Обретённый рассвет

Без потерь на этой Земле никому свой путь не одолеть. Без потерь Любви не найти, Мир этот не спасти… Тот, кто боль познал, тот, не боясь, открывает дверь В жизнь, где не стать никогда свободным без потерь…       Коннор Дойл ехал домой после тяжелого рабочего дня и с трудом удерживался от того, чтобы не нарушить скоростной режим. Даже удивительно, насколько быстро он стал хорошим семьянином и привык, что дома его ждут… Оставляя за спиной тень немой пустоты, Как безумец, как слепой шёл по жизни ты…       В детстве он не видел правильной модели семьи. Родители развелись вскоре после его рождения, довольно быстро обзавелись новыми семьями, и ребенок от первого скоропалительного брака стал не нужен. Его отправили в школу-интернат с военным уклоном, откуда детей разрешалось забирать только на месяц летних каникул. Сначала было сложно, но потом он привык, и даже стал просить оставлять его в школе и на этот месяц — там у него было хоть немного личного пространства и пара друзей, а возвращаясь домой, он кочевал от отца к матери и наоборот, живя у каждого по три-четыре дня.       После школы, как лучший выпускник, был зачислен в военный колледж, откуда прямиком попал на службу, в военно-морской флот. Там он занялся тем, что умел лучше всего — строить карьеру, подчиняясь старшим и руководя младшими.       Поначалу было ещё более-менее нормально, но потом стал вопрос чинопроизводства. И здесь все упиралось в семейный статус.       Не получив нормального детства, ни дня не обучаясь в обычной школе, не имея возможности жить жизнью штатского человека, он оставался слепым в этих областях. И когда ему стали намекать на необходимость женитьбы, просто запаниковал. За собой мосты сжигал, уходил сгоряча, Ненавидел, но не лгал и рубил сплеча…       С девушками он общаться почти не умел. Оставшись в глубине души романтиком и идеалистом, он мечтал о той, которую полюбит всей душой, и которая ответит ему взаимностью. Как в сказке. Но встречались ему почему-то в основном те, в чьих глазах неприкрыто было написано желание выйти замуж за перспективного военного и тем самым решить все проблемы. О любви или даже симпатии речь не шла. И Коннор, испытывая к таким меркантильным особам лишь ненависть, рубил желание общаться на корню. Он никогда не лгал, не играл в игры полунамёков и полуответов, и дальше нескольких свиданий дело не заходило. Отец, сам военный, открытым текстом говорил, что для повышения в званиях Коннору нужна жена, пусть даже и не связанная с ним ничем, кроме штампа в паспорте. А ещё лучше — и ребёнок. Но обречь своё дитя на свою же судьбу Коннор не мог и не хотел. Он видел, что в других браках его родители счастливы, и дети, его братья и сестры, растут в любви и понимании. Но сам оставался отрезанным ломтем, потеряв шанс на обычную жизнь ещё до её начала.       — Да женись ты на любой. Какая разница. Вон сколько их вокруг тебя вьется. Потом разведешься, делов-то. Но осторожно, чтоб сразу снова жениться, офицер должен поддерживать ценность семьи, — сбить отца с толку было сложно.       — Как вы с мамой? — горько спросил Коннор.       — Ну и что? Зато меня повысили сразу. Да и ей было неплохо. Сам знаешь, твои бабушка и дедушка — те еще люди.       — Ну а меня-то вы зачем рожали? — с прорвавшимся раздражением поинтересовался Коннор — этот вопрос не давал ему покоя.       — Так какая ж семья без детей? — совершенно искренне удивился отец. — Мы и второго хотели. Но я встретил Ирэн.       — И я стал не нужен.       — Тебе что, плохо жилось все эти годы? Я из кожи вон лез, чтоб обеспечить тебе достойное будущее!       — Сначала лишив меня прошлого. И шанса быть нужным и любимым, — выкрикнул Коннор и выскочил за дверь.       В тот день он долго бродил по улицам, а потом молча собрал вещи и уехал. Жить в одном городе с родителями он больше не хотел.       По всем сложившимся причинам пришлось перевестись в маленькую воинскую часть в крохотном городке Гуантанамо, но там хотя бы не требовали создавать семью. Он быстро продвигался по служебной лестнице, и к двадцати пяти годам уже стал капитаном отдельного судна — минного катера «Король Георг», экипаж которого стал его первой семьёй. Но и эта модель не имела к традиционной ни малейшего отношения.       С женщинами у него отношения не складывались, все оставалось на уровне физиологической разрядки, без привязанностей и обязательств…       Коннор притормозил на светофоре, тряхнув головой. Он понимал, что на дороге нужно быть более внимательным и собранным, но мысли о прошлом не оставили ему даже шанса. Не успев проехать перекрёсток, он снова погрузился в воспоминания. Никогда не предавал, выстояв до конца. И не раз душой умирал, но не терял лица!       Через несколько лет после перевода он получил очередное рядовое задание: протралить мины на определённом участке, то есть полностью его очистить перед формированием нового фарватера. Он и команда «Короля Георга» могли выполнить такое с закрытыми глазами, но в этот раз все пошло не так…       — Капитан, мы забираем воду!       — Что?       — В днище пробоина! Уровень быстро растёт! Мы не дотянем до порта!       Коннор похолодел. Его катер только недавно прошёл капитальный ремонт, на пути, который они прошли, не было никаких неожиданностей в виде подводных скал или мелей. Тралить они ещё не начинали, до места назначения оставалось примерно две морские мили. Откуда пробоина? Впрочем, сейчас это не главный вопрос.       — Приготовить помпы!       — Капитан, их мощности не хватит. Вода прибывает слишком быстро!       — Черт… Эвакуация! Всем в шлюпки!       Буквально через несколько секунд команду повторили старпом и боцман. Экипаж стал шустро спускать на воду небольшие шлюпки, а капитан поспешил в свою каюту — даже в такой ситуации следовало уничтожить материальные доказательства приказа командования. «Король Георг» — военное судно, и капитан Дойл всегда выполнял инструкции.       — Коннор! — в каюту, цепляясь за косяк, ввалился Дерек Джонсон, старпом. — Скорее, мы последние.       Палуба находилась уже намного ниже привычного уровня, и катер, оставшийся без управления, рыскал носом. Хорошо ещё, что не было шторма. Оставался шанс дождаться помощи, о необходимости которой капитан радировал мгновенно.       Они с Дереком спустили на воду оставшуюся шлюпку и, активно работая веслами, стали удаляться от тонущего корабля. Следовало уйти подальше в любую удобную сторону, чтобы воронка, образующаяся после погружения, не утянула легкие спасательные суденышки. Капитан понимал, что все лодки сейчас рассеются по водной глади, но надеялся, что команда не запаникует, а сработает, как на учениях, и скоро они соберутся вместе, в маленькую флотилию.       Вокруг было тихо. Странно тихо. Даже вода не плескалась под лопастями весел.       — Давай на юго-восток, — отрывисто скомандовал Коннор. Даже на шлюпках следовало идти по направлению к порту назначения.       — Ну и где здесь юго-восток? — прозвучал сзади недоумевающий голос.       Коннор поднял весла и обернулся. Заподозрить Дерека в географическом кретинизме было невозможно.       — Смотри!       Да, тут было, на что посмотреть. Стрелка протянутого старпомом компаса то дрожала, показывая не направление, а диапазон, то делала круги с разной скоростью, то замирала и начинала двигаться в противоположную сторону. Он никогда не видел подобного поведения приборов.       Коннор тряхнул головой, следя за дорогой чисто автоматически. Там, в безвремении, они провели несколько суток. Не работал не только компас. Наручные часы и рация тоже. И тот минимум приборов, которым оснащалась шлюпка (был у него в экипаже технический гений) тоже превратился в бесполезный хлам.       Спасательное судно наткнулось на них случайно. И Коннор, и Дерек были почти без сознания от голода и обезвоживания. Их подняли на борт и отправили в медицинский отсек. Но оставался ещё один, главный вопрос.       «Непобедимый» бороздил место крушения ещё сутки. Ни одна шлюпка больше найдена не была. По времени спасателей они подошли довольно быстро, через четырнадцать часов. И удивлялись плачевному состоянию двоих спасенных. Куда делся остальной экипаж «Короля Георга» не знал никто.       После случившегося капитан Коннор Дойл бомбардировал руководство рапортами, но они «ложились в стол». Наконец адмирал вызвал Дойла на приватный разговор. Он посоветовал либо забыть о произошедшем, отозвать все рапорты и служить дальше. Либо подать последний рапорт, на увольнение, пригрозив, что в ином случае дело кончится или психиатрической клиникой, или трибуналом. Такого капитан Дойл не стерпел и выбрал второй вариант, понимая, что оказавшись под замком, ничего не узнает и никому не поможет. Таким образом на карьере военного была поставлена точка. Ты, как вечный пилигрим, не считая шагов… Найти хотел четвёртый Рим выше облаков.       Адаптируясь к жизни «на гражданке» он пытался найти некий «якорь», чтобы строить жизнь с нуля, но брак не рассматривал. Отношения с родителями и сводными братьями и сестрами на тот момент приобрели свой постоянный вид, в виде звонков на дни рождения и Рождество. Он не обижался, просто не знал, как бывает иначе.       С пресловутым «якорем» помог дядя по материнской линии. Старик всегда с пониманием и любовью относился к первому племяннику, и предложил ему попробовать свои силы в Управлении по научным исследованиям и разработкам. Коннор прошел собеседование, с удивлением узнав, что заниматься предстоит расследованием паранормальных феноменов. В Управлении же были счастливы заполучить геофизика и психолога (эти дипломы он получил без отрыва от военной службы, где только приветствовалось получение высшего образования).       Работа, оказавшаяся интересной и необычной, целиком захватила внимание и силы. Он брался за все дела, вкладывал в расследования душу и сердце. Шесть раз проводил исследования в районе так называемого Бермудского треугольника, пытаясь выяснить, что там происходит и как вернуть членов своего экипажа, которых иррационально считал живыми. На отношения с женщинами ресурсов не оставалось.       Все изменилось, когда в его команду взяли нового аналитика данных. Познакомившись с мисс Линдси Доннер, он отчетливо понял, что пропал. Невероятно красивая, умная, эрудированная, эмоциональная и нежная — она сразу его привлекла. Но Коннор так же сразу понял, что с такой женщиной нельзя заводить легкую интрижку. Таких либо обожают издалека, либо на них женятся.       То, что первый вариант — не для него, он понял спустя месяц. Просто не мог держаться от нее на предписанном субординацией расстоянии. Ему хотелось узнать ее глубже, тянуло задавать личные вопросы, даже иногда легонько провоцировать. Она же вела себя ровно, поддерживала шутки, виртуозно меняла опасные темы, тактично уходила от слишком откровенных вопросов. И, будучи всегда честным перед самим собой, Коннор понял, что пора действовать. Учиться доверию. И изо всех сил стараться не повторять ошибок родителей. Обжигался как любой, кто мечтает летать, Твой Бог смеялся над тобой, чтобы силы придать.       Вскоре после того, как они начали встречаться, он едва не потерял её. Когда Лин похитили с целью воздействовать на него и присылали фото, где Линдси, обнаженная, была прикована к большому деревянному кругу, он был готов на всё. Был согласен сделать что угодно для ее освобождения — и отпустить. Уйти из ее жизни, чтобы не напоминать о плене. Но оказалось, Лин этого не хочет. И вместо расставания он сделал ей предложение, на которое она ответила согласием. Они оба были измотанными и уставшими донельзя, поэтому разговор получился кратким и очень спокойным. На эмоции сил уже не оставалось.       Коннор улыбнулся, вспоминая.       — Линдси, ты… выйдешь за меня замуж?       Она смотрела на него спокойно, не позволяя ничего прочитать в глазах.       — Да, Коннор. Я выйду за тебя.       — Правда? — уточнил он дрогнувшим голосом.       — Соглашаясь на наше первое свидание, — едва заметно улыбнулась Линдси, — я видела, что тебе нужна не партнерша на несколько ночей, и не красивая кукла, за счёт которой можно самоутвердиться. Я верила, что тебе нужны длительные отношения, основанные на взаимной симпатии и доверии. То, что ты примчался меня спасать, хотя понимал, что ловушка расставлена на тебя, только убедило меня в мысли, что я тебе не безразлична. Ты мне нравишься давно. И очень сильно. Я хочу быть с тобой.       Тогда он не поверил ушам, но они расписались, едва вернувшись домой. Сначала было странно впускать в свою жизнь другого человека, но их взаимные чувства сделали свое дело. Вскоре он уже не представлял своей жизни без нее. Ты, собрав волю в кулак, стержень внутри ковал. Так и живёт теперь тот, кем ты стал!       Не заметив за мыслями, как доехал до дома, Коннор припарковался и вышел из машины, подняв глаза. Окна его квартиры светились уютным желтым светом — Линдси все-таки его ждала… Конечно, он позвонил ей и предупредил, что вернется очень поздно, так как хочет закрыть все дела перед отпуском. Лин же заверила, что дождется, даже если он вернется очень рано, с первыми лучами солнца. Да, определенно, это была отличная идея! Им как раз хватит времени…

* * *

      Линдси обнаружилась прямо в коридоре. Она стояла, оперевшись о стену, одетая в легкое домашнее платье.       — Неужели ты ждала меня здесь все это время? — спросил Коннор, обнимая и целуя жену.       — Нет, конечно, — улыбнулась Линдси. — Но звук заработавшего лифта подсказал, что ты, наконец, приехал. Ужин готов. Пока ты переоденешься, я как раз разогрею…       — Не нужно, — остановил ее Коннор. — Ты можешь положить что-нибудь в пакет? И поехали, я хочу кое-что тебе показать.       В глазах Лин сверкнуло любопытство, но расспрашивать она не стала — знала, что любые вопросы бесполезны, если муж решил сделать сюрприз. Поэтому она покладисто скрылась на кухне.       Коннор принял душ и переоделся в темные удобные брюки и свитер с высоким горлом. Лин, с одного взгляда оценив внешний вид мужа, оделась так же, добавив удобные ботинки на толстой подошве. У каждого было по рюкзаку, причем Коннор собирал свой в одиночку. Улыбаясь друг другу, они спустились к машине.       — Коннор, куда все же ты меня везешь? — не выдержала Линдси, когда они выехали на трассу, ведущую на выезд из города.       — Потерпи немного, милая. Я все тебе покажу.       Отъехав от города на пару десятков километров, Коннор припарковался и показал Лин на пологий холм недалеко от трассы, который им предстояло покорить. Она заинтригованно улыбнулась, но спрашивать ничего не стала, и послушно зашагала рядом.       На вершине росла невысокая трава, сейчас, перед рассветом, только начинающая покрываться росой. Коннор достал из рюкзака сложенный прорезиненный коврик и постелил его на восточном склоне.       — Я хотел, чтобы мы сегодня позавтракали здесь, — немного смущенно улыбнулся он жене.       Линдси поставила свой рюкзак на край коврика и принялась выкладывать еду. Термос с кофе, бутылка воды, несколько кусков пирога, бутерброды, фрукты и сыр. Увидев последнее, Коннор только восхищенно выдохнул и достал два бокала в специальной дорожной упаковке и бутылку белого вина. Лин поцеловала мужа в щеку, восхищаясь совпадению их мыслей, и устроилась на коврике, поджав ноги.       — Мы не замерзнем?       — Я это предусмотрел.       Коннор достал легкий, но теплый плед, в который тут же укутал Линдси.       — А ты?       — Мне не холодно.       Лин покачала головой и откинула край пледа, предлагая присоединиться к теплу и уюту. Он опустился рядом и протянул ей наполненный бокал, взглянув на часы.       — Смотри вон туда, — он указал направление, обнимая жену за плечи.       Еще несколько минут ничего не происходило. А потом… Первые солнечные лучи разрезали небо за городом, окрашивая его в разные оттенки голубого и розового. На таком сказочно-волшебном фоне небоскребы Чикаго казались черными монолитными глыбами, контрастом подчеркивая красоту природы. Небо меняло цвет едва ли не каждую секунду, но незаметно для глаз, и уже было невозможно вспомнить, как было только что. Подул легкий свежий ветер, обозначая своим дыханием начало нового дня. Тьма, как всегда, уступала свету, удаляясь на запад, где еще можно было найти пристанище. В силу вступал новый день. Проходит все, но ты Останешься таким, как был всегда…       Коннор крепче прижал к себе Линдси. Она восхищенно смотрела на игру небесных красок, забыв о бокале в руке. А он любовался ее лицом, которое свет восходящего солнца сделал еще прекраснее, и думал о том, как ему невероятно повезло. Он сохранил свою душу в неприкосновенности, сумел сберечь в себе стремление к семейному счастью. И вопреки всем потерям и прогнозам сумел обрести настоящую любовь — свою неповторимую жену. Свою Линдси.