротив открылся и закрылся. «Жизнь врача всегда будет дороже жизни сумасшедшего, который даже не в силах себя контролировать, понятно?» — … После его слов видео стало слегка хаотичным. Кто-то из толпы яростно толкнул оператора, из-за чего картинка утратила чёткость, затем послышались яростные крики пациентов. Эта запись транслировалась на бесчисленном количестве телефонов, их экраны мигали светом, распространяя содержимое по всей сети. Мобильные в машине, будь то устройство Се Цинчэна или других сотрудников полиции, если они не были отключены, начали беспрерывно гудеть. Из разных групповых чатов посыпались сообщения. Хэ Юй сидел в салоне автомобиля, позволяя врачу обработать рану на плече. Во время просмотра видео он всё время прижимался лбом к окну и спокойно наблюдал за телебашней. Он смотрел на то, что ему пытались показать. Се Цинчэн почувствовал, как его сердце замерло. Так вот в чём было дело. Чтобы связаться с Хэ Юем, те люди решили разоблачить Се Цинчэна. Ему вдруг захотелось поговорить с юношей, но он не знал, что сказать, кажется, он не мог ничего объяснить. Мужчина больше не хотел смотреть это видео, он и так знал, что наговорил тогда и что сделал. Грехи, которые он не мог объяснить, секреты, которые он должен был хранить, скрывались в этой записи, но сейчас всё выставили на всеобщее обозрение. Ему было всё равно. Произнеся те слова, он знал, что позже поплатится за это, что его будут критиковать, что всему есть цена. Он уже был готов хранить этот секрет всю жизнь и хорошо знал, какое будущее его ждёт. Но когда его взгляд упал на притихшего Хэ Юя… Его плечо до сих пор кровоточило. Врач наложил жгут, но болезненно-сладкий запах крови всё ещё витал по салону автомобиля. Каким-то образом Се Цинчэн вспомнил то, что произошло несколько часов назад. Хэ Юй протянул ему руку, когда никто не хотел ему помогать. Даже Чэнь Мань не мог не следовать своему уставу. Но Хэ Юй тогда сказал: «Я помогу тебе». Рука, которую он ему протянул, была тонкой, бледной и красивой. Даже его ногти были аккуратно подстрижены. Сразу можно было бы сказать, что эти руки принадлежат избалованному молодому господину, который хорошо о себе заботился. Без крови, без травм. На его запястьях имелись незаметные шрамы, но они уже давно зажили. «…» «Почему…» «Потому что однажды ты сделал для меня то же самое». «…» «Я не забыл». Ярко-красный свет ударил в глаза Се Цинчэна. Точно так же, как это видео, которое нельзя было остановить и которое увидел Хэ Юй. Картинка вновь изменилась. Это был конференц-зал в больнице. Похоже, Се Цинчэн уже успел выступить с какой-нибудь торжественной речью, а администрация спешила признать его профессиональные достижения. Однако его коллеги не выказали никакого энтузиазма. Ведущий поблагодарил Се Цинчэна и тот встал прямо, его взгляд неторопливо прошелся по каждому человеку в помещении. Он ничего не ответил, кроме как: «Я выступаю здесь в последний раз, потому что решил уволиться». «…» Некоторые безмозглые интерны продолжали хлопать в ладоши. Но прежде чем успеть сделать это еще пару раз, они мгновенно пришли в себя и расширили глаза от шока, с отвисшими челюстями уставившись на Се Цинчэна. Мужчина был самым молодым и многообещающим врачом в их больнице, он считался настолько серьёзным, что казался практически бесчувственным. До него в этом месте еще никогда не было помощника директора такого возраста. Даже если он делал какие-то замечания, люди определенно могли с этим смириться. В конце концов, какой врач не вступал в конфликты с пациентами? Несмотря на это, Се Цинчэн всё равно собирался уволиться. Выражение лица директора мгновенно окаменело. — … Доктор Се, почему бы вам не присесть. После конференции мы сможем обсудить рабочие моменты, — глухо рассмеялся он. Глава медицинского отдела тоже выдавил улыбку и взял микрофон: «Доктор Се, вы, наверное, в последнее время были слишком расстроены. Никто из нас никак не может принять то, что случилось с Профессором Цинем, к тому же ваше отделение было близко к его отделению, у вас наверное хорошие отношения с его коллегами. Вы даже стали свидетелем в тот день, и если вы сейчас немного не в себе…» «Я не очень хорошо знал Цинь Цыяня, — перебил его Се Цинчэн, — на меня это не особо повлияло». «Я просто не хочу быть следующим Цинь Цыянем». Некоторые ученики профессора не выдержали: «Се Цинчэн, следите за тем, что говорите! Что вы имеете ввиду?! Мой учитель всю свою жизнь посвятил медицине, как вы смеете…» «Но я не хочу». «…» «Медицина для меня — просто карьера. Я буду выполнять свой долг, но я не думаю, что это нормально отдавать всё свое свободное время работе». «И я не понимаю, почему многие из вас так много об этом думают и даже считают профессора невероятным. Вы просто игнорируете собственную безопасность, чтобы продолжать лечить пациентов. Профессор Цинь достоин уважения, но в том, что с ним случилось, в конце концов, виноват он сам. Почему он решил оперировать мать безумца, если даже документы не были оформлены должным образом?» Ученики Цинь Цыяня вскочили со своих мест. «Се Цинчэн, ты…» «Простите, я просто не понимаю этого». Конференция превратилась в бедлам. Горе и ярость, испытываемые молодыми докторами, больше не могли подавляться и хлынули наружу: «Как ты смеешь насмехаться над ним!» «Что ты подразумеваешь под 'его вина'? Думаешь, Профессор Цинь виноват в своей смерти?» «Се Цинчэн, вы забыли, что сказали о душевнобольных пациентах? Вы тот, кто так искренне поддерживал их взаимодействие с обществом, говорили, что мы должны принять их и относиться к ним так, словно они обычные люди! Почему же всё так изменилось? Вы испугались инцидента с Профессором Цинем, не так ли? Вы собственными глазами видели, как он в тот день погиб и испугались!» «Вы смотрели, как его бросили в лужу крови, видели, как красные брызги залили его кабинет, вам стало страшно, верно? Вы боитесь, что однажды это случится с вами! Все пациенты, с которыми вы общаетесь, гораздо опаснее, чем И Бэй Хай! Если вам страшно, просто скажите! Никто не будет над вами смеяться! Но хватит обесценивать жертву Профессора Циня!» Се Цинчэн холодно промолвил: «Да, я боюсь». Молодой врач заскрежетал зубами: «И всё же у вас хватает смелости говорить о дискриминации психически больных…» «Скажите, как вы разговариваете с онкобольными? Вы бы сказали им 'Мне жаль, вы скоро умрете'?» На лице Се Цинчэна не было ни единого намека на эмоции, черты его лица казались холоднее инея. «Я уверен, что не стал бы так говорить». «Правда — это одно, а наши слова — другое. Как психиатр, я должен вселять в своих пациентов надежду и поддержку. Мне нужно дать им почувствовать, что с ними обращаются как с нормальными людьми». «Но задумайтесь, действительно ли кто-то из вас не испытывает опасений по отношению к душевнобольным людям? Кто из вас охотно бы общался с ними наедине и зашел бы так далеко, что отдал бы жизнь за таких пациентов?» «…» «Может ли кто-нибудь из вас решиться на такое?» «…Все твои слова не более, чем банальность… Ты просто… просто лицемер!» Се Цинчэн не возражал и не спорил с людьми, утратившими контроль. Он, как всегда, был чрезвычайно спокоен, настолько спокоен, что казался чёрствым и хладнокровным. «Цинь Цыянь мог бы считаться святым, но я всего-навсего обычный человек. Когда я прихожу на работу и надеваю халат, я врач. Когда я ухожу домой, у меня появляется семья — у меня есть жена и младшая сестра, которые нуждаются в моей заботе. Я не достиг уровня просветления Цинь Цыяня». «…» «Если хочется стать Цинь Цыянем, тогда вперёд». Се Цинчэн вынул медаль, которую только что получил, и положил её обратно в бархатную парчовую шкатулку. Его взгляд был невероятно ясным и спокойным. «Я просто хочу быть обычным человеком». В этот момент видео замигало и резко оборвалось. Теперь, когда обратный отсчёт смертельной игры подошёл к концу, полиция не могла позволить противникам продолжать этот спектакль. Они смогли вернуть контроль над каналами, но не осмелились действовать опрометчиво, опасаясь того, что это может спровоцировать новую атаку на невинных граждан Хучжоу, поэтому позволили преступникам делать то, что они хотели. Сейчас не было возможности остановить воспроизведение видео. По приказу сверху, телебашня, горевшая всю ночь напролёт, похоже, избавилась от демонической одержимости, после того как удалось отключить её центральное энергоснабжение. Свет угасал, здание постепенно темнело, как сцена за опускающимся занавесом. Впавшее в безумие прошедшим вечером, это место обратилось в мертвую тишину, как гигантский зверь, которого усыпили транквилизатором, после чего он больше не подавал никаких признаков жизни. За телебашней всё ещё полыхал огонь, его пламя окрашивало ночное небо в малиновый цвет. Полицейские окружили территорию вокруг здания библиотеки. Кто-то набрал номер экстренной службы — 119. Вся территория кампуса пришла в смятение — никто не собирался спать. Но внутри полицейской машины царило гробовое молчание. Воспроизведение прекратилось. Представление окончилось. Однако взгляд Хэ Юя всё время был прикован к телебашне. Когда парень вот так спокойно смотрел на здание и не шевелился, в его глазах стала заметна безмятежность, которая даже немного пугала. «Подавляющее большинство психических заболеваний — это реакция нормальных людей на ненормальные обстоятельства…» «Социальное неравенство и ненормальная среда — главные виновники, наносящие наибольший ущерб психике. По иронии судьбы почти все проблемы исходят от семьи, работы, общества и от самих людей». «Хэ Юй, рано или поздно тебе придётся полагаться на себя, чтобы выйти на свет». «Тебе нужно восстановить мосты, которые связывают тебя с обществом и другими людьми». «Желаю тебе скорейшего выздоровления». «Эй, Чертёнок». «Разве тебе не больно…» «…» В тот момент слова, которые были сказаны тогда Се Цинчэном, слова, которые разорвали оковы на сердце Хэ Юя, поддержка, которая заставила его более-менее сносно относиться к Се Цинчэну, утешение, которое он давал юноше, когда тот переживал самые трудные времена, — всё это будто рассеялось, как облако пыли, и теперь казалось смешным и холодным. Хэ Юй посмотрел на телебашню. Она погасла, в то время как глаза парня были ужасающе чёрными. Если подсчитать время, то видео было снято примерно месяц спустя, после того как Се Цинчэн перестал быть его лечащим врачом, а затем бесследно исчез, словно сбежал из логова хищного зверя или от кого-то с опасной заразной болезнью. Когда медик промыл раны, они внезапно запульсировали от мучительной боли. Почему ему стало так холодно? Почему он так побледнел? «Хэ Юй…» «…» «Я…» Он услышал голос Се Цинчэна. Парень терпеливо ждал, пока он закончит говорить. Прошла секунда, затем ещё одна. Но мужчина не продолжил. Он в самом деле тогда сказал это, независимо от того, по какой причине, независимо от его цели и секретов, скрытых в словах, все они исходили из его собственных уст. И следующим после дела Цинь Цыяня был Хэ Юй, которым ему пришлось пожертвовать. У него не было никаких оправданий, которые он мог бы использовать, чтобы объясниться с этим молодым человеком. Хэ Юй неожиданно почувствовал себя одураченным, ему с самого начала не нравились врачи, он с самого начала не любил Се Цинчэна. Как ему удалось заслужить доверие и заставить его приоткрыть перед ним врата своего сердца? Разве это не случилось из-за так называемого «равенства», ведь он общался с ним как с обычным человеком, который являлся частью общества. Се Цинчэн поддерживал его, когда он решил выйти из своего драконьего логова и увидеть свет. Но мужчина упомянул о том, о чем Хэ Юй не знал, о происшествии с Цинь Цыянем, после которого он решил уволиться. Парень медленно закрыл глаза и почувствовал, будто кто-то со злостью зарядил ему по щеке. Эта пощёчина прошла через долгие и тяжелые годы, прежде чем угодить ему в лицо, поэтому она не могла быть слишком уж ощущаемой. Хэ Юю казалось, что этот жест не принесёт ему никакого эмоционального напряжения. Однако в его теле до сих пор чувствовалась жгучая боль. — Итак, я перевязал ваши раны, вам нужно в больницу, — заключил врач. — Лучше как можно скорее проконсультироваться с доктором, пойдемте со мной в другую машину. — … — Эй! Хэ Юй открыл глаза. Он был слишком спокоен и выглядел немного устрашающе. Телефон Се Цинчэна не переставал звонить, будь то с целью узнать о его состоянии или расспросить о видео… Мобильный яростно надрывался. Он не взял трубку. Се Цинчэн посмотрел на профиль Хэ Юя. Но парень мягко и вежливо ответил медику: «Спасибо, я доставил вам хлопот». Одним рывком он легко выбрался наружу. Хэ Юй сделал несколько шагов вперед, но когда собрался уйти, ему наконец захотелось остановиться и повернуть немного голову в сторону, из-за чего на его лице появились отблески красно-синих огней полицейских машин. Юноша мягко улыбнулся, в его тёмных глазах что-то вспыхнуло: «Доктор Се, кто знал, что правда окажется такой». — … — Должно быть, ваше притворство — огромная жертва, вы так усердно работали. — … Произнеся эти слова, всё произошедшее показалось Хэ Юю абсурдом. Единственное, чего он боялся все эти годы, так это того, чтобы к нему обращались так, словно он не является собой. Се Цинчэн вошёл в его одинокое логово, одарил всевозможными убеждениями, наделив мальчика твердостью духа и позволив ему впервые поверить в то, что наступит день, когда он сможет найти мост на пути к обществу. Парень настолько верил Се Цинчэну, что хоть он ему не нравился и всегда устанавливал чёткую грань между ними, а затем бессердечно покинул его — Хэ Юй всё понимал и как дурак цеплялся за слова поддержки. Надев доспехи, которыми его одарили, он упорно продолжал хвататься за эту привязанность. Но, как выяснилось, изнутри эти доспехи были покрыты шипами. Он думал, что сможет отстраниться от насмешек, брошенных ему из внешнего мира, но в тот момент, когда он меньше всего ожидал, эти сотни шипов пронзили всё его тело. Вера, которую внушал ему Се Цинчэн, оказалась ложью. Даже он солгал ему. — Се Цинчэн, если ты действительно боялся меня, надо было сказать об этом с самого начала. — Тебе не нужно было притворяться и посвящать меня в великие принципы, противоречащие твоим собственным убеждениям. По крайней мере, всё было бы в порядке… Хэ Юй замолчал и не договорил. Он выглядел очень одиноким, но его голос всё ещё казался ненормально спокойным — таким, которому когда-то его учил Се Цинчэн. Само спокойствие. В итоге Хэ Юй лишь усмехнулся. Кровь, которая из него вытекла, до сих пор была на руках мужчины, но горькая усмешка уже развеялась по ветру. Он развернулся и не оглядываясь последовал за врачом.