Сердце ангела

Ангел стоял, опершись о статую, и смотрел куда-то вдаль, мимо статуи. Он много прожил на этом свете, даже слишком много. Он видел, как создавались и рушились империи, видел войны и видел мир. Он видел, как один народ умирал, на его смену приходил другой, видел королей и царей. Видел, как менялись религии, как открывалась Америка, видел людей равнодушных, с каменным сердцем продававших собственных детей и видел людей, настолько познавших любовь, что их одолевало безумие. Он видел все, видел всю историю человеческого рода и жалел каждую одинокую или страдающую душу, он видел и счастье и горе, он видел глупые нелепые казни и бесчисленные заговоры, видел смерть, видел предательство и обман, нежность и неисчерпаемую верность. Он повидал все. Казалось бы, чем еще можно было бы удивить Ангела повидавшего все и знающего все. В его синих глазах отражалась такая печаль, что встретившись с ними взглядом кажется, что сердце вот-вот разобьётся. Он мог бы стать таким же вечно спокойным как Габриель. Ее словно не может потревожить что-либо происходящее вокруг нее. Она знает все и видела все. Она настолько ко всему привыкла, ее ничто не может удивить. Но ангел, стоящий сейчас совершенно один, в пустом зале, был «живым», «живым душой», его отличала от всех других, подобных ему ангелов, способность любить. Он любил, как никто до него не любил. Его сердце замирало каждый раз, когда он видел ту, единственную, ради которой можно было пройти все 9 кругов ада. Его маленькая девочка. Он любил в ней все от корней русых волос до кончиков ногтей. Она была бесконечно мила и красива, она не блистала, как Алексия, свет которой очень быстро погас, также резко, как и запылал. Валерия была другая, совсем другая. Она могла спорить, а более упрямой девочки-женщины он не видел за все свое существование, могла делать все наоборот, чем могла вывести из себя и святого, могла злиться, но никогда она не притворялась. Смех ее был искренен, а слезы – чисты как родниковая вода, ее улыбка освещала все вокруг, но при этом она не делала ничего особенного. Ее глаза с поразительной наивностью и откровением смотрели на мир. И казалось в этом испорченном, насквозь пропитанном ложью, обманом и предательством мире, невозможно найти столь чистую и искреннюю душу, но затем появилась она, и Ангел понял, что уже ничего не будет как прежде. Она росла и менялась, но все же оставалась не огранённым бриллиантом среди дешевых камей. Он видел ее появление на свет и первые шаги, видел первые разодранные коленки и как старший брат учил ездить на велосипеде. Видел, как она пошла в первый класс и как впервые влюбилась, как ее глаза загорались восторгом, когда она только научилась читать и читала все вокруг, что попадалось на глаза маленькой девочке. Видел, как она впервые познакомилась со своей самой близкой подругой Исой и их ночевки друг у друга. Видел, как у нее родился младший брат, и она светилась радостью и гордостью. Видел, как они всей семьей ездили на отдых, и она боялась заходить в море слишком глубоко, так как боялась утонуть. Видел как, научившись хорошо читать, она стала носить везде за собой книги. Видел, как впервые столкнулась с предательством, несправедливыми насмешками и разбитым сердцем. Видел боль в ее красивых глазах, когда пропал Руди и ее тоску по любимому старшему брату. Он знал ее всю, все ее желания, страхи и надежды. Он знал то, что никто больше о ней не знал. Она росла, росла так быстро, что он и оглянутся не успел, как она с маленькой ранимой девочки выросла в прекрасную девушку. Она не обладала неземной красотой, ее красота отличалась непривычной для людей простотой и наивностью. В ней не было ничего фальшивого или искусственного. Она никогда не притворялась и с наивностью полагала, что все такие же, как она. Ангел так и не понял, как она с простой подопечной переросла в смысл всего его существования. Если бы это произошло резко, он бы мог сопротивляться, убить в себе непрошеное чувство, но она заполнила его сердце, душу и мысли постепенно, день за днем, не оставляя обратного пути и возможности сбежать или уйти. И что самое поразительное, она сама об этом ничего не подозревала. Она не знала о его существовании, а он, он умирал от любви к ней. Ее боль стала его болью, ее радость – его радостью, ее счастье – его счастьем… Он не просто наблюдал за ней, он жил ею. Она стала его вторым «Я». Он ходил за ней тенью, он сидел возле ее кровати ночи напролет, он нежно прикасался к ее коже, к ее волосам, пока она спала. А потом все изменилось. Ирис. Он хотел удушить ее за то, как она поступила с его Валерией. Он не мог позволить очернить Валерии свою душу, не мог. Возвращение ее родителей к жизни стоили ему очень много сил, но оно того стоило. Ему понадобилось много времени, чтобы восстановиться, но он не жалел. Он бы сделал это снова и снова, столько, сколько нужно. Валерия начала с ним спорить, а он лишь улыбался, казалось, окутавшая его душу печаль, постепенно стала рассеиваться. Он по-прежнему все время был с ней, неважно видела она его или нет. Его любимая влюбилась в Дэмиана. Натаэль знал его. До того как стать падшим ангелом, он был подопечным Орин, знакомой Ангела. Он не стал раскрывать Валерии глаза. Ему было ненавистно, что он позволяет ей жить иллюзией, но он не мог разбить ей сердца. Он упустил возможность, он допустил ошибку, и она добровольно отдала душу тому, кого так отчаянно любила. Натаэль не заметил приближающейся катастрофы и почти потерял ее, самую ценную, самую дорогую и любимую. Жизнь? Чего стоит его жизнь, без нее, без ее улыбки, добрых глаз? Готов ли он был отдать за нее жизнь? Готов. Он бы это сделал десятки, сотни, тысячи раз, столько, сколько было необходимо. А ведь он ее спас. Между ними существовала связь, она не позволила ему умереть и когда, нежно убрав пальцы с его лба, она позвала его по имени, он подумал, что в Раю, а Рай он видел и не раз. Он никогда не переставал в нее верить. Когда она стала ангелом, он так и не смог смириться с мыслью, что он теперь ей не нужен. Его миссия закончилась. Он должен, нет, обязан ее оставить. Теперь их жизни не связаны, он должен оставить ее, должен, но не может. Он не в силах был отказаться от нее. Он умолял Габриель позволить ему остаться с Валерией, стать ее напарником. Да, он умолял, а что ему еще оставалось? Отпустить ее - равносильно смерти. Габриель поняла его, она удивлялась только одному: как после стольких лет он способен так любить? Ни годы, ни история с Алексией не сломили его. Он словно заново научился дышать. Работать с Валерией было легко, настолько легко, как дышать. Напарницей она оказалась намного лучшей, чем подопечной. История с Дэмианом изменила ее, она стала сильнее, она стала свободной. А потом этот Жоэль, парень неплохой, но не пара ей. Почему Ангел так и не признался Валерии в своей любви? Он не мог. Не смел. Память ангела такая же вечная, как и его жизнь. Ангел прекрасно помнил: к чему привели его отношения с Алексией, он так и не смог простить себе то, что он сделал с ней. Он не мог допустить, чтобы с Валерией произошло тоже самое. Он не вправе был подвергать ее такому риску. Он никогда не посмел бы даже, словом обмолвиться. Он любил ее настолько сильно, что напрочь забывал о себе. Их первый поцелуй. Он не мог смотреть на ее слезы, ему казалось, что это плачет ее душа, разбитое в клочья сердце. Как она только могла подумать, что ей не позволено любить и быть любимой? Да кто как не она этого заслуживает? Он потянулся к ней и поцеловал ее. Он хотел ее утешить, но не знал как. Все получилось само собой. Когда она притянула его к себе, ему показалось, что нет ничего прекрасней этого, он испытал неземную радость и неземное наслаждение. Он не мог оторваться. Перестать ее целовать – равносильно попасть в самый эпицентр ада. Ее доверчивая душа, смотрящая на него через ее глаза, была тем, о чем он только мог мечтать, но и этого он не мог позволить себе. Натаэль проявил слабость, он не смог удержаться. Он позволил чему-то возникнуть между ними, позволил ей влюбиться в него и это погубило его. Ее ответная любовь оказалась тем оружием, которое уничтожило его. Он знал о пророчестве, знал, что ее судьба быть с другим, с Дэмианом, но, тем не менее, он был не в силах отказаться от нее. Даже если она была его такое короткое время. Ангел вспомнил как она, узнав кто на самом деле ее не рождённый брат, расстроилась, вспомнил тот самый, самый последний и самый пылкий их поцелуй, вспомнил, как она намерена была отдать ему всю себя, а он считал себя не вправе взять то, что она ему предлагала. Она решила, что он не хочет ее, он позволил ей так думать, только бы она не узнала чего ему стоило отказать ей. Ему едва хватило сил. Ангел стоит, опершись на статую, и смотрит невидящим взглядом мимо нее, а в его взгляде перемешались печаль, отчаяние и боль. Боль настолько сильная, что ее с лихвой хватило бы на всех людей живущих или когда-либо живших на Земле. Его Валерия, всего каких-то несколько часов назад прижимавшаяся лицом к его ладони с такой нежностью и любовью, ушла с другим. Сейчас она в объятиях другого. Дэмиан, которого он так не любил, сейчас целует и ласкает его возлюбленную, а Ангел не может думать ни о чем другом, как только о том, как он хотел бы быть на месте Дэмиана. Натаэль позволил себе быть счастливым, и это стоило ему его души и рассудка. С каждой прошедшей секундой, он медленно умирал, боль разрывала его на части. Его Валерия теперь не его и он теперь ей не нужен. То, что делало его живым – сейчас уничтожало его, а губы шептали те самые строки, что прочитала их Валерия однажды в своей книге:

А если ангел я? — Так Ты тому причина... Раз я живу — то только для Тебя... Да... только для Тебя... Тобою превращенный в ангела мужчина. Моя душа в твоей растворена.