The beauty of sensitivity

И вот он шел опять, пробираясь через пространство между домом его и Техноблейда, шагая по воздушному слою кристаллического-белого снега. Неторопливо, молодой человек обернулся, подошел к лестнице и начал подниматься, осторожно опустив нежную руку на замерзшие деревянные перила. Входная дверь поддалась без всякого сопротивления, дом всегда открыт для него. Ранбу вошел свободно, поскольку уже давно привык, что никого здесь нет. Тут же, его глаза встретили пару круглых, полностью черных , и молодой эндернианец слабо улыбнулся. «Привет,» он произнес спокойно. «Не надоел я тебе еще?» Пустотно-черные бусинки глаз принадлежали причине, из-за которой он до сих пор появлялся здесь. Около камина, непоколебимо и спокойно лежал огромный белый медведь, скрещивая лапы, на которые склонял голову, прежде чем мальчик вмешался в его отдых. Видя новоприбывшего, Стив поднял морду и не отводил взгляд в течение секунды, изучая юношу. Будто понимая вопрос, белый медведь поднялся и попытался встать на ноги, когда его потянул натянутый до предела поводок. Он не сдался, пытаясь показать радостное волнение, и поэтому сидел, топая лапами по полу настолько, насколько хладнокровное, всегда мирное и неактивное существо могло. Ранбу изогнул уголки губ в мягкую, но все еще слабую ухмылку, когда повернулся, чтобы повесить свой северный плащ на вешалку. Он на мгновение задумался, прежде чем снять с головы золотую корону и аккуратно опустить ее на ту же вешалку. Его шаги были неторопливы и постепенны, когда он приблизился к белому медведю, плавно пересекая комнату. Трепещущее пламя в камине окрашивало белую сторону его лица в оранжевый оттенок, мягко касаясь кожи теплыми лучами и отражаясь подрагивающе в его глазах. Молодой эндернианец стоял перед спокойным животным, смотря на него сверху вниз. «Прости, что не заходил в последнее время,» сказал он, подняв его руку над Стивом и смотря, как тот ответил сразу же, протягивая шею, чтобы ткнуться головой о черную ладонь. Ранбу улыбнулся и нежно почесал между двумя маленькими ушами. Он бросил быстрый пристальный взгляд на миску для корма на полу и, видя, что она заполнена доверху, продолжил: «Но я полагаю, что Фил и так хорошо заботится о тебе.» Медведь поднял свой подбородок, и мальчик почувствовал прерывистое дыхание медведя на своей ладони и пальцах. Он не остановил существо, когда то наклонилось к нему, носом тянувшись к ткани его костюма, активно обнюхивая, где только мог достать. Последние частички улыбки исчезли с лица эндермена. «Нет, Стив,» он сказал спокойно, говоря будто с ребенком. «Я с ним не виделся.» Эти слова, казалось, поняты не были, и потребовалось ещё несколько секунд обнюхивания, прежде чем медведь отступил и поднял свои черные глаза, смотря на гостя с вопросом. Всё ещё поглаживая белый мех, Ранбу остановился, встречая взгляд. «Не смотри на меня так. Ты не можешь меня судить.» Они пристально смотрели друг другу в глаза, отсутствующий взгляд мальчика опускался к наивному медвежьему сквозь полузакрытые веки. Удивительно, но медведь, казалось бы, побеждал в игре без каких-либо усилий или намерений. Тихий треск бревен в горящем огне сновал по комнате легкомысленно, будучи единственным звуком в доме. Большинство живых существ в обители уже дремали в такой поздний час, и отсутствие столь привычных шумов обострило очевидное и гнетущее одиночество, которое сегодня Ранбу решил смягчить, разделив его с таким устрашающим, но мирным существом, как Стив. Задержав свой взгляд на ушах медведя, за которыми он чесал, эндернианец наблюдал за тем, как он тянется к касанию, но, казалось, был далеко в своих мыслях. Замедляя движение руки, мальчик закрыл глаза и, тяжело вздохнув, опустил колени на древесный пол, прежде чем сместить вес своего тела на пятки. Его руки безвольно висели рядом, но только в течение секунды, ибо Стив, неожиданно взволновавшись от того, как гость опустился на его уровень, начал наклоняться вниз, чтобы ткнуться носом в белоснежную руку. Не медля с ответом на требование, эндернианец снова потянулся к нему продолжил гладить, потирая под пушистым подбородком и наблюдая, как на него смотрят из-под опущенных ресниц в блаженстве. Ему не следовало приходить. Несомненно, это место было последним, которое ему следовало желать посетить. Но иронично, это было единственное место, куда он мог пойти. Чувство медленно пустеющего сервера не покидало Ранбу уже довольно давно. Точнее, некоторые члены появлялись регулярно, но гибрида эндермена просто с ними не было. Он пробовал, он правда пытался преодолеть испытание социализации и проведения времени с другими людьми, но всегда приходил к тому, что сидел в подвале своего дома, наслаждаясь любимым одиночеством, будучи в компании исключительно его животных. Несмотря на это, абсолютно разные мысли наполняли его разум каждый день, проведенный без общения. Такое сладкое и приятное чувство умиротворения и не вовлеченности во что-либо в особенности стало ощущаться горько. Он не считал себя отчаянно одиноким, и считал свои противоречивые чувства временной нестабильностью его переменчивой души, но было бессмысленно отрицать, что было что-то постоянное в этом назойливом беспокойстве. Прошло несколько дней, прежде чем осознание пришло в голову молодому эндериану. Оно пришло с уведомлением, которое заставило его коммуникатор вибрировать, и, открыв его, он молча посмотрел на него. Техноблейд присоединился к игре Хватило нескольких секунд пристального взгляда на это простое предложение, чтобы едкое чувство ужалило мальчика в грудь, послав ему холодок по всей спине. Никогда он не чувствовал себя столь одиноким, как в тот самый момент. Такого человека как Ранбу никогда нельзя оставлять наедине с собственными мыслями. Переосмысление каждого собственного решения душило его каждый день, и решение вырваться из удушающей хватки однообразия он нашел в вылазках ради приключений. Сначала это работало блестяще, посещение новых мест ощущалось, как глоток свежего воздуха, вынимая его из того, чего он боялся, и поднимая его наверх, в нежные облака самообмана. Но с течением времени он только чувствовал все больше и больше тяжести, что тянула его вниз к земле. Гибрид эндермена потянул руку к маленькой коробке около камина и вынул большую круглую расческу. Скользнув ладонью между ее гладкой деревянной поверхностью и кожаным ремнем, чтобы зафиксировать руку, он обратился к медведю и начал мягко расчесывать его мех вдоль его огромного тела. Никто не просил его об этом, просто он был достаточно глупеньким, чтобы приходить почти каждый день по собственной воле, о чем он жалел каждый раз после этого. По словам Филзы, Техноблейд был в порядке, что было достаточным облегчением, чтобы больше об этом не спрашивать. Но жалило, как игла, ощущать себя недостойным сообщения о том, куда он отправлялся или хотя бы, когда вернется. Недостойным даже краткой встречи, просто чтобы сказать “Привет”. Действительно ли его видят лишь как странного, подозрительного соседа, которого можно только использовать, как бренд, или ради помощи, которой бесхребетный он не сможет отказать в оказании? Случайный парень, у которого ни мнения, ни политического предпочтения, не говоря уже даже о том, каким мягкотелым он становился под давлением окружающих? Разве это не иронично, как дверь в чей-то дом может быть открытой для вас двадцать четыре часа в сутки, но вы все равно будете за пределами круга близких его хозяина? Деревянная щетка с коротким, громким стуком упала на пол, отскочив единожды и покатившись к стене, пока не потеряла равновесие и не упала на ровную поверхность. От внезапности Стив поднял было уши, глядя, как щетка лежит на полу, когда снова не повернулся к гибриду эндермена. Даже теплое пламя огня не могло придать ему более живого вида, бедная маленькая душа медленно и неуклонно угасала в нем, мука отражалась в глазах разного цвета. Две тощие руки обвились вокруг широких плеч медведя, и в следующий момент лицо уткнулось в шею Стива, когда Ранбу опустил голову. Он глубоко и тяжело вздохнул в белый мех без каких-либо возражений со стороны другого. Он это чувствовал. Каждой костью своего тела и самым сокровенным уголком всей своей души он чувствовал, как что-то расцветает в его груди, возникает прямо из центра его гибридного сердца и растет с каждым днем ​​его одинокой жизни на пустом севере. Но холодность и отстраненность покрыли цветущий сад шипами, которые росли быстрее драгоценных цветов. Расширяясь, отравляющие стебли обвивали маленькое трепещущее сердечко, безжалостно удушая его и пробираясь в легкие, утяжеляя дыхание когда его душили изнутри, мыслить становилось трудно. Воздух был настолько густым, что было больно его поймать, и учащенное дыхание только позволяло выбросу адреналина одержать верх и стимулировать излишнее тревожное обдумывание до такой степени, когда тело становилось настолько слабым, что не могло удержаться на ногах. Паника и страх прижимали его к земле, пока он кровоточил невинными чувствами и страхами. Было больно, как если бы кто-то вырвал сердце из его груди и прошелся по его прекрасному саду газонокосилкой, вращающееся лезвие ее срезало все на своем пути под оглушительный рык жесткого мотора. Словно при срезании каждого маленького растения нож вонзался в нежное тело мальчика и медленно поворачивался, углубляя мучительную боль. А после не оставалось ничего. Ни цветов, ни шипов - ничего, все это было срублено безжалостным взмахом лезвия, и безжизненные стебли лежали на сухой земле, быстро теряя свои красивые цвета. Оставаясь в полной тишине, эндерианец мог только неподвижно лежать на полу своего подвала, глядя перед собой, не имея сил даже сделать глубокий успокаивающий вдох. Он не мог чувствовать, ощущать или думать, и длительная апатия была единственным, что у него было в первые часы, которые было так трудно преодолеть. Не чувствовать ничего вообще не отличалось от того, когда чувствуешь все сразу, как бы нелогично это не звучало. Опуская руку на макушку медведя, Ранбу начал аккурательно поглаживать ее, иногда продвигая пальцы дальше, к ушам, что Стив ценил, тянувшись к прикосновению. Первой просыпалась боль. Исцеление - странный, нестабильный процесс, и требует мужества, чтобы его вынести. Даже когда жизнь внутри мальчика начала медленно залечивать последствия беспощадного самоуничтожения, используя оставшиеся частички неумирающей любви, чтобы успокоить раны, проливая их на вымерший сад как вязкий бальзам, все равно было больно. Каждое биение сердца сопровождалось ноющим стуком в груди, но, к сожалению, даже к этому можно было привыкнуть. А после полного завершения исцеления все начиналось снова, вызванное очередной неосторожной мыслью. Потому что не важно, какой это было болью - думать о мужчине было таким же блаженством. Очевидно было, что гибрид эндермена влюбился, влюбился несомненно и безвозвратно в того, кто не отвечал на его сообщения и пропадал месяцами, несмотря на то, что был на сервере. Ранбу перестал мечтать о том, чтобы быть с ним в достаточной близости, чтобы быть сообщенным, действительно ли все в порядке, но он чувствовал сильнейшее отвращение, когда его разум сравнивал его с собакой, ожидающей своего хозяина. Это заставило мальчика вздрогнуть и нахмуриться, но правда была в том, что он, скорее всего, был куда ниже собаки в глазах другого. Если так на самом деле ощущается так называемая любовь, он, вероятно, предпочел бы ничего не чувствовать вовсе, вместо того, чтобы душить себя в кошмаре, ломая себя снова и снова. Но жизнь, казалось, не имела ничего, стоящего проживания, кроме соблазнительной, сладкой идеи быть любимым, которую его отчаянные надежды позволяли ему обожать. Воистину, нет ничего хуже, чем выбирать между двумя пороками. Но сможет ли он сделать этот выбор, прежде чем очередная буря ненависти к себе выбьет израненный дух из его слабого, нежного тела и разорвет его в пылающих тисках бездны? Молодой эндерианец снял руки с шеи медведя и мягко взял лицо в свои ладони, поглаживая пушистые щеки большими пальцами. «Радуйся, Стив,» с теплом произнес он, изгибая губы в слабой улыбке. “У тебя есть любовь того, в чьём сердце никогда не будет места для меня."