Прикоснуться к любви.

Провалы в памяти не были свойственны Елене, но она совершенно не запомнила, как они ушли из парка. Точнее, она помнила и могла кому угодно рассказать, что купила кофе и крендельки, а потом они отправились домой, пешком. Пришли и стали готовить ужин, а Адам заявил, что хочет искупаться, и сидел в ванной… Но женщина совершенно не запомнила, как именно проходила дорога домой. О чём она разговаривала с Итачи? Как вёл себя Адам?.. Ещё она помнила, что, вернувшись домой, Итачи предложил ей пригласить на ужин мадам Гранж — и Елена отправилась к соседке, оставив их с Адамом дома. Учитывая, что она даже не успела раздеться — Адам должен был пойти купаться после. Но, вернувшись, она переоделась и сразу начала вместе с Итачи, что стало уже привычным вечерним ритуалом, готовить ужин. Так когда же она отправила сына купаться? Или это сделал Итачи? События второй половины дня путались, смешивались и придавали происходящему ощущение не то неправильности, не то нереальности, однако стоило Елене об этом задуматься, как мысли переключались на более понятные события «здесь и сейчас». На ту же готовку ужина, например. Елене даже стало немного неловко: иногда она предлагала соседке остаться с ними поужинать, особенно, если Адам выигрывал очередные соревнования, но никогда не приглашала специально. И то, что предложение исходило от Итачи, добавляло неловкости — он был знаком с женщиной намного меньше времени. У японцев, конечно, вежливость в крови, но… От мыслей Елену отвлёк телефонный звонок. — Я отвечу, — остановил её Итачи. — Хорошо, — она почему-то даже не задумалась о том, что звонят в любом случае ей, а значит, Итачи нет никакого смысла подходить к телефону: ему-то звонить никто не может. Эта мысль не задержалась надолго, однако потянула за собой иные размышления — о том, что парень до сих пор считается даже не нелегалом, как человек без документов, а… трупом. Они ведь просто забрали из больницы его вещи, ни Елена, ни сам Итачи не сообщили врачам, что он, вообще-то, жив, не потребовали объяснений, как кого-то могли с ним перепутать. не обратились в полицию… Хотя последнее было чревато большими проблемами. Как бы Итачи доказал свою личность, если эта самая личность, по сути, не существует? Тем временем Итачи, уже в сопровождении Адама, вернулся помочь ей накрыть на стол, а когда раздался звонок в дверь, вышел встретить мадам Гранж. Елене показалось, что они слегка задержались в прихожей, но, с другой стороны, ей как раз хватило времени завершить сервировку и окинуть взглядом стол в поисках возможных огрехов: пусть ужин и планировался совершенно обычный, а не торжественно-праздничный или хотя бы «с претензией» на образцово-показательный, это ведь не повод делать всё кое-как. Тем не менее, её легкое волнение не имело никаких оснований: удин прошёл совершенно обыденно. Легко, непринуждённо, с милыми разговорами обо всём сразу и ни о чём конкретном… — Да, чуть не забыла, — уже почти под конец ужина сообщила мадам Гранж. — Я ведь получила сегодня сообщение от сына. Мне придётся ненадолго уехать на север, у него… проблемы в семье… — О, конечно, — Елене стало немного совестно: за почти год жизни рядом она впервые услышала о том, что у соседки где-то есть сын. То есть, возможно, женщина и говорила об этом, но Елена совершенно не помнит этого. — Не беспокойтесь, ведь теперь есть, кому присмотреть за Адамом… Она осеклась: прозвучало это так, словно мадам Гранж была ей важна только как нянька для сына, притом бесплатная… Однако женщина, кажется, не заметила неловкой фразы. Ужин продолжился в привычном русле — соседка больше не упоминала о скором отъезде, а Елена решила ни о чём не расспрашивать, чтобы не поставить себя в ещё более неловкое положение, если вдруг задаст какой-то вопрос, а выяснится, что мадам Гранж уже давно об этом рассказывала… Адам вёл себя тихо, вернее, наскоро проглотив еду, отправился к себе в комнату. Елена решила, что после ужина обязательно проверит, не начинает ли он заболевать — день снова был достаточно тёплый, но набегавшийся в парке ребёнок вполне мог простудиться… Она вновь нахмурилась: Адам не бегал. Немного покатавшись с горки, он занял освободившиеся качели рядом с рыженькой девочкой примерно своего возраста. Однако в какой-то момент она, кажется, потеряла его из виду… Значит, всё-таки он не всё время сидел на качелях? Мысли вновь сбились. Она попыталась восстановить события, начиная с покупки уличной еды. Ужас, когда она, обернувшись, не увидела сына, вспоминался отчётливо, но следующим воспоминанием было, как они втроём уходят из парка, причём Елена не могла восстановить, шёл Адам рядом с ней или с Итачи, убегал ли вперёд и продолжал или нет разговор о прошедшей тренировке. Они шли втроём — в этом она была абсолютно уверена. В какой момент Адам нашёлся?.. Попытка восстановить события была прервана обратившейся к ней мадам Гранж: — Вы ведь не откажетесь, верно? — Что? — Елена заставила себя вернуться к реальности, устыдившись, что погрузилась в воспоминания, напрочь забыв о гостье. — Мадам Гранж просит присмотреть за её домом на время, пока она будет в отъезде, — пояснил Итачи. Елене показалось, что он смотрит на неё чуть внимательнее, чем обычно, хотя выражение лица парня оставалось таким же, как всегда. — О, конечно, — Елена слегка улыбнулась. — Не беспокойтесь. Вы столько времени помогали мне, что ответная услуга естественна. Соседка улыбнулась в ответ, и ужин завершился вполне мирно, оставив всех участников в приподнятом настроении. Однако, едва закрыв дверь за мадам Гранж, Елена около минуты простояла в нерешительности, не зная, с чего начать: то ли проверить, не заболел ли слишком тихий с момента ухода из парка сын, то ли расспросить Итачи о том, как они вообще ушли из парка. Потом решительно направилась в детскую. Расспросить о том, как они возвращались домой, она сможет и Адама — сын, если и удивится забывчивости мамы, то вскоре переключится на иные, более важные для него детские дела и заботы. Перед Итачи выставлять себя способной забыть произошедшие несколько часов назад события, ей почему-то совершенно не хотелось. Адама в его комнате не оказалось. Елена нахмурилась, ощущая нарастающую панику. На всякий случай проверила ванную — пусто… — Адам! — позвала она, и неожиданно голос сына прозвучал снизу: — Мам, я в гостиной. Облегчённо вздохнув, Елена торопливо спустилась вниз, недоумевая, как могла не заметить сына, проходя мимо. Она, конечно, не слишком присматривалась к комнате, уверенная, что сын наверху, но совсем не заметить… Адам действительно обнаружился в гостиной, вместе с Итачи. — Ты уже убрал со стола? — удивилась Елена и тут же прикусила язык: она не просила Итачи убирать посуду, не говоря уже о том, что он здесь, по сути, тоже гость, пусть и старается помогать по мере сил… которых у него после сегодняшнего насыщенного дня вряд ли осталось много. Но парень не усмотрел в её вопросе ничего особенного: — Убрал, но не успел вымыть… — Ты и не должен, — торопливо перебила она. — Тебе вообще пора отдыхать. Иди к себе… Адам, ты не заболел? — она потрогала лоб сына, машинально отметив, что тот смотрит на Итачи. — Нет, мам, всё хорошо, — он повернулся к ней, но затем опустил взгляд. Обычно это означало, что у него что-то случилось — в школе или в одной из секций — но он не хочет ей рассказывать. Однако всю неделю до этого он вёл себя как обычно, и сегодня день тоже прошёл без происшествий… Елена уже собиралась начать расспросы, но тут Итачи направился к выходу из комнаты, и Адам вновь поднял на неё глаза: — Можно, я пойду с ним? Он… Я хотел его расспросить… — сын замолчал. — О чём? — мягко улыбнулась Елена. — Снова о сегодняшней тренировке? Или… Несколько томительных секунд Адам молчал, вновь опустив глаза, а затем пробормотал, так и не глядя на неё: — Это секрет. — Мальчишеские секреты, — Елена постаралась, чтобы это звучало беззаботно, и слегка взъерошила волосы сына. — Хорошо, иди. Но только недолго. Вздохнув, она проводила убежавшего сына взглядом, и лишь тогда позволила улыбке сползти с лица. Когда они успели обзавестись общими секретами? Впрочем, Итачи ведь пару дней забирал Адама от мадам Гранж, и какое-то время они проводили вдвоём, пока Елена не возвращалась с работы. Странным образом, она не испытывала никакого беспокойства по этому поводу. Елена могла бы поклясться кому угодно, что Итачи не причинит Адаму вреда сам и не позволит это сделать другим. К тому же, он и сам ещё ребёнок… Неожиданно вспомнился телефонный звонок, а следом — так и не заданные ни Адаму, ни Итачи вопросы о парке. Что с ней происходит? Она ведь шла к сыну с вполне конкретной целью: спросить, как они вернулись из парка и не произошло ли там чего-то необычного или пугающего. Так почему же так и не спросила? Слишком быстрый уход Адама и возникшие у него секреты здесь ни при чём — один вопрос и ответ на него не заняли бы много времени. Елена покачала головой. Адам не выглядел испуганным, да и — ей очень хотелось в это верить — не стал бы скрывать от неё что-то действительно важное. Вымыв посуду, она поднялась пожелать сыну спокойной ночи. Адам, уже переодетый в пижаму, сидел за столом, сосредоточенно что-то рисуя, но, заслышав шаги матери, подбежал к ней. — Я уже почистил зубы, — сообщил он. — Тогда ложись, — укрыв сына и пожелав ему спокойной ночи, Елена подошла к столу выключить настольную лампу. Взгляд машинально зацепился за неубранный рисунок. …Итачи, угадывавшийся разве что по длинным волосам и складкам на лице, стоял перед огромным ярко-оранжевым шаром, а чуть дальше, за непонятными столбами, прятались люди с оружием. Огонь мог быть воспоминанием о пожаре в больнице, хотя Адам и не вспоминал об этом, но кто эти люди? Связано ли это с тем секретом, про который говорил Адам? Елена оглянулась на сына. Нет, она не будет его расспрашивать… по крайней мере, сейчас. Завтра. Может быть, детское воображение просто объединило нового члена семьи и какой-нибудь супергеройский мультик… Членом семьи, несмотря на придуманную отговорку про кузена, она назвала Итачи впервые.