Отец-одиночка

      Кенма откинулся на подушки и устало прикрыл глаза в надежде поскорее уснуть, но вдруг ощутил до боли знакомое чувство голода.       — Я же только недавно ел, — недовольно пробормотал он и поднялся с кровати, направляясь на кухню.       Открыв холодильник, омега нахмурился. Страсть как хотелось бананов. Желательно в кляре. С кетчупом. Да, именно в такой комбинации. Он взял все необходимые продукты и, напевая себе под нос, принялся за приготовление деликатеса, попутно доедая салат из миски, который вообще-то был оставлен на ужин для Куроо, но, видимо, не судьба.       — Все лучшее — детям, — усмехнулся Кенма, накрывая рукой округлившийся живот. — Думаю, папа не сильно расстроится, что мы съели его порцию.       Омега был на четвертом месяце беременности — такой долгожданной для Куроо и такой пугающей для Кенмы. Альфа долго уговаривал Козуме на второго малыша, но тот совершенно не хотел торопиться. А может и болезненное прошлое до сих пор отзывалось маленькими ранками, которые никак не хотели заживать, хотя Кенма говорил, что давно отпустил ситуацию.       Сначала они сыграли свадьбу спустя почти год после предложения. Торжество должно было быть довольно скромным, а в итоге прошло с большим размахом. Среди приглашенных были чета Бокуто и Кагеяма, вся Некома, часть команды MSBY, коллеги Куроо, старушка-соседка, которая стала малышу Тео почти как бабушка, родители Кенмы со своими новыми семьями и даже мать Куроо. Это стало для него большим шоком, ведь Кенма пригласил ее, ничего не сказав супругу. Сначала Тецуро был не слишком-то доволен, но потом, пообщавшись с мамой, они договорились зарыть топор войны, всех обид и недопониманий и попробовать начать сначала хотя бы вдвоем, тем более что женщина при виде своего внука не смогла сдержать слез счастья. А вот отец на свадьбу так и не пришёл.       После торжества семейство отправилось в свое первое путешествие втроем, а вернувшись, активно занялось карьерой. Куроо продолжал вести волейбольный клуб, а впоследствии получил шефство над национальной сборной Японии. Кенма активно вел блог, сместив уклон с видеоигр на лайфстайл, особенно после того, как запись его стрима, где он все рассказал, взорвала YouTube, а подписчики лишь прибывали с просьбой показать, а что же было с их отношениями дальше. А еще Тео стал всеобщим любимцем, поэтому помимо стримов с прохождением игр аудитория все больше требовала показывать именно его. А омега был и не против. Он всем сердцем любил своего малыша и старался проводить с ним как можно больше времени, как будто подсознательно до сих пор пытался наверстать те упущенные семь месяцев.       Когда мальчику стукнуло три года, Куроо снова завел разговор о втором ребенке. И Козуме вроде был не против, но тень сомнений до сих пор маячила где-то над головой, заставляя каждый раз придумывать все новые отговорки: кризис в стране, да и квартира какая-то слишком маленькая для четверых, а еще стартап, который Кенма решил активно развивать, вдруг начал набирать обороты, поэтому сейчас самое время вкладывать нервы и время в Bouncing ball.       «Мы обязательно попробуем, но чуть позже», — говорил Козуме каждый раз, когда альфа снова задавался этим вопросом, а Куроо просто терпеливо ждал, когда же настанет это самое «попозже».       И он дождался. Однажды, вернувшись с работы, он застал очень интересную картину: Тео бегал от Кенмы по всей квартире, держа в руках занятную вещицу, — то ли градусник, то ли странный фломастер, Тео так и не разобрался, — которую он умыкнул у папы прямо из-под носа и никак не хотел отдавать. Другое дело — отдать ее Тецуро прямо в руки, ну так чисто из вредности и забавы ради. Вот только когда мальчик увидел реакцию на эту вещицу, стало очень любопытно, отчего вдруг лицо у папы Куроо стало таким счастливым и радостным, а у папы Кенмы испуганным и напряженным. Он так ничего и не понял в тот вечер, но ему вдруг неожиданно перепало мороженое перед сном и кусочек торта, из чего Тео сделал вывод, что надо почаще приносить отцу вещи, взятые у омеги.       — Я обещаю, я больше никогда не сделаю тебе больно! Я хочу, чтобы этот период стал для тебя счастливым, чтобы ты ни о чем не волновался и мог положиться на меня во всем, — проговорил Тецуро, держа Кенму за руки, когда тот в слезах говорил, что очень переживает и не хочет, чтобы все повторилось снова, заставляя сердце альфы сжаться от воспоминаний об ошибках прошлого.       И он не соврал. Кенма действительно ощутил колоссальную разницу между первой беременностью и второй. Куроо был очень нежным, внимательным и трепетным. Нет, он был таким постоянно с тех самых пор, как омега очнулся от коматозного сна, но теперь, когда Кенма был в положении, супруга будто подменили. Такой заботы и любви он еще никогда не ощущал.       Внутренние ощущения тоже были совсем другими, нежели с Тео. Если тогда омега был довольно раздражительным, то теперь на первое место вдруг вышла сентиментальность, которую тот проклинал каждый раз, плача на трогательных и не очень сценах в фильмах или мультиках. Вкусовые предпочтения вообще жили своей собственной жизнью, как будто мозг на рандом выбирал известные ему продукты и составлял несовместимые сочетания. Сырники с горчицей — очень вкусно. Овощи с сахаром — а почему он раньше так не делал? А сейчас всего лишь захотелось залить жареные в тесте бананы кетчупом. Почему бы и нет?       — Привет, солнце, — послышалось вдруг за спиной, а родные руки сомкнулись где-то в районе груди, прижимая к себе.       — Привет. Я уже и забыл, когда последний раз дожидался тебя с работы, — расплылся в улыбке Кенма, не отрываясь от готовки.       — Такими темпами ты скоро забудешь, как я выгляжу, — вздохнул Куроо, располагая голову на плече мужа. — Опять потянуло на еду на ночь глядя? — пробормотал он невнятно.       Кенма взял кусочек со сковородки и резко развернулся, не дав Куроо уснуть в таком положении, а потом поднес лакомство ко рту парня, получив в ответ лишь недоверчивое выражение лица.       — Не бойся, я еще не успел ничего туда подсыпать, — усмехнулся Кенма.       Куроо покорно съел угощение, а потом потянулся за добавкой в виде поцелуя от любимого. Альфа обнял его покрепче, поглаживая руками по спине, отмечая, что что-то в их объятиях явно изменилось, а потом резко отпрянул, уставившись на слегка выпирающий живот омеги.       — Когда он успел так вырасти? — изумился тот, а рука накрыла округлившийся животик, который еще неделю назад казался совершенно плоским.       — Ну если бы ты приходил с работы немного раньше и проводил больше времени со мной, то заметил бы.       — Прости, ты же знаешь, что от меня это не зависит, — вздохнул тот с грустью. — Скоро должно стать полегче.       Последнее время альфа постоянно задерживался на работе допоздна, зачастую приходя домой уже когда его семья спала сладким сном. Скоро должен был проходить чемпионат мира по волейболу, а Япония в этом году была принимающей страной, поэтому работы стало вдвое больше, если не втрое. Зато был бонус в виде постоянного общения с Бокуто и Хинатой, ведь они были в основном составе, который стал ему второй семьей. Не сказать, что такое положение дел устраивало Куроо, но он не мог так просто отказаться от проекта, поэтому старался делать все быстро и качественно, чтобы больше проводить время с сыном и любимым, вот только получалось не всегда.       — Знаю, — грустно добавил Козуме, который все понимал, поддерживал мужа, но ужасно по нему скучал. — Все наладится, это же временно, — добавил он с улыбкой, проводя по волосам брюнета.       — Ну раз уж сегодня я застал тебя не спящим, придется получить тройную дозу любви от меня.       Куроо вдруг наклонился, задрал футболку и стал целовать живот, получая в ответ смех и мольбы прекратить, но останавливаться не собирался, как вдруг…       — А что вы тут делаете? — послышалось со стороны двери.       — Тео? — вздрогнул Кенма, замечая сына на кухне и прикидывая, как долго он там стоит. — А ты почему не спишь?       — Я папу ждал, — сонно проговорил мальчик, потирая глаза. Тоже очень скучал по Куроо.       — Пойдем в кроватку, — проговорил тот, присев на корточки рядом с Тео и потрепав его по волосам.       — А зачем ты целовал его в живот? — вдруг выпалил он с интересом и заставил Кенму так и застыть на месте и вжаться в пол. — Я тоже хочу! — воскликнул малыш, задирая пижамку с котиками.       — Сейчас как зацелую! — послышалось следом, а кухню напомнил громкий детский смех.       — Я хочу вкусняшку, — сказал вдруг мальчик, показывая рукой в сторону плиты. Бананы в кляре стали и его любимым лакомством. Только без кетчупа, конечно же, но с двойной порцией сгущенки.       Ужин получился поздним, зато таким семейным. Тео с аппетитом уплетал еду, еще пару минут назад предназначенную омеге, Куроо доедал свой ужин, ничуть не расстроившись из-за съеденного салата, а Кенме пришлось довольствоваться печеньем, ведь ради сына он готов был и потерпеть.       — Когда мы ему скажем? — спросил Куроо, когда они наконец добрались до кровати.       — Не знаю, я ещё не готов…       — Ты никогда не будешь готов. Скоро скрывать станет невозможно.       — Я понимаю! Просто переживаю, как он воспримет эту новость, — вздохнул омега.       — Он уже взрослый, ему четыре, он все поймёт.       — Всего лишь четыре, Куроо! — поправил его блондин, повышая голос, но осекся. — Обязательно скажем, но потом…       Кенма долго не мог уснуть, думая, как сын воспримет новость о братике или сестренке. Все же повод для беспокойства был: Тео очень ревностно относился к другим детям, особенно когда Кенма переключал внимание на Мию или других малышей, преимущественно девочек. Единственным, кого он смог принять — был Кай, что не могло не радовать. Все же Козуме много проводил времени с Кейджи.       Омега почти не спал этой ночью, и потому все утро клевал носом, а трехчасовая ранняя прогулка с Тео вымотала его окончательно. Обычно они всегда ходили гулять подольше, чтобы Куроо мог поспать в свой выходной, но в этот раз это оказалось слишком тяжело.       Кенма ждал обеденного сна, как спасения, но сын нарушил всего его планы на отдых.       — Пошли гулять, я хочу на каток! — не унимался ребенок, прыгая вокруг папы. Несколько недель назад они всей семьей впервые сходили на каток на крыше торгового центра, который залили совсем недавно, а Тео так проникся, что твердил о нем постоянно.       — Но мы же и так гуляли все утро, — закатил глаза тот. — Неужели ты не устал? Для катка нужно очень много сил.       — Иди отдохни, я с ним схожу, — проговорил Тецуро, оставляя поцелуй на щеке и получая в ответ взгляд, полный благодарности.       Кенма уснул, как только голова коснулась подушки, и спал так крепко, что даже не услышал, как вернувшийся с прогулки сын вот уже целую минуту звал его из коридора, чтобы рассказать, что начал кататься еще лучше и теперь хочет стать хоккеистом. Тео забежал в комнату и взобрался на кровать, все ещё настойчиво требуя внимания и, не придумав ничего лучше, напрыгнул на Кенму со всей силы сверху до того, как Куроо успел среагировать. Омега согнулся пополам, резко вскрикнув, и свернулся калачиком, обнимая себя, а альфа не знал, что и делать: то ли успокаивать Тео, который от подобной реакции испугался и начал хныкать, то ли вызывать скорую Кенме, потому как сын угодил тому прямо в живот… А от стонов, вырывающихся из уст блондина и не предвещающих ничего хорошего, по спине пробежался холодок, нагоняя самых жутких мыслей.       — Как ты? — склонился альфа над мужем, пытаясь по его лицу понять, насколько все плохо.       — Я в порядке, — процедил тот, все ещё хмурясь от боли. — Иди успокой Тео, он перепугался.       — Кенма, а как же… — растерялся Тецуро.       — Иди! — не унимался тот.       — Тео! — сорвался на крик альфа, догоняя сына в комнате. Не сдержался из-за нервов, натянутых до предела. — Ты что, так нельзя делать! Нельзя так резко прыгать на людей, ты же можешь сделать больно!       — Я просто хотел поиграть, — заливался слезами тот. — Папа, прости, я больше так не буду! — ревел он, резко подрываясь и кидаясь к Кенме, который только что медленно вошел в комнату, держась за живот.       — Все хорошо, милый, мне совсем не больно, — спокойно проговорил омега, обнимая сына и бросая обеспокоенный взгляд на альфу. Он еще успеет ему высказать за то, что тот накричал на дитя, но сейчас по его глазам было ясно, что волнует его совсем другой ребенок.       — Я поеду к врачу, — проговорил он, когда Тео отвлекся на игрушку.       — Тебе нехорошо? Я с тобой! — подорвался Тецуро. — Сейчас позвоню маме, чтобы она посидела с…       — Нет, останься с ним, — спокойно ответил тот, чтобы не привлекать внимание мальчика. — Он и так переживает… Я справлюсь, правда.       — Ты уверен?       — Со мной все нормально, я просто хочу убедиться, что с ребенком тоже все в порядке…       — Папа, не уходи! Я больше так не буду, только не уходи, пожалуйста! — закричал Тео, когда увидел Кенму в прихожей, полностью одетого.       — Хей, все хорошо, я просто иду в магазин. Что тебе купить? — пытался выглядеть непринужденно Кенма, хотя мысленно уже находился в кабинете УЗИ. Волнение усиливалось с каждой лишней секундой, проведенной дома.       — Бананы, — ответил мальчик, все еще с недоверием смотря на родителя.       — Ты же только вчера их ел, — усмехнулся Козуме.       — А это не мне, это я для тебя. Ты же не поел.       Кенма улыбался во весь рот, с трудом сдерживая слезы. Опять эта чертова сентиментальность затмевает все вокруг, но он действительно каждый раз умилялся, какой замечательный у него ребенок.       — Позвони мне сразу, как только выйдешь от врача, ладно? — взволнованно проговорил Куроо, укутывая омегу получше в шарф — декабрь все-таки на дворе.       Ожидание новостей о состоянии здоровья Кенмы и малыша казалось для альфы вечностью. Тео, как будто чувствуя, что тот переживает, тоже проникся тревожностью и никак не хотел ложиться спать, заявив, что дождется Кенму обязательно. А вдруг он действительно обиделся и решил уйти? Правда, хватило его ненадолго, и к тому моменту, как ключ провернулся в замке, мальчик уже видел пятый сон.       — Ну чего ты так долго, я места себе не нахожу, — шептал Куроо, хотя получилось довольно громко и выразительно.       Кенма на удивление и на счастье выглядел спокойным и даже каким-то довольным, отчего сразу потеплело на душе, но сомнения все же остались.       — Ну, что сказал врач?       — Вот, открой, — улыбнулся Кенма, протягивая белый конверт.       Альфа нахмурился и аккуратно вскрыл конверт, доставая оттуда снимок УЗИ вместе с целой горой блесток и розового конфетти, которые водопадом посыпались на пол. Куроо непонимающе уставился на мужа, а до затуманенного мозга потихоньку начало доходить, что…       — У нас… Девочка? — пролепетал он, а глаза становились все шире и ярче.       — Да, наша маленькая и полностью здоровая дочка, представляешь? — засиял тот, кладя руки на живот. — Прости, я знаю, что мы хотели узнать пол вместе, но врач проговорился мне сегодня, а времени придумывать изощренный способ, как тебе сообщить не было, так что…       — Кенма… — только и смог выговорить альфа, сразу заключая мужа в крепкие объятия, не дав тому договорить. — Я так счастлив!       — Папа? Ты вернулся! — вдруг послышалось сзади. Последнее время это становилось традицией — приходить с сюрпризом поздним вечером к родителям, которые думают, что их сын уже давным-давно спит. — А это зачем? — спросил он, указывая на блестки на полу.       — Кажется, настало время все рассказать, — вздохнул Куроо, подхватывая малыша на руки и относя в их спальню.       Кенма устроился рядышком с сыном, судорожно подбирая в голове слова о том, что скоро Тео станет не единственным ребенком в семье. Сердце бешено стучало, отдавая в виски, тело ныло от усталости, но нужно было покончить с этими прятками прямо сейчас. Они и так уже довольно затянули, и вот что из этого вышло… Им несказанно повезло, что все кончилось хорошо, но финал мог быть и плачевным.       — Сынок, ты же знаешь, что мы с папой тебя очень сильно любим? И мы будем любить тебя всегда, — начал осторожно Кенма, обнимая сына. — И ты у нас уже такой взрослый, такой добрый и самый замечательный мальчик, поэтому ты станешь прекрасным старшим братом для своей младшей сестренки. Скоро в нашей семье появится малышка, и мы с папой надеемся, что ты ее полюбишь, — проговорил на одном дыхании он, сжимая руку Куроо в поисках поддержки.       — А где она сейчас? — нахмурился Тео.       — Она у меня в животике. Скоро она подрастет и появится на свет, а пока что она совсем крошечная, но у нее уже есть ручки, ножки, глазки, она все слышит и уже очень тебя любит.       — Ты что за ней в магазин ходил? Я не заказывал сестренку, — расстроился тот. — Это все потому что я тебя ударил? Ты решил взять другого ребенка, да?       — Нет, милый! — воскликнул Кенма. Самые худшие опасения начинали сбываться. — Она уже давно живет в животике, просто… — замялся он, придумывая оправдание.       — Просто мы решили познакомить вас сейчас, когда узнали, что это девочка, — подхватил Куроо, а омега выдохнул с облегчением. Не самое удачное объяснение, но в этой ситуации лучше было уже не придумать.       — Но как же вы будете любить нас обоих? Никакой любви не хватит.       — Поверь, в моем сердце хватит места для всех, — улыбнулся Кенма, убирая прядку с лица мальчика, глаза которого уже потихоньку слипались.       — Давай я отнесу его, — предложил Куроо.       — Нет, пусть сегодня поспит с нами.       С тех пор омега пристально наблюдал за поведением Тео, пытаясь уловить хоть малейшие изменения, но, кажется, сын воспринял новость о пополнении в семье нормально. Новый Год прошел весело и без происшествий в уютной атмосфере рядом с близкими друзьями. Тео даже поведал маленькому Каю о том, что скоро у него родится сестра, и понадеялся, что она будет не такая вредная как Мия, чем вызвал смех у окружающих и очередные поздравления в адрес четы Куроо. Закончилось правда все жаркими спорами Бокуто и Куроо о том, с кем в будущем будет Кай: с Тео или с его младшей сестрой, но безрезультатно. Зато в одном они сошлись точно — их семьи обязательно породнятся в будущем. Видимо того факта, что они крестили детей друг друга, им было недостаточно. Кенма и Акааши были категорически не согласны, но их мнение в данном вопросе, похоже, не учитывалось. Альфы давно все решили окончательно и бесповоротно. Вот только их уверенность пропала сразу же после слов «дома поговорим», сказанных Акааши с серьезным лицом и остудивших пыл Котаро, который за секунду стал шелковым.       Январь пролетел почти незаметно, дни летели так же быстро, как живот Кенмы увеличивался в размерах, поэтому в феврале о том, что он в положении, знали уже все: соседка, воспитатели и другие родители в детском саду, которые не забывали лишний раз поздравить с этим событием Тео. Омега всегда в такие моменты напряженно переводил взгляд на сына, но ему было в общем-то все равно. Куда интереснее было поиграть с новой машинкой, появившейся у его друга всего день назад, и обязательно попросить такую же у папы. И Кенма покупал. Обещал не баловать малыша слишком сильно, но отчего-то чувство вины и страха за то, что тот хоть на секунду почувствует себя нелюбимым, давили изнутри.       — Ты слишком сильно себя накручиваешь, — мягко проговорил Куроо, поймав мужа на кухне, чтобы выяснить, что у него с настроением, а когда выяснил — приобнял сзади, нежно целуя в шею. — А тебе нельзя нервничать, помнишь?       — Я удивлен, что об этом помнишь ты, — фыркнул Кенма, но закусил губу. — Извини…       — Будем считать, что я этого не слышал, — спокойно ответил тот, перемещая руки на плечи любимого и делая легкий массаж. — Расслабься, а то ты вторую беременность, вместо того чтобы наслаждаться своим положением, потратишь на переживания.       — Тогда начну наслаждаться прямо сейчас, — ухмыльнулся Кенма и опустил руки альфы на свой живот. — Гладь.       — Слушаюсь, мой господин, — сладким голоском проговорил тот, начиная двигать рукой, но вдруг почувствовал, как ему отвечают изнутри частыми и настойчивыми пинками, которые раньше не были такими ощутимыми. Или он просто не замечал? — Ей что, не нравится?       — Ну почему же, наоборот. Она всегда так на твои прикосновения и голос реагирует, чувствует папу, радуется.       — Это же чудо, — прошептал Куроо, обнимая чуть сильнее, и весь превратился в осязание. — Как много я упустил.       — У тебя есть еще около трех месяцев, чтобы наверстать.       — А почему вы меня не приглашаете обниматься? — возмутился Тео, скрещивая руки на груди и смотря на родителей осуждающим взглядом, которые вроде ушли на кухню за клубникой на целых три минуты и до сих пор не вернулись, поэтому пришлось идти их спасать.       Кенма сначала опешил от подобной претензии, а потом по-доброму рассмеялся. Теперь он будет знать, что сыну нужно отдельное приглашение на обнимашки.       — Иди, иди к нам, солнышко.       — Мне уже не надо! — кинул он и вышел с кухни.       — Ну вот, что я говорил, — вздохнул Кенма.       — Не преувеличивай. Сейчас принесем клубнику, он сразу забудет все свои обиды, — улыбнулся Куроо.       Кенме искренне хотелось верить, что он и правда преувеличивает, вот только поведение сына вдруг резко переменилось по отношению к родителю и вызывало множество вопросов. Что самое удивительное, с Куроо он продолжал вести себя как обычно, был милым, и поэтому альфа также продолжал повторять, что омега себя накручивает. Однако, эта легенда, которой Козуме стал придерживаться, что беременный мозг Кенмы просто все надумал, рушилась с каждым днем.       — А почему меня забираешь ты, а не папа Куроо? — однажды заявил Тео, когда омега пришел за ним в садик.       — Ну как же, он тебя всегда отводит, а я забираю, потому что папа работает, — спокойно ответил он. Такой распорядок дня был очень удобным, так как Козуме преимущественно работал дома и мог поспать подольше, пока Куроо отвозил сына по пути на работу.       — Я хочу, чтобы он забирал меня.       — Я скажу ему, когда он вернется, а пока мы можем погулять в парке, чтобы скоротать время. Хочешь?       — Хочу.       Кенма сто раз пожалел, что предложил пойти в этот чертов парк. Зима выдалась достаточно холодная, на дорогах все еще были ледяные корки, поэтому передвигаться стало в разы сложнее, особенно будучи беременным. Однако, Тео это досадное упущение никак не смущало. Он ринулся в сторону площадки сразу же, как только они зашли в парк, не обращая внимания на просьбы Кенмы подождать его. Омега хотел было ускорить шаг, но нога предательски скользнула, заставив тело напрячься и вскинуть руки в стороны в попытке удержать равновесие. Пульс участился в разы, глаза расширились, по спине пробежал холодок, а в животе обеспокоенно толкнулись. Падать очень не хотелось и было опасно. Не хватало еще, чтобы его отсюда увезли на скорой.       Удача сегодня была явно на его стороне. Падение удалось предотвратить, осталось только успокоить дыхание и догнать Тео. Кстати, для начала не мешало бы выяснить, где он. Кенма поднял глаза на площадку и с ужасом осознал, что сына там не было. Ну почему так каждый раз: если везет в одном, то обязательно случится провал в другом? Вот только потерять сына в парке было не просто провалом, это была катастрофа.       Козуме позвал мальчика по имени, наивно полагая, что тот сейчас покажется, но этого не произошло. Блондин старался не паниковать, и сохранять спокойствие, но по факту пребывал просто в ужасе. Парк был огромен, а на улице начинало темнеть, как и у него в глазах. От страха.       Кенма тряхнул головой, прогоняя тревожность. Нужно было собраться и найти Тео. Он шел по дорожке в ту сторону, где видел его последний раз и продолжал кричать его имя. Люди странно смотрели на него, парню даже показалось, что он видит осуждение в их глазах. Помогли бы лучше что ли, чем так смотреть…       — Тео! — в очередной раз позвал омега, теряя самообладание и всякую надежду найти сына.       — Ну что еще? — вдруг послышалось сзади, а мальчик наконец-то появился в поле зрения как будто из ниоткуда, и выглядел очень недовольным.       — Вот ты где, — воскликнул Кенма, хватая сына за руку, притягивая к себе и наклоняясь к самому его лицу. — Ты куда убежал? Никогда, слышишь? Никогда больше так не делай! Я же чуть с ума не сошел! — тараторил он на повышенных тонах, но сыну похоже это мало было интересно.       — Не кричите на ребенка! — вдруг сказала женщина, проходившая мимо.       — Вас забыл спросить! — рявкнул Кенма, но сразу осекся и сделал глубокий вдох. Лишние эмоции сейчас были ни к чему. Он снова обратился к Тео уже более спокойно: — Я же просил тебя подождать. Звал тебя…       — Я же не виноват, что ты толстый и очень медленный! Некогда мне тебя ждать! — огрызнулся мальчик, а Кенма потерял дар речи.       Тео раньше никогда ему не грубил. Да, бывало, что он капризничал, плакал, был недоволен чем-то, но не вел себя грубо. Омега разжал пальцы, выпуская руку сына, и просто не знал, что и сказать. Его слова ранили довольно сильно, но не было гарантий, что сказаны они были осознанно. Кенма ведь действительно стал медлительным и немного неповоротливым. На то были уважительные причины, вот только как это объяснить ребенку…       — Пойдем домой. Там, наверное, папа уже пришел, — тихо проговорил Кенма, проглатывая слезы.       — Ура, папа! — воскликнул Тео, залетая в комнату, как только завидел Тецуро. — А давай ты заберешь меня в следующий раз из садика?       Куроо нахмурился и перевел взгляд на Кенму. По его серому лицу сразу было понятно, что что-то произошло, а когда омега развернулся и ушел в спальню, сомнений в ссоре между ними не осталось.       — Что случилось? — спросил альфа, аккуратно присаживаясь на край кровати и поглаживая Кенму по спине.       — Все отлично, — буркнул тот из-под одеяла.       — Это все гормоны и тебя сейчас лучше не трогать или и правда что-то произошло?       — Он убежал от меня, потом нагрубил, а теперь не хочет со мной домой возвращаться… Я точно чем-то его обидел.       — Кенма, ты опять? — вздохнул Куроо. — Давай просто поговорим с ним.       — Я не убегал. Я играл на площадке и все. Папа сам куда-то пропал, — уверенно ответил Тео, когда альфа заговорил с ним о ситуации.       Кенма решительно ничего не понимал. Неужели, ему все это показалось? Конечно, одна ситуация еще ничего не доказывает, ведь у мальчика просто могло быть плохое настроение, например. У взрослых же оно бывает, так почему ему нельзя испытывать негативные эмоции? Наверное, Куроо был прав насчет гормонов, вот только омега был готов поклясться, что дело совсем не в них, и это далеко не фантазия, что сын ведет себя с ним по-другому.       Следующие недели две все было относительно спокойно, за исключением того, что Тео до сих пор не очень рад был видеть Кенму вместо Куроо вечером в саду, но позже смирился и перестал об этом говорить. Убегать и прятаться от Козуме стало его любимой игрой, но омега старался никак на это не реагировать, хотя нервных клеток с каждым разом оставалось все меньше.       Как-то раз Кенма как обычно перед сном попросил Тео убрать все свои игрушки, на что получил решительный отказ.       — Мы же договорились, что всегда убираем за собой после игр, помнишь? — изогнул бровь омега, напрягаясь. Попахивало очередным скандалом.       — А я не хочу! — топнул ногой тот, скрещивая руки на груди.       — Хорошо, я сам уберу. Только потом не говори, что потерял свою любимую машинку, потому что я положил ее не на то место, — спокойно проговорил Кенма, присаживаясь на корточки, чтобы взять игрушку, как вдруг резко получил толчок в грудь и плюхнулся на пол, в последний момент чудом успевая выставить руки назад.       — Нет, не трогай мои игрушки! Они мои!       На громкие крики прибежал Куроо, не сразу понимая, что происходит, но то, что Кенма сидел на полу в глубоком шоке, ему очень не нравилось.       — Что у вас случилось?       — Папа, я хочу, чтобы сегодня ты мне почитал! — с жалобными глазками обратился к альфе сын.       Кенма издал нервный смешок. Это было выше его сил. С самого детства Тео он обожал читать ему вслух на ночь. Это стало своего рода ритуалом только для них двоих, а Куроо никогда не вмешивался, так как понимал, что для Кенмы это важно, поэтому такая просьба мальчика шокировала и его не меньше.       — Но ведь тебе папа всегда читает, — попытался сгладить ситуацию Тецуро.       — А ты что, не папа? — ответил он.       Куроо подошел к Кенме, чтобы помочь тому подняться и получить разрешение на чтение, но тот со злостью отпихнул его руку.       — Не трогай меня, — процедил он сквозь зубы, кое-как поднимаясь, и вышел прочь из комнаты, громко хлопая дверью.       — Ну зачем ты его обидел? — с горечью проговорил Куроо, сажая сына себе на колени, на что тот лишь пожал плечами. — Ложись-ка ты спать. И игрушки собрать не забудь.       Тецуро осторожно открыл дверь, заглядывая в комнату. Кенма стоял у окна, укутавшись в одеяло, и тихонько всхлипывал. Альфа подошел сзади, приобнимая и радуясь, что на этот раз его не оттолкнули.       — Прости… — прошептал Кенма. — Просто это тяжело, стать врагом для своего сына в одночасье. Я не понимаю, что я делаю не так? — плакал он, развернувшись и уткнувшись мужу в грудь. — Я пытался говорить с ним, но он толком не может ничего объяснить. Или не хочет…       — Он мне тоже ничего не рассказывает. Я обещаю, что еще раз поговорю с ним.       — Поговори… — взмолился тот. — Сегодня он с такой злобой оттолкнул меня. Я боюсь представить, что будет дальше.       — Все будет хорошо, — мягко проговорил Куроо, беря опухшее лицо Кенмы в ладони и вытирая пальцами слезы. Он выглядел таким милым и беззащитным, что не мог не вызвать улыбку. — Только не плачь, — добавил тот, целуя любимого в нос, щеки, губы и наконец, заставив омегу улыбнуться в ответ.       Не плакать и не переживать — легко сказать. Все будет хорошо — еще проще. Вот только родительское сердце очень хрупкое и не всегда способно выдержать. Кенма был уже на грани, переживая из-за каждой подобной выходки, но последней каплей стал один вечер, когда Тео просто отказался есть еду, потому что ее приготовил омега.       — Я это не хочу. Хочу, чтобы папа готовил! Хочу к папе!       — Папы нет, он на работе. Поешь, пожалуйста, хоть немного, а то не уснешь от голода, — старался спокойно объяснять Кенма, присаживаясь на стул рядом. — Ну давай, за папу, — попробовал покормить сына он, но тот рукой выбил вилку из рук под ошарашенный взгляд Кенмы. Вдох-выдох. Нужно держать себя в руках. — А теперь встань и убери.       — Нет!       — Тео, подними вилку с пола, — строгим тоном повторил он, чувствуя, что вот-вот потеряет самообладание и начнет орать.       — Сам подними!       — Ты же знаешь, что мне тяжело нагибаться, — попытался давить на жалость тот, но эффект получился абсолютно противоположный.       Мальчик вместо того, чтобы поднять прибор, решил опрокинуть следом еще и тарелку, а все терпение омеги, кажется, полетело вместе с ней к чертям собачьим.       — Ты что делаешь! — резко вскочил из-за стола он, так как часть еды угодила на его футболку. — Немедленно все подними! — закричал тот, хватая сына за руку, чтобы вывести из-за стола, но тот стал упираться и истошно вопить на всю квартиру.       — Что здесь происходит? — ошарашенно спросил Куроо, заходя на кухню.       — Я не могу так больше, — пролепетал Кенма, закрывая рукой рот, и ринулся на выход, но Куроо его задержал, усаживая обратно на стул, и сел сам.       — А теперь давайте по порядку, что у вас случилось.       — Он… он сначала отказался есть, а потом опрокинул всю еду на пол… Я не хотел на него кричать, просто…       — Тео, — оборвал его Куроо. — Скажи мне, пожалуйста, что происходит? Почему ты не хочешь дружить с папой?       Мальчик сидел, опустив голову и молчал, болтая ногами, а омега испепелял его взглядом, надеясь услышать, чем же он так провинился перед ним.       — Милый, пока ты все не расскажешь, ты не выйдешь из-за стола, — спокойно проговорил альфа.       — Я не хочу с ним дружить, потому что он решил завести себе своего ребенка! — вдруг выпалил тот, скрещивая руки на груди и надувая губки.       Кенма закрыл рот рукой, а слезы хлынули из глаз. Он хватал воздух ртом и уже хотел было начать говорить, как вдруг почувствовал, что рука мужа сжала колено под столом. Он перевел взгляд на Тецуро и понял, что сейчас лучше не вмешиваться, поэтому просто накрыл его руку ладонью и сильно сжал, пытаясь сдерживаться.       — Тео, это было нашим совместным решением. Это наш общий ребенок, — спокойно начал Куроо, накрывая живот омеги свободной рукой, чтобы его слова звучали убедительнее. — Просто так вышло, что его вынашивает Кенма. Когда-то ты тоже был у него в животике.       — А я думал, что это ты меня родил, — вдруг выпалил удивленный и задумчивый Тео, обращаясь к альфе.       — Что? — не выдержал Козуме, громко воскликнув и раскрыв рот от удивления, но снова почувствовал, как муж начал гладить его по ноге.       — Почему ты так решил? — спросил Куроо.       — Ну вот же! — ответил Тео, поднимаясь со стула и подходя к холодильнику, на котором на магнитиках были прикреплены разные фотографии их семьи. Он подошел к самой крайней, где двухмесячный Тео лежал у Тецуро на груди, и ткнул в нее пальчиком. — Вот ты. Вот я. А его там нет.       Кажется, в этот момент у Кенмы внутри все упало, ведь именно он когда-то выбрал эту самую фотографию. Уж очень она ему понравилась еще тогда, давным-давно, когда они ехали из больницы домой, а омега листал фото на телефоне, чтобы узнать, как много он пропустил. Больная тема четырехлетней давности вдруг снова всплыла там, где Кенма ожидал меньше всего. Он много раз успокаивал себя тем, что первые семь месяцев жизни сын точно не помнит, поэтому не узнает, что они провели их порознь. Но не тут то было…       — Кенма, у тебя есть фотографии, где ты беременный Тео? — вывел из ступора Куроо.       — Есть, кажется… — прошептал Кенма, хмурясь. — Надо на компьютере посмотреть.       Кенма на ватных ногах зашел в комнату, открывая ноутбук и судорожно вспоминая хоть одно фото своей первой беременности. Проблема была в том, что он практически не фотографировался, потому что стеснялся своего живота и считал его уродливым, и, чтобы лишний раз не бесить альфу, старался делать вид, что его вовсе нет. Сердце бешено колотилось, глаза все еще щипало, а нервы натягивались все больше с каждой прокруткой альбома с фотографиями. Взгляд бегал от одной карточки к другой, но там не было того, что ему нужно. Вдруг, глаз зацепился за фото, где Кенма фотографировал сам себя в зеркале перед походом в тот самый злополучный клуб, из которого пара вернулась порознь.       — Нашел, — с облегчением выдохнул Кенма, поворачивая ноутбук к сыну. — Вот, смотри. Ты тоже был у меня в животике.       — А может ты это специально сфотографировался! — упирался малыш.       Кенма усмехнулся. Какая ирония, что его ребенок оказался таким умным не по годам: нашел ведь к чему придраться. Доказательств того, что фотография давнишняя, и правда не было, пока взгляд Кенмы не упал на запястье левой руки.       — У меня сейчас есть татуировка с твоим именем. А тогда ее еще не было, — сказал он, указывая пальцем на фото. Омега наколол ее, когда сыну исполнилось два года. Он всегда считал, что набивать имена — это глупости, но с другой стороны сын, останется с ним навсегда, в отличие от условного мужа, имя которого многие тоже набивают, а потом благополучно разводятся.       — Там и правда я?       — Да, милый, — приобнял его Куроо.       — И ты правда меня родил? — обратился он к Кенме.       — Ну конечно, — громко ответил тот.       — А ты где был? — спросил он у альфы и застал того врасплох.       — А я… — почесал затылок Куроо, чувствуя, как щеки пылают. Всю историю рождения сыну знать пока не стоит. — За бананами в магазин ходил. Папа же их так любит. И гранаты… — добавил он чуть тише и закусил губу, встретившись с недовольным взглядом Кенмы.       — Значит, мир? — с опаской спросил Кенма, протягивая мальчику мизинец.       — Мир, — ответил тот, а потом завел руки за спину, смотря куда-то вниз. Стыдно вдруг стало. — Пап… А ты почитаешь мне сегодня?       — Сегодня, завтра, да когда угодно, — улыбнулся Кенма, обнимая Тео и целуя в макушку.       — Отлично, а я пойду убираться на кухню, — усмехнулся Куроо, оставляя этих двоих наедине. — И чтоб больше не ругались!       С того самого дня Тео стал прежним добрым и нежным мальчиком. Он уже не убегал от Кенмы в парке, иногда, правда, забываясь, но вовремя останавливался, чтобы его подождать. Однажды он даже заговорил с животиком, прикладывая к нему ухо и задаваясь вопросом, а почему сестра ему не отвечает. В такие моменты Кенма снова проклинал гормоны и чертову сентиментальность. Однажды, пара даже взяла его с собой на УЗИ, чтобы показать сыну, что ребеночек внутри такой же человек, только очень-очень маленький, и очень нуждается в его защите и поддержке.       Тео все больше стал брать пример с отца, наблюдая за ним в те моменты, когда он помогал омеге подняться с дивана, когда массировал ему спину, когда забирал тяжести. Постепенно он начал копировать его поведение, проявляя заботу о Кенме. Он завязывал ему шнурки, приносил фрукты, а еще ругался на Куроо, если тот громко хлопал дверью, когда Кенма вечером случайно засыпал на диване. Потом он ложился рядышком и гладил его по голове. Возможно, он даже где-то перестарался, когда решил приготовить папе ужин и запачкал мукой всю кухню, но все равно это было очень приятно.       Однажды, пока семья смотрела телевизор, Тео украдкой ногой двигал пульт от телевизора ближе к краю дивана так, будто его никто не видит. Кенма с интересом наблюдал, но ничего не говорил — уж очень хотелось посмотреть, чем все кончится. Когда же пульт оказался на полу, мальчик резко подорвался со словами «не вставай, я подниму» и вернул пульт Кенме прямо в руки. Омега искренне и по-доброму рассмеялся и пожалел, что сын начал проявлять заботу так поздно — ведь срок уже близился к родам, а так хотелось растянуть момент.       Последние недели давались Козуме очень тяжело. В прошлый раз он не смог доносить до такого срока, поэтому искренне недоумевал, как вообще люди могут существовать с таким огромным животом. Становилось тяжело не то что подниматься с кровати, стало тяжело просто дышать. Он мечтал поскорее родить, но малышка, видимо, думала иначе. Дату родов ставили на первые числа июня, но вот уже наступило одиннадцатое число, а роды так и не начались.       — А как она родится? — приставал Тео с вопросами к измученному Кенме, который уже не знал, куда себя деть от жары и усталости, а отвечать на вопросы сынишки не было никаких сил. Поясница ныла еще с самого утра, а сейчас вообще болела так, что хоть стой, хоть падай. Куроо, видя его состояние, взял сына на себя.       — Когда время придет, мы поедем в больницу, и врачи достанут ее из животика.       — А когда время придет? — не унимался он.       — Кажется, оно уже пришло, — пролепетал Кенма, смотря, как под ним расползается темное пятно. — Ауч! — вскрикнул он, резко хватаясь за живот.       — Папа, тебе что, больно? — взволнованно спросил мальчик.       — Нет, нет, просто… Все хорошо, — Кенма не соображал, что говорит, но все равно пытался отвечать непринужденно.       Куроо быстро собрал все вещи, документы, одел сына, Кенму, и все трое выдвинулись в сторону больницы.       — Сначала завезем его моей маме, — скомандовал Куроо, когда все сели в машину.       — Нет! Я хочу с вами!       — Но милый…       — Пусть останется, — сквозь зубы проговорил Кенма. Спорить с сыном сейчас совсем не хотелось.       — Ты уверен? — с опаской спросил альфа, хмурясь.       — Да, мы так быстрее доедем до больницы, — зажмурился тот и вцепился в подлокотник. — Пожалуйста, поедем уже…       Кенма тысячу раз пожалел, что они не отвезли сына бабушке, потому что терпеть боль, не издавая ни звука, чтобы его не напугать, было практически невозможно, но он почти справлялся ценой искусанных запястья и губ. Спасала музыка, которую Тецуро сделал погромче, и его рука, в которую вцеплялся мертвой хваткой, когда боль достигала пика. В приемном отделении он уже слабо соображал, что происходит, и даже не смог ответить на простейшие вопросы про имя и возраст, поэтому Куроо взял все расспросы и бумажки на себя, а Кенма просто сполз на пол, опираясь о стойку регистратуры спиной.       — Пап, — жалобно пропищал Тео, начиная плакать.       — Все будет хорошо, не бойся. Ты мне веришь? — проговорил Кенма в промежутке между схваток, фокусируя взгляд на мальчике.       — Угу, — замычал тот, утирая рукавом слезы.       — Ну иди ко мне, обними папу сильно, чтобы все силы передались мне.       Тео прижался к омеге, сжимая его и тихо всхлипывая, а Кенма гладил его по волосам, мысленно настраиваясь на самую адскую ночь в его жизни.       Во время осмотра выяснилось, что раскрытие было уже полным, а омега, оказывается, пропустил схватки, списав их на обычную боль в спине, поэтому сразу был отправлен в родзал. Куроо отказался ехать домой и расположился в зале ожидания ведь «осталось не так долго».       — Мне страшно, — шептал Кенма, когда они прощались около дверей.       — Ты все сможешь. Ты справишься, слышишь? Я очень люблю тебя. Просто представь, что я рядом, — шептал альфа, коснувшись лбом его лица и гладя по щекам. Очень хотелось пойти вместе с ним, поддержать, но оставлять сына одного тоже было нельзя.       Омега всем телом прижался к мужу, обнимая того за плечи, и трясся словно осиновый лист. Он пытался выглядеть сильным перед сыном, но сейчас вдруг растерял уверенность, и сам нуждался в поддержке. Не хотелось уходить совсем, не хотелось отцеплять руки, будто сразу свалится в пропасть.       — Ты даже не заметишь, как все закончится, — пытался приободрить Тецуро, нежно целуя того в макушку. — Как все началось, ты ведь тоже не заметил. Представляй, как ты держишь нашу дочь на руках. Осталось только сделать последний рывок.       Кенме хотелось верить в слова Куроо, что все закончится быстро, ведь самая долгая часть схваток была уже позади, но не тут то было. На город опустилась глубокая ночь, потуги длились уже около трех часов, омега полностью выбился из сил, а прогресс был минимальным. Малышка продвигалась по родовым путям медленно несмотря на все старания. В этот момент Козуме больше всего жалел, что Куроо сейчас нет рядом, но так он хотя бы не оглохнет от криков, в которых омега больше не сдерживал себя. Он уже почти отчаялся, адская боль застилала разум, а мучениям не было конца и края. Очень хотелось спать и отдохнуть, но это было непозволительной роскошью. Кенма откинулся на подушку, прикрыл глаза, тяжело дыша и пропуская очередную потугу. Он мысленно представил лицо мужа, воображая, будто вместо ручки этого дурацкого родового кресла — его рука. Он сжал ее покрепче, набирая полные легкие воздуха и собирая все оставшиеся силы, и через несколько потуг наконец услышал детский плач. 12 июня в 2:42 родилась его любимая и долгожданная дочь.       Кенма почти не чувствовал собственное тело, глаза предательски слипались несмотря на то, что поспал пять часов, но он не мог оторвать взгляд от девочки, которую держал на руках. Осознание так до конца и не пришло, но внутри вовсю бушевали чувства. Отсутствие сил компенсировали переизбыток счастья и любви. Он безумно любил Тео, но сейчас в нем вместе с этой прекрасной малышкой родилась новая любовь, которая била ключом, светилась в его глазах. Он не мог ей надышаться. Кенма перебирал ее пальчики, удивляясь, какие они крохотные, целовал ее в лоб, слушая ее милое сопение, и не мог перестать улыбаться: все же держать свое новорожденное дитя — неповторимое и волшебное чувство, которого он лишился в прошлый раз. А малышка, будто почувствовав всю любовь, улыбалась ему в ответ во сне. Странно, обычно дети не делают этого в самые первые дни жизни, но Кенме хотелось верить, что это неспроста, и его дочь будет самым жизнерадостным ребенком.       — Мы ждали тебя, — прошептал Кенма, проводя пальчиком по ее маленькому носику, а в ответ получил самую милую на планете ухмылку.       Дверь в палату тихо распахнулась, и в проеме показалась голова Куроо. По его лицу и синякам под глазами было видно, что сегодня он тоже не выспался. Врачи почти силой отправили его домой, а решающим аргументом было то, что холл больницы не очень удобен для сна четырехлетнего ребенка, а Кенме после тяжелых родов нужен будет отдых. Утром, написав шефу письмо о том, что его сегодня на работе ждать не стоит, альфа полетел в больницу практически на крыльях.       — Привет, — прошептал Кенма, слабо улыбаясь, когда увидел мужа.       Вслед за Куроо с маленьким букетиком цветов в ладошках показался Тео, который сразу подбежал к кровати, с нетерпением поднимаясь на носочках, чтобы получше рассмотреть сверток у папы в руках.       — Ну как ты? — проговорил Куроо, подходя поближе, чтобы поцеловать омегу. — Прекрасно выглядишь.       — Бывало и лучше, — усмехнулся тот.       — Дай ее мне, пап! — с нетерпением лепетал Тео, протягивая ручки.       — А ну-ка иди сюда, — Куроо подхватил сынишку, присаживаясь на край кровати, и расположил мальчика у себя на коленях, чтобы было удобнее страховать.       — Сложи ручки, — попросил Кенма, аккуратно перекладывая малышку Тео, а Куроо придерживал снизу.       — Ой, она проснулась! — изумился тот, когда увидел, что девочка открыла глазки и смотрит на него изучающим взглядом. — Привет, я Тео, а тебя как зовут?       Родители переглянулись между собой в замешательстве, потому что имя так и не выбрали. Кенма посмотрел на дочь, которая сладко зевнула, закрывая глаза, а на ее лице снова появилась улыбка.       — Эми, — вдруг озарило Кенму. — Её зовут Эми.       — Она просто красавица, — прошептал Куроо, не отрываясь смотря на дочь, которая казалась самым прекрасным существом в мире, а в глазах будто блеснули слезы, но он держался.       — На тебя в детстве похожа, — улыбнулся Кенма.       — Как жаль, что я не видел, как она родилась, — добавил он. — Ну ничего, может в следующий раз удастся поприсутствовать.       — Нет, — отрезал Кенма. — Больше никаких детей. Я больше не выдержу таких мучений.       Куроо поднял сочувственный и благодарный, даже немного виноватый взгляд на мужа, но в следующую секунду все сожаления ушли на второй план.       — Но это того стоило, — добавил омега, обводя взглядом свою прекрасную семью. — Я счастлив.