ПЕРЕДАЙ ДРУГОМУ

      Когда Санджи продрал ссохшиеся веки, жжения в груди не было. Была слабость, больная голова и пустой до рези желудок, но дышалось без хрипов. Он с трудом завозился в своем углу около печи и задел нечаянно ногой жестяную кружку, та с грохотом прокатилась по всей комнате. Значит, Зоро дал ему отвар, но Санджи был уже в такой горячке, что ничего не помнит. Мысленно Санджи выписал премию и дополнительный отпуск доктору Тонцо, который за годы упорного надоедания заставил Санджи подлечить легкие достаточно, чтобы у них появился какой-никакой запас прочности. Но кто же сейчас передаст в тот далекий мир его полукоролевскую волю…       Зоро в комнате не было, через окно пробивался мутный свет, значит, был день, а бури не было. Санджи с трудом поднялся на занемевшие ноги, его покачивало, щеки пылали. Нужно проверить, как там однорукий Зоро.       Что с ним произошло? Как давно он здесь, и насколько сильно его организм уже отравлен? Нужно придумать способ побега с острова. Если Медуза сломана, назад Санджи уже не вернуться, так что нет смысла цепляться за Джерму. Мысль о спасении Зоро придавала его текущему существованию хоть какой-то смысл и не давала отчаяться моментально. Он убеждал себя, что Зоро нуждается в его спасении, тогда как сам спасался от безумия таким образом.       Пошатываясь, Санджи выполз на крыльцо. Зоро был в тесном дворике перед домом, отрабатывал прямой удар оставшейся свободной рукой. Его поза была неустойчивой, словно он потерял баланс с утратой руки и теперь никак не мог нащупать его снова. Вспомнилось, как наблюдал сам Санджи из окна порой тренировки Зоро у камня Завитушки, спускаться и нарушать его моменты памяти по погибшему он почти никогда не решался. Зато задумчиво и неотрывно наблюдал за выверенными, полными мощи движениями, способными разрубить камень, если, конечно, Зоро сам того пожелает. — Ты неправильно ставишь ноги, — брякнул вдруг он, и Зоро резко повернулся. — А? Ты что — мечник, чтобы знать? — Нет, я… — «постоянно сталкерил за твоим более натренированным двойником». — Просто знаю, — Санджи неловко потер лицо, как давно он не умывался? Наверняка и волосы слиплись после болезни. — Просто знаешь, — буркнул Зоро, что-то прикидывая в голове. — А откуда ты знал мое имя? С самого начала. — И вовсе я не знал, — смутился вдруг Санджи, он не придумал, что отвечать на такой вопрос. — Я ни разу не представился. А ты пока болел, постоянно звал меня во сне. — Да не звал я тебя! — Санджи так стушевался, что даже забыл держаться за косяк и чуть не упал на крыльцо. — И вообще, не тебя, — было чертовски смущающее, но не так смущающее, как если бы настоящий Зоро услышал, что Санджи зовет его во сне. — Но мое имя Зоро. — Нет. — Как нет? Мне лучше знать свое имя, псих. — Ты совсем не Зоро! Не как настоящий Зоро! — Санджи никак не мог справиться со стыдом. Злился на себя: стоило остаться один на один со своими проблемами, сразу начал реветь во сне и звать Зоро на помощь, как мамочку? Если бы Зоро узнал, он бы перестал его уважать. — Да плевать мне на твое бешенство. Я-то знаю, что я Зоро. И ты зачем-то меня звал. — Нет, никакой ты не Зоро, у тебя нет руки, — а еще такой же невероятной мощи, уверенности в своей непобедимости, спокойствия, способного накрыть собой Санджи даже в пиковый момент ужаса. И таких же ласковых только для Санджи прикосновений у этого Зоро — тоже нет. — Ты… ты пол Зоро! — Охренел?! — мечник даже всем корпусом к нему повернулся. — Я терпел тебя ради лекарства, и потому что обещал сделать отвар. Но больше терпеть такого надоеду, как ты, смысла не вижу. Собирай свой гастрольный гардероб и проваливай. — Гастро… Ты где такие слова выучил? — пропустил мимо ушей Санджи все выгоняния. — Ты ведь не жрал крыс, пока я болел? Нельзя жрать крыс, они все в левите! Фу! — Что? Да какое твое собачье дело?! — Зоро даже отступил на шаг от такого беспардонного отсчитывания, когда Санджи, пошатываясь, спустился с лестницы. — Нет больше крыс. И без меня всех сожрали, наверное.       «Или даже крысы уже передохли», — подумал Санджи и направился в сторону моря шатающейся походкой. Надо было найти еду, пока он еще может ходить. — Как твоя рука? — Отъебись.       Санджи кивнул: верно, новых лекарств все равно нет, так что каким бы ни был ответ Зоро, выход все равно один: найти для него сытный обед.       На берегу дул холодный ветер. Несмотря на то, что утро уже не было ранним, в порту никого не было, оставшиеся жители прятались по домам, солдаты несли где-то караул. Санджи проковылял по мосткам на самый край и встал на четвереньки, чтобы вглядываться в темную воду. Прибрежные виды рыб менее предпочтительны, лучше, конечно, те, что проплывают косяками мимо острова и не напитываются левитной пылью даже из воды. Но чтобы поймать мигрирующую рыбу, нужна лодка. А у Санджи нет даже удочки.       Он огляделся в поисках остатков спутанных сетей, но берег был полон обломков сломанных по приказу Джаджа кораблей, и тут легче было сбедить все еще босые ноги о гвозди и щепки, чем отыскать удочку. Санджи нашел в куче мусора длинную острую палку и несколько камней. Быть может, он сможет пронзить рыбу копьем, так тоже охотятся в походных условиях.       Битых полтора часа он лежал на животе на мостках, тыкая в воду палкой и пуляя в нее с особой яростью камни. Рыба виляла блестящими боками и уходила в темноту. Санджи уже сам считал себя сумасшедшим. Холод поддувал под подол платья и лизал пятки, Санджи обреченно решил, что точно опять заболеет, и все лечение пойдет насмарку.       Он уставился в воду: тупая рыба. Рыба уставилась на него с теми же мыслями. — Что ты делаешь? — около головы стояли розовые сапожки Рэйджу, и Санджи испуганно дернулся и чуть не скатился в холодную воду, пока не понял наконец, кто рядом с ним. Нала присела на корточки рядом: — Кто же так рыбачит, дурашка.       Они смотрели друг на друга молча: Санджи с напряжением, Нала с искренним любопытством. — Джека здесь нет, можешь не бояться, — сказала наконец она. — Он пошел под гору за дровами. Я не думаю, что ты на самом деле преследуешь меня, правда?       Санджи медленно кивнул. — Я… я просто рад, что ты жива. И Джек жив. — А я-то как рада.       И Нала рассмеялась, Санджи готов был поклясться, что это самое странное зрелище, которое видел в жизни. Отрешенная блаженная Нала, знавшая только одну эмоцию — ненависть к пиратам, и вдруг — так по-девичьи хохочет. Он хотел бы рассказать про это Зоро. — Очень теплые сапоги. Спасибо, — опять перехватила инициативу Нала, ведь диковатый дурачок был явно не мастер бесед. — Я обещала Джеку наловить рыбы. Не даром я дочь рыбака. Но в море выходить запрещено, даже у моей лодки дно выбили. Остались только сети. Но в них вечно путаются куски кораблей. Если ты поможешь, я подарю тебе самую большую рыбу из улова. — Две. Две больших рыбы, — быстро ухватился Санджи. Как бы он ни любил Налу, но он должен накормить Зоро и сам набраться сил. — А ты очень хитрый, не пропадешь, — подмигнула Нала. — Не лежи на досках. В щели могла забиться ядовитая пыль.       Через два часа Санджи возвращался в хижину ПолЗоро с двумя очень увесистыми рыбинами. Его ноги ломило, он списывал на холод также постоянное головокружение и озноб. И подумывал, что можно поискать трупы мужчин, чтобы снять с них уже не нужную обувку. Окна портовых домов днем смотрели на него еще более мрачными и неприветливыми дырами, ночью по крайней мере за некоторыми из них еще можно было поймать отблеск света. Вся Джерма выглядела недоброй и при этом умирающей, грозящей убить если не отравой и холодом, то одиночеством и серостью. В ней осталось так мало общего с расцветшей после торговли левитом Джермы из их с Зоро мира.       Снаружи домика никого не было, и Санджи по привычке прополз под домом и отодвинул доску пола. ПолЗоро был внутри — сидел на кровати, опять закатав рукав, и с шипением смазывал уродливо заживающую культю.       Он уставился на выскочившего из-под пола Санджи с усталостью: — Я не запирал дверь. — Ох, извини, — смутился Санджи. — Спасибо. — Не благодари. Я просто надеялся, что ты не вернешься. — Я сейчас помогу, нужно затянуть плотно, — засуетился Санджи. — Только рыбу положу. — Ты принес еду?! — Ага. Ну что — оставишь меня еще на денек? — Думаешь, Ророноа продается за рыбу? — насупился Зоро. Взгляд у этого Зоро всегда был настороженный и очень недружелюбный, словно он ожидал предательства и удара от всего в мире, даже от кровати. — Нет, — помотал головой Санджи. — За то, что я почищу ее, разделаю и пожарю в этой печи. А это уже не просто рыба, это — забота. За заботу все продаются. Даже Ророноа Зоро. — Пфе, — отвел взгляд ПолЗоро. — Дай я перевяжу.       Козетта учила его разделывать рыбу, а вот жарить ее на кастрюльной крышке внутри печи для топки — нет. Потому рыба вышла подгорелая, пахнущая не слишком хорошей слегка влажной древесиной, дававшей больше дыма, чем тепла.       Но они сидели на полу хижины, Зоро у кровати, Санджи жался озябшим боком к печи, и уплетали каждый свой кусок. Санджи решил приготовить сразу всю, мало ли как давно Зоро голодает. А Нала обещала дать еще, если он опять придет помогать.       Зоро рвал рыбу зубами, глотал, почти не жуя. И Санджи даже притормозил сам, решив отдать половину своей порции тоже Зоро, раз он такой голодный. Ему нужны силы, чтобы рана заживала. Его щеки и глаза казались впалыми, но Санджи не слышал, как Зоро кашляет, а значит, отравление левитом еще не было фатальным. Санджи вдруг заметил, что три золотые сережки, чей легкий перезвон друг о дружку всегда успокаивал его в темноте, если он просыпался от неосознанного кошмара рядом с ворочавшимся Зоро, у ПолЗоро какие-то куцые, будто срезанные одним размахом меча наискось. Такие же нецелые, как и сам местный Зоро.       Зоро поймал на себе пристальный взгляд Санджи: — Что? Вкусно же, — выдавил он через набитый рот.       Санджи аж растерялся и захлопал глазами. Он думал, что ПолЗоро его сейчас опять нахер пошлет или велит выметаться. Но тот неожиданно похвалил его в самое уязвимое место — в его весьма жалкие кулинарные таланты. — Это просто рыба, — пробубнил смущенный Санджи. — Ну и что. Сто лет не жрал «просто рыбу». — Я принесу еще!       Зоро нахмурился и выпрямился от миски, уставился на белобрысого надоеду в стареньком женском платье. — Что тебе от меня нужно? Таскаешься и таскаешься, так и липнешь. Втюрился что ли? Я не по мужикам в платьях. — В тебя?! Да ты последний, в кого бы я… — Санджи аж задохнулся от негодования. — Так кого хера? На острове полно пустых домов. Считаешь, что я идиот?       Санджи насупился и поджал к груди ноги, уже привычно одергивая для тепла подол платья. Он еще раз прошелся взглядом по мрачному лицу Зоро с признаками измождения, по срезанным наискось сережкам, и наконец взгляд замер на завязанном узлом пустом рукаве. — Вот представь, что один человек как-то сделал для тебя очень много. Например, спас. Хотя нет, этого мало. Даже больше, чем спас. И ты ничем не смог ему отплатить, тебе просто нечего было дать тогда. И вот теперь ты понимаешь, что больше этого человека никогда не увидишь и шанса вернуть все… все то… — голос Санджи сбился, и он сглотнул слезы. — В общем, ты встречаешь младшего брата этого человека. Он совсем не как старший брат, может, даже полный говнюк. Но спасти его — это твой единственный и последний шанс хотя бы на сотую долю воздать за все то, что сделал для тебя тот человек. — Нихрена ты длинными предложениями, оказывается, умеешь разговаривать. Я думал, ты контуженный.       Санджи скривил виноватую улыбку, что он недостаточно контуженый. — И что же это за мой «старший брат»? — Ты не поверишь, — закатил глаза Санджи. — Это не ответ. — Что взять с сумасшедшего. — Хм-хм, а может, младший этого твоего старшего терпеть не мог, — Зоро хмыкнул, показывая, что не слишком-то поверил в пространные бредни, и вернулся к рыбе. Она-то настоящая, а псих может и выдумать этого человека.       После обеда Зоро вернулся к тренировке с мечом. Санджи пытался было уговорить его отдохнуть, чтобы силы от пищи пошли не на тяжелые упражнения, а на лечение раны. Но Зоро легко отмахнулся от него, впрочем, из дома не вышвырнул: уже хороший знак.       Санджи воспользовался пустотой в домике, чтобы проверить все дыры и законопатить их, набрать под домом длинных сухих водорослей и скрутить из них веник. Он тщательно вымел до пылинки комнату, бог знает, сколько дней подряд Зоро притаскивал сюда левит на ботинках. Получилось довольно неплохо. Нужно было бы сходить за водой, чтобы еще и помыть пол, но силы очень быстро покидали его.       Санджи поплелся отдохнуть на крыльцо, ощущая, как тяжелы его ступни, а кончики пальцев рук словно немеют. Ему все же пришлось разодрать на два куска плащ Рэйджу, чтобы сделать себе пару неумелых портянок, иначе вечером сам не заметит, как схлопочет обморожение.       Теперь он сидел на крыльце, прислонившись виском к столбику перил, и наблюдал за пока еще не столь идеальными, но обещающими заматереть и стать смертоносными, движениями Зоро. В какой-то момент Санджи перестал видеть перед собой Зоро, осталось только плывущее марево, как-то смутно знакомое, полное страха и жажды жизни. Когда-то он уже переживал эти чувства. И вскинулся от страшного осознания.       У него адаптация к этому миру. Вот черт.       Местный Зоро никогда не знал Санджи, Нала и Джек тоже. Рэйджу говорила, что в этом мире Санджи умер довольно рано. Ему придется переживать адаптацию в одиночку. Он точно покойник. И умудрился же он свалиться с легкими как раз в первые три дня до начала адаптации! Он должен был держаться и сначала организовать Зоро побег из Джермы, найти для него корабль и только потом помирать от нагрузки на организм.       Санджи часто-часто задышал в приступе панической атаки. Он не сможет сделать даже этого, спасти хотя бы ПолЗоро, тогда как Зоро спас его от вещей страшнее, чем смерть, по тысяче раз.       Он даже забыл о безопасности, и не наблюдал за выходом из заднего дворика, и не сразу заметил одного из солдат Джермы, хотя ему стоило в первую очередь от них прятаться. Но тот уже шел слишком близко, игнорируя Зоро полностью, не сходя с траектории его тренировки. Санджи четко видел яркие голубые глаза, ресницы, чуть подлиней, чем у остальных, губы чуть ярче… — Красавчик! — вскинулся он радостно.       Солдат никак не отреагировал, а вот Зоро скептически повернул голову. — Красавчик, иди сюда! — Ты что, блять, клиентов клеишь прямо на крыльце у меня?! Трахаться в доме не дам! — рявкнул Зоро, а Красавчик как ни в чем не бывало уходил. — Вот черт! Сорок… сорок два, стоять! — это было так давно, что Санджи и забыл, что солдат в Джерме зовут по порядковым номерам. В Катана-Джерме все давно носили выданное Джек имя. Он с трудом пытался угадать по старой памяти номер Красавчика. Когда тот остановился и развернулся к Санджи, он облегченно выдохнул. — Уфф… иди сюда. — Ты охренел?! — бесился Зоро. — Иди в бордель со своими старыми привычками!       Санджи посмотрел на него и потер виски. И так тело ломит, так от ПолЗоро еще и головная боль одна. Красавчик попытался что-то сказать, и Санджи поспешно его перебил, ляпнет еще «Ваше Высочество». — Эй, сорок два, сколько лет ты служишь королевской семье? — Двадцать лет. — Ага. Хорошо, — задумчиво приложил палец к подбородку Санджи, просчитывая вероятности. — А ты нес когда-нибудь караул в королевских покоях? Охранял детей короля и королевы? — Нет, Ваше… — Хорошо, хорошо! На каком посту ты был? — Охрана больничной палаты Ее Высочества Королевы. — Ты что — с ним беседуешь? Я думал, они не живые, типа вуду… — удивился тем временем Зоро. Солдаты Джермы и правда почти никогда не вступали в разговор с обывателями, такого приказа им не отдавали. — Вуду? Ты думал, они соломой набитые? — приподнял бровь Санджи. — Ай, заткнись, — покраснел вдруг Зоро. — Палата Королевы во время всей ее болезни? — Санджи остался доволен, получив утвердительный кивок. Значит, мелкий Санджи ходил мимо этого солдата каждый раз, а еще проводил подспудно время рядом с ним, когда навещал маму. Не весть что, но Санджи должен хоть как-то снять симптомы адаптации, иначе ему не вытащить Зоро с острова. Тут его осенило: можно найти и других охранников из замка — из столовой, из личных покоев. С миру по нитке, голому рубаха. Их тонкие едва уловимые связи с мелким Санджи могут стать спасительной веревкой для него сейчас. Ведь в этом мире ссылки в Северные горы не было, а значит, солдат осталось в живых гораздо больше. Кто же даст им, безымянным, имена? Кто вычленит каждого из массы одинаковых клонов.       Санджи с волнением привстал, всматриваясь в серые крыши домов, пытаясь найти тот, что с голубой крышей. — Эй, Красав… — он поймал на себе злой взгляд Зоро. — Сорок два, а что с семьей, что живет в самом ближнем к площади доме на первом перекрестке. Дом с синей крышей. Вы ведь следите за горожанами? — Владельцы этого дома — супруги и ребенок женского пола умерли и были захоронены в общей могиле две недели назад. — Ребенок женского пола… — Санджи сжал платье на груди, и зачем он полез, зачем он спросил. — Это такая девушка-подросток со светлыми кудряшками? — Да. — Ласка… — прошептал Санджи. И с болью посмотрел в отсутствующие глаза Красавчика. — Мне очень жаль… Прости.       В этом мире некому будет выделить Красавчика на фоне целой армии точно таких же безупречных мужчин. Некому тайно таскать ему конфеты, вечно висеть на руке и отвлекать от работы в порту, некому кидаться на шею и яростно защищать того, кто вовсе и не нуждается в защите упрямой девчонки. Ласка и ее семья уже были сожраны отравленным островом. Он забрал не просто жизни, он забрал невероятную сказку о том, что любовь никогда не прекратит своих попыток превратить «чучело вуду» в человека, не важно, как хорошо у нее получается. Ласка при всей своей шебутнутости никогда не сдавалась. Кому теперь переворачивать мир?       Красавчик стоял и смотрел на него пустым рыбьим взглядом. Санджи неловко поднялся на ноги, чувствуя, что скоро и это будет ему не под силу. Он оперся на плечо солдата. — Проведи меня к казармам. Но так, чтобы никто не видел. Говорить обо мне с кем-либо запрещено. — Слушаюсь, Ваше… — Пошли! — Санджи обеспокоенно зыркнул на ПолЗоро. Кто знает, как тот поведет себя, если выяснится, что Санджи принадлежит клану безумного короля, убивающего собственный же народ. Зоро ничего не заподозрил, только смотрел со злым осуждением. — Я думал, ты сбежал и прятался, чтобы больше этим не заниматься, — со злой почти усмешкой бросил он. Отвернулся, демонстрируя презрение. — Это для души, — в который раз закатил глаза Санджи.       Ему все равно уже никогда не отмыть своей репутации перед Зоро, но его цель — спасти Зоро с отравленного острова, а не стать с ним лучшими друзьями. Этого, пожалуй, он не вынесет. Видеть каждый день перед собой черты того самого Зоро и знать, что они больше никогда не встретятся. Как понимал он сейчас весь гнев и фрустрацию своего Зоро в первые месяцы их знакомства, как же разрывал его душу один вид Джермы — похожего снаружи, но совсем не желанного Завитушки внутри. — Не перегружай тело. И не переноси постоянно вес на носки! – бросил Санджи через плечо. — Пошел к черту! Ты не мечник, чтобы давать мне советы! И не притаскивайся сюда больше, у меня не бордельная ночлежка! — Да, да, — легкомысленно махнул рукой Санджи. Если ему будет надо — придет и отправит Зоро, куда следует, разрешения не спросит. Все отчаявшиеся не желают, чтобы их спасали, потому что никому не верят. Санджи знает, сам таким был.       Он кивнул Красавчику, когда они повернули за угол маленького дворика. — Мне нужны все солдаты, которые служили во дворце, когда королева была жива. Будете спать вокруг меня. Посменно, чтобы не сбивать график дежурств. Мое присутствие в городской казарме должно остаться секретом ото всех. Королю говорить запрещено.       Он мог только надеяться, что Джаджу и в голову не придет расспрашивать о давно забытом мертвом сыне, так что ни один прямой вопрос при допросе солдата не угрожает Санджи. Вряд ли Джадж сам явится в казарму, скорее вызовет всех на плац. Потому устроить себе гнездовье и обложиться всеми едва знавшими его солдатами — на удивление безопасный способ выживания.       Знал бы колючий ПолЗоро, что Санджи идет спать не с одним солдатом, а с доброй сотней, и при этом — одновременно.