Сатана Жарит Татар

Тёмная комната, стол. За ним сидят два молодых человека, один прикован наручниками к неподвижному железному стулу. — Давайте-давайте, рассказывайте. — С самого начала? — произносил я, не понимая, что происходит, пытаясь сконцентрировать взгляд на чём-то, но изображение постоянно расплывалось. — С самого-самого начала. Давайте-давайте, съемка идет, все записывается. Подробно, спокойно. Рассказывайте. Я ничего не понимал. Не понимал, как я сюда попал, почему моя голова разрывается, кто этот человек, который сидит передо мной, что он говорит, чего хочет от меня. Я слышал, что он говорил, но, такое ощущение, связь между ушами и головой отсутствовала — я не мог понять слова этого человека. Впрочем, со зрением было примерно так же — я видел, но в душе не представлял, что именно я видел. — Подозреваемый! Вы долго будете? — сказал он. Эту фразу я понял не сразу, хотя, в отличие от других, я могу сказать, что почти полностью понял то, что хотел мне донести этот голос. — Да всё, я… Это… — видимо, с момента моей первой мысли в этой комнате прошло много времени – я по-немногу начал вспоминать происходившее ранее, но между этим диалогом и моими первыми воспоминаниями была пропасть, впрочем, если я начну говорить сейчас, то в потоке мыслей, скорее всего, буду вспоминать всё больше... — В общем, это был 94-ый… В моде были тогда эти… джинсы-варёнки. — произнёс я — Это тут причём? — Ну просто, типо дух времени — моя стратегия не работала и воспоминания не приходили. — Давай уже рассказывай по делу! — громким тоном сказал голос, впрочем, тихим он и не говорим — Ну… Я работал на автомойке… — точно, автомойка — На автомойке?! Как называется? — Умывашка… на автомойке умывашка, а она училась… училась. — В ШКОЛЕ училась! — уточнил он — Да… Ну да, в школе… — картина в голове уже начала постепенно становиться цельной. — Уебище… Я промычал. Не совсем понимал, что нужно говорить. Я попробовал вглядеться в лицо, которое задавало мне вопросы. Это был человек с не очень приятной физиономией, я сначала было хотел про себя отметить его скулы, потом понял, что ни одно описание не будет лучше, чем это: он был похож на Невзорова. — Ну вы забирали ее с уроков, и что там происходило дальше? — Ну ничё, мы прост… — ПОДСУДИМЫЙ! — Я пробивал ей травку… — похоже, часть мозга, отвечающая за чувство стыда начала просыпаться только сейчас. — Дальше. — Ебал её. — Насколько жёстко? — Как шавку… — всё более и более стыдливым тоном отвечал я. — Мразь… Подонок… Всё больше и больше мыслей появлялось в моей голове, каждая из них наталкивала меня на ещё несколько, и через секунду я был будто бы в добром здравии — Она потом потанцевала еще без футболки — сказал я усмехнувшись, вспомнив, как забавно это выглядело — Ты чё, ублюдок, смеешься-то ваще, блядь?! Я продолжал улыбаться, но после, как мне кажется, мне пришла последняя мысль в тот раз — улыбка на моем лице мигом сошла, и я грустно проговорил — А ПОТОМ ЕЁ СТОШНИЛО БЛЯДЬ НА МОЙ ДЖЕК-ДЖЕК! — ШЕЙК-ШЕЙК, блядь! — грубо ответил мне Александр Глебович. Громкий стук в этот момент оглушил меня. Я сначала не понял, что это было, позже до меня дошло — я находился в голливудском фильме, а этот стук является эдаким способом эпично переключить сцену с одной на другую, ну, знаете, чтоб не показывать рутину. Я сидел перед стеклом и держал трубку в руке. Вокруг меня было ещё несколько людей, которые были похожи на меня, говорили в трубку о том же, что и я, и думали так же. Колл-центр? Ну, почти. По ту сторону стекла сидел молодой татарин лет двадцати пяти. Он сидел с таким видом, будто бы хотел меня убить либо сейчас же лечь на пол и рыдать в течение нескольких часов без остановки. — Ты обещал мне — еле сдерживая истерику говорил он. Я молчал, но по моему виду было видно, что извиняюсь!!! — Мне нет оправдания — через двадцать секунд молчания произнёс я. — Представь, что скажет она, когда узнает, что... — начал говорить он — Йодэ Ак, знаешь, я — хотел перебить я его. В этот момент сзади прогремел взрыв, и это был уже далеко не типичный переход как в голливудских блокбастерах — в этот же миг загремела сирена, а охранники, которые стояли позади нас, начали суетиться. Заключенный, который сидел в кабинке рядом со мной, встал из-за неё и с одного удара дал в репу одному из этих охранников так, что тот сразу упал. Прогремел ещё один взрыв, этот был сильнее, он оказался настолько мощным, что земля под ногами начала трястись, а потолок рушиться. В этот момент я оглянулся и не увидел никого — они как будто исчезли, лишь посмотрев через стекло я увидел его взгляд. По его щеке стекала слеза, а сам он стоял будто бы был в ступоре. Я взял упавший с потолка камень, и со всей силы несколько раз ударил им об стекло — оно проломилось. Секунду, что? То есть, если камень упал с потолка... Кто хранит камни в потолке? Он продолжал стоять в ступоре, я перелез через пробитое стекло, он смотрел в мои глаза, так нежно, точно готов был в них утонуть. Я стоял в метре от него, когда он кинулся целовать меня. Он целовал меня в щеки, постепенно двигаясь к губам. Тут он, внезапно, остановился, и говорит: — Мы должны уходит... Я приложил указательный палец к его губам. Убрав его, я сразу же быстрым движением головы своими губами коснулся его губ. Придерживая его голову своей рукой с одной стороны и своей головой с другой, я не давал ему возможности прекратить поцелуй до момента, пока мне не стало тяжело дышать. Я с выдыханием сказал ему: — Возьми меня, я твоя сучка! Он дал мне пощёчину, а после приказал встать на колени. Я покорно слушался своего татаро-монгольского покровителя. Он расстегнул ширинку, снял брюки, я помог снять ему трусы. Его член встал и я принялся вылизывать, облизывать и заглатывать, делал с ним всё приятное, что только могло прийти в мою голову. Он время от времени постанывал, и мне с каждой секундой нравилось сосать всё больше, я вжился в роль покорной рабыни, в тот момент я не мог жить без его члена, я стал зависимым от пениса Йодэ Ака, я работал всё активнее и активнее, и если бы я нашел лампу джина, то пожелал бы, чтобы я вечно мог сосать своему Йодику. Время будто бы остановилось. Я жил моментом, наслаждаясь каждым движением своей головы, отсасывая его двадцатисантиметровый татарский болт. Он отодрал меня за волосы, дал пощёчину и плюнул мне в рот. Я послушно проглотил его слюну, а после, после такого же его резкого движения он продолжил давать мне в рот. "Я твоя сука, я твоя блядь! Мой, мой Чингисхан, еби меня как русаков твой дальний предок!" — лишь этой мыслью была забита моя голова. Внезапно, мой рот наполнила сперма. Его сперма была на вкус как конное молоко, когда мы вместе с ним ездили в Казахстан, нам объяснили, что это называется кумыс. Он поднял меня и положил на стол, одним движением сняв мою обувь, носки, и джинсы. Я, если честно, охуел от того что он сделал всё это одним движением. После, он начал облизывать мои ноги, делая это ещё более жадно, чем я, когда сосал его член. Через несколько секунд я кончил. Он посмотрел на меня безумными, залившимися кровью глазами. Я спросил у него: — Йодик, с тобой всё хорошо? Он ничего не ответил, его сумасшедший оскал ни капли не изменился. Я посмотрел на его член, он увеличивался нахуй на глазах — через 4.3 секунды после того как я на него посмотрел его хуй увеличился почти в три раза, и был равен пятидесяти восьми сантиметрам! Я испугался, а он в этот же момент вошел в меня. Я томно застонал и мгновенно кончил ещё раз. Он ебал меня и ебал, я трясся от возбуждения, в моей голове возникали странные образы, я представлял, что я шашлычок, нанизанный на шампур, на мангале я запекаюсь изнутри, на меня брызгают жидким дымом, и совсем скоро съедят, запивая пивом и обсуждая какие-нибудь мужские темы, там, футбол, баб, Украину — и от этих мыслей возбуждался ещё сильнее! — Я кончил — сказал Йодэ Ак низким хриплым голосом, как будто йети. Ноооо...я ничего не почувствовал... Немая сцена. Продолжалась она несколько секунд, а после меня снесло напором семени, который продолжал выходить из фаллоса Йодэ Ака. В последний раз я видел такой напор, когда поехал на дачу с дедушкой и бабушкой — я тогда выкрутил этот крючок на полную, я тогда испортил ростки огурцов и дедушка меня наругал. Чтож, если бы тем шлангом был пенис Йодэ Ака — от фермы вообще нихуя не осталось бы. Мои зрачки стали в форме сердечек, а в моей голове прокручивались все мысли, все воспоминания которые были, в этот момент, и тут до меня дошло. — Йодэ Ак, ты же кончил в меня, и теперь... теперь я... забеременею!! Я начал плакать, у меня заболела голова, начались депрессия и выгорание. Тут я в слезах посмотрел на Йодэ Ака: он трясся, причем ахуеть как трясся, пиздец!!! Я начал слышать колебания воздуха вокруг него, настолько быстро он колебался, позже его тело начало покрываться волосами. — Эдвард! — со слезами воскликнул я. Он полностью покрылся волосами и стал похож на зверя. Он пробил стену и ускакал вдаль. Затем ко мне в комнату ворвались военные. Они повязали меня, добавили четыре года сверху к моему сроку. Но я ни о чем не жалел. Я вспоминал этот день каждую ночь, тихонько плача в подушку, мастурбируя, и представляя как длинный член Йодэ Ака входит в мою попку. Однажды об этом узнали мои сокамерники, и при каждом удобном случае пускали меня по кругу Каждое полнолуние я слышал вой волков, это был знак, что нужно встать и выставить жопу из окна. Через несколько минут приходил он и ебал меня. После этого глубоко в моей жопе застревали волосы зверя. Когда я получил анализы, я обнаружил, что я болен гепатитом, сифилисом, герпесом и цитомегаловирусом. Врач дал мне 6—8 месяцев. Я никогда не забуду тебя, Йодэ Ак.