Прикоснуться к любви.

Посетителей, на которых её застал звонок Никиты, Елена отпускала, как в тумане. С одной стороны, ничего странного в этом не было — известие о смерти Итачи прозвучало слишком неожиданно. С другой — так реагировать на гибель, по сути, постороннего человека, всё-таки казалось странным. Возможно, она начала привязываться к нему. Или чувствовала вину за то, что он попал в больницу? Или дело в слишком жестокой шутке судьбы, сначала пообещавшей чудесное исцеление парня, а затем «вернувшей всё, как было» и даже хуже? Как назло, именно в этот день посетителей было достаточно — только до обеда пришло четверо желающих получить французское гражданство индийцев. Но это помогало отвлечься, хотя Елена не была уверена, что никому из обратившихся к ней не придётся переделывать заново какую-то незначительную справку из-за пропущенной мелочи. А в обеденный перерыв к ней заглянула Никита: по телефону они толком ничего не обсудили. Впрочем, и сейчас она не добавила почти ничего к уже сказанному: врачи из-за путаницы с результатами упустили время, и это закончилось смертельным исходом. — Наверное, будет правильно похоронить его, — без всяких предисловий и уточнений произнесла Елена, как только Никита замолчала. — Родственников ведь так и не нашли… — Если тебе так хочется, — Никита сказала это мягко, с долей сочувствия, но Елене послышалась тщательно скрытая фальш. Наверное, из-за формулировки сказанного. «Хочется»… Кому может захотеться хоронить восемнадцатилетнего парня, с которым едва знакома, но при этом обязана если не жизнью, то как минимум отсутствием тяжёлых травм? Очевидно, на её лице промелькнули какие-то эмоции, потому что Никита торопливо исправилась: — То есть, если ты считаешь, что должна это сделать… Адаму ты не станешь говорить? — Зачем? — покачала Елена головой. — Скоро начинаются занятия в школе, у него не будет времени думать о пару раз виденном в больнице человеке, — она запнулась, вспомнив, как сын удивил её знаниями о том, что такое «кома» и как заметил в новостях кадры из больницы, которые сама Елена чуть не пропустила. Возможно, считать почти семилетнего ребёнка забывчивым несмышлёнышем всё-таки не следует, пусть даже, как и любой матери, сын кажется её совсем малышом. — А если спросит… Я всегда могу сказать, что он вылечился и уехал к своей семье. Это не та ложь, за которую придётся стыдиться, — хватит с её сына погибшего отца и исчезнувшего почти отчима, но этого она вслух не произнесла, а Никита ни о чём не спросила. Елена вдруг подумала, что о Корлессе и причинах переезда в Марсель Никита тоже не спрашивала. Хотя, возможно, ей, как родственнице Майкла, было не так уж интересно, кто заменит Елене умершего мужа… А может, даже и радостно, что никто. — Да, наверное, ты права, — согласилась тем временем Никита. — У Адама полно более важных для него дел. Ты знаешь, что завтра у него матч с командой из другой школы? Я пообещала, что мы придём… — Он говорил об этом матче ещё до каникул, — улыбнулась Елена, охотно переключившись на более весёлую тему. — Тренер пообещал вывести его в основном составе, для Адама это будет первый раз, так что, конечно же, я приду, — говорить о том, что едва не забыла об этом, Елена не стала, тем не менее, почувствовав стыд: из-за всех этих событий она чуть не пропустила важный для сына день. — Адам, кажется, всерьёз увлёкся хоккеем, — добавила Никита. — А единоборства? Помнится, у него были медали уже когда мы только познакомились, да и сегодня он успел похвастаться новыми… — Да, — подтвердила Елена. — С переезда в Марсель он успел поучаствовать в четырёх турнирах. Две победы и по одному второму и третьему месту. — Полагаешь, ему следует серьёзно заняться спортом? — Не знаю, — Елена пожала плечами. — Сейчас ему нравится и хватает времени, но если он захочет серьёзно посвятить себя спорту — придётся выбирать, тэквондо или хоккей. — Во Франции с хоккеем дела обстоят не слишком хорошо, кажется, — заметила Никита. — Хотя я за этим не слежу. — Возможно, именно Адам это изменит, — отшутилась Елена. — Переезд в Канаду не рассматриваю, если ты пыталась намекнуть на это… А ты останешься? На завтрашнюю игру? Ведь теперь, когда Итачи мёртв, не так важно узнать, был он моим родственником или нет, — разговор вновь вернулся к тому, с чего начался, и Елена, уже сказав, подумала, что это могло прозвучать так, словно она хочет, чтобы Никита уехала. Однако та, кажется, не восприняла её слова как намёк: — Я останусь на игру, никогда не видела настоящий хоккейный матч, пусть и детский. А уеду послезавтра утром. Может быть, к тому времени всё-таки что-то выяснится… Да и с похоронами помогу. Елена подумала, что помогать будет особо не с чем, если только не найдутся всё-таки родственники. Но пусть лучше их будет двое, чем она одна. Мысль пригласить доктора Ламонталь или медсестру Ямамото она отвергла сразу же: едва ли сотрудники больницы ходят на похороны своих пациентов. Для них это всего лишь рабочий момент, пусть и, безусловно, трагический. А вот расспросить Хотоми, как лучше всё устроить, безусловно, необходимо: о японских традициях похорон Елена не имела ни малейшего понятия. Остаток дня у Елены прошёл в тех же рабочих хлопотах, в результате чего с Хотоми она увиделась только вечером, перед самым уходом с работы. После формального выражения соболезнований коллега пообещала завтра предоставить ей список организаций, в которых могут всё устроить, и Елена была с ней согласна: есть ситуации, в которых лучше довериться знающим людям. …Никита не сообщила, чем будет заниматься в свободное время, но пообещала забрать Адама и приготовить что-то на ужин, поэтому домой Елена возвращалась, не торопясь. Погода всё ещё была ясной, хотя резкие порывы северного ветра, дувшего ей в спину, немного портили прогулку. Хорошо ещё, что сегодня она убрала волосы в причёску: постоянно поправлять падающие на лицо пряди было бы некомфортно. Она старалась не думать ни о чём, но отделаться от мысли, что всё закончилось как-то слишком внезапно и совсем невесело, не получалось. Она не смотрела по сторонам, лишь возле того злополучного светофора уже привычно остановившись — и наткнувшись взглядом на фигуру в белой куртке, стоящую к ней вполоборота. Расстояние между ними было шагов двадцать, и Елена едва обратила внимание на человека, тем более, поначалу, из-за спускающихся из-под капюшона на грудь длинных тёмных волос принятого ей за девушку, но тут очередной порыв ветра откинул тот самый капюшон, и женщина замерла на месте, не сдержав растерянного вздоха. Итачи резко обернулся, и на миг его глаза показались ей красноватыми — то ли от цвета светофора, то ли от мигнувшего поворотника очередной проехавшей машины. Однако почти сразу он вздрогнул и закашлялся, разрушив тем самым оцепенение, а когда Елена торопливо подошла, глаза уже были обычными. — Никита же сказала, что ты умер, — растерянно пробормотала она, отводя его руки от лица. На ладонях остались следы крови. Это ведь Итачи? Да, конечно. Елена никогда не воспринимала азиатскую внешность как «все на одно лицо». К тому же характерные складки на лице было сложно не заметить. Оставалась, конечно, нелепая вероятность, что это нашедшийся всё-таки родственник, какой-нибудь брат-близнец, но это действительно было именно что полной нелепостью. Да и родственник скорее остался бы в больнице, но не пошёл на место, где Итачи сбила машина. Отогнав ненужные мысли, Елена решительно потянула парня за собой. — Идём в дом. У меня есть обезболивающее, а потом отвезу тебя в больницу… Только уж точно в другую, — потому что в больницу, где сначала путают анализы, а потом объявляют мёртвым живого человека, она не повезёт даже пьяного бомжа. Хотя пьяным бомжам полагается вызывать полицию, а не… В очередной раз отогнав лезущие в голову глупости, она перевела парня через дорогу, отметив, что тот едва держится на ногах. Ничего удивительного, сколько он там без лекарств пробыл — сутки, двое? Итачи попытался вырваться, но совсем вяло — то ли не очень-то и хотел, то ли уже не было сил сопротивляться. Кашля больше не было, и в дом Елена его втащила, вспоминая, какие лекарства имеются в аптечке. Сильнодействующих — ни одного, но, если ему станет хуже, можно вызвать неотложку. Хотя объяснять, откуда взялся человек без документов и в таком состоянии, ей не хотелось. — Мама! — радостный Адам, выбежавший ей навстречу, остановился посреди коридора, растерянно-испуганно переводя взгляд с неё на Итачи. — Всё в порядке, милый, — попыталась улыбнуться Елена, но в этот момент Итачи дёрнулся, то ли от приступа боли, то ли в попытке вырваться, и вновь закашлялся, прижав ладонь ко рту. Помогло не сильно: кровь просочилась сквозь пальцы. — Будет в порядке через несколько минут, — посерьёзнела Елена. — Где Никита? — однако та, заслышав шум, уже сама выглянула из гостиной. — Принеси аптечку, она в шкафу на кухне… Адам, не стой на дороге, его надо уложить, — сын послушно отошёл, почти вжимаясь в стену, Никита молча и быстро проскользнула на кухню, бросив на Итачи странный взгляд, а Елена завела парня в гостиную: единственная в доме гостевая спальня занята Никитой, да и тратить лишнее время и силы всё ещё передвигающегося самостоятельно, пусть и с её помощью, парня, поднимаясь на второй этаж, не хотелось. На диван в гостиной Итачи уже практически упал, и в этот момент появилась Никита с упаковкой обезболивающего и стаканом воды. — Кто это? От неожиданности Елена чуть не уронила поданные ей лекарства, однако ответить не успела. — Это же Итачи. Мы навещали его в больнице, — Адам заглянул в комнату, но не вошёл дальше порога. — Мама, почему он оттуда ушёл? Его же не вылечили! — в голосе сына явственно слышится возмущение. — Итачи? — Никита нахмурилась, вновь оглядывая парня, словно видела его впервые. — Но он же… — она замолкла, бросив взгляд на Адама. — Да, — Елена, наконец, выдавила из упаковки таблетку. — Мне тоже интересно, как такое может происходить в приличной больнице. — Итачи, — позвала она, и парень попытался открыть глаза, но безуспешно. — Так. Я сейчас дам тебе лекарство, а потом… Наверное, лучше всё-таки вызвать скорую, чем везти его куда-то самим? — это уже адресовано Никите, однако ответил неожиданно сам Итачи. — Не надо. Мне просто нужно отдохнуть. Не здесь… Они найдут… — Лекарство, — решительно оборвала Елена, отгоняя мысль, что если Итачи действительно будут искать — кто бы то ни было — то она действительно окажется первой в списке, кого навестят эти загадочные «они». И лишь после этого поняла, что он говорил по-английски, хотя, по заверениям врача и медсестры, не знал этого языка.