Трагикомедия нашей жизни

      Разговор с Варкой и Барбатосом не принес никаких результатов. Одно Кэйа заключил: хочешь чего-то добиться, делай все сам. Он задумчиво крутил знакомую пробирку, подарок Скарамуччи, решая, что делать дальше. С одной стороны, верить вражескому прислужнику было плохой идеей, но с другой стороны, вариантов оставалось немного.       – Мне это не навредит, говоришь, – вслух озвучив мысли, он откупорил пробирку.       Кэйа поднес сосуд к губам, но все еще не решался сделать глоток. Кто знал, к чему все приведет. Сила Фишль ужасала, но именно она нужна была для борьбы с неизвестным злом. Он понимал, что человек никогда не сможет противостоять божеству, но если бы у человека была такая же сила, то появился хотя бы шансы на победу.       – Ну что же, за твое здоровье! – будто произнеся тост кому-то, Альберих слегка улыбнулся, а после сделал небольшой глоток.              Джинн со всех ног мчалась в кабинет главы особо тяжких. Никто толком не понял, что произошло. В одночасье дверь сковало льдом, а из кабинета повеяло сильным морозом. Сотрудники отдела попытались войти, но при прикосновении ко льду, их руки тут же покрывались холодовыми ожогами. Понадобилось немало усилий, чтобы пробраться к главе.       Кэйа лежал посреди покрывшегося льдом и снегом кабинета. Он был совсем синий и дрожал от холода. Казалось, температура здесь была ниже, чем в Снежной в самые холодные ночи. Все, кто входил, моментально получали обморожение открытых частей тела.       – Быстро несите теплую одежду, – скомандовал Хоффман, глядя на то, как его руки синели буквально на глазах.       Но Джинн не страшилась последствий столь сильного мороза. Наплевав на все предупреждения, она вошла в кабинет и ужаснулась. «Что ты выберешь», – тут же в голове всплыл голос Барбатоса. Тогда в кабинете директора она решила оставаться в неведении, слишком дорожила своей семьей, в частности младшей сестрой, но сейчас она жалела о своем выборе, ведь ничем не могла помочь близкому другу.       – Кэйа, – девушка склонилась перед ним, желая обнять и согреть, но вовремя остановилась, услышав Хоффмана.       – Не трогайте его, – строго наказал он.       – Но…       – Сперва оденьтесь, иначе получите сильное обморожение. Не переживайте, помощь уже в пути.       Джинн было достаточно посмотреть на почерневшие пальцы Хоффмана, чтобы отойти. Определенно, он уже пытался помочь своему боссу, но теперь его задачей было не допустить ненужных жертв. Гуннхильдр ничего не оставалось, как послушаться. И только она подошла к Хоффману за теплой одеждой, как мимо них пронесся тот, кого никто не ожидал увидеть.       – Дилюк? – удивленно произнесла она, буквально замирая от неожиданности.       Парень, игнорируя всех присутствующих и их предостережения, упал перед братом на колени и крепко обнял. Мороз в тот же миг сковал его тело, но он даже не думал отходить. Этот холод оказался таким знакомым, что невольно стало страшно.       – Кэйа, прошу, вспомни, – повторял Рагнвиндр, крепче обнимая брата. Но чем крепче были объятия, тем сильнее обжигал окружающий лед.       – Ди…люк… – едва смог произнести Кэйа. – Что ты… Ухо…ди… Замерз…нешь…       – Кэйа, вспомни, – без устали повторял Дилюк. – Это ты, это твоя сила. Этот лед, он часть тебя. Он не может причинить тебе вред.       – О чем… ты?       – Кэйа, прошу… в-в-вспомни.       Дилюк уже сам начал дрожать от холода, но все же не отпускал последнего дорогого человека. Когда-то в детстве, когда он впервые узнал о странной силе приемного брата, он испугался, но после решил узнать как можно больше. И все последующие разы, когда Кэйа снова и снова демонстрировал свои способности, Дилюк задавал ему вопросы. Поэтому он знал, что лед не может навредить его создателю. А если это произошло, то Кэйе грозила опасность.       – В-в-вспоминай, ты…ты можешь… этим управлять, – дрожащими губами повторял он.       – О чем ты?       – Твоя с-с-супер…сила… Этот лед… Он часть тебя. Ты…ты его создаешь, а значит… ты им… управляешь.       – Моя суперсила?       – Д-да, – Дилюк крепко прижался к брату, уже не чувствуя своих рук, но он не желал больше отпускать его. – В детстве ты п-п-подарил мне б-бабочку… Она была т-т-такой же… холодной. Н-но ты не чувс…твовал это. Ведь она часть тебя. Ты уп…прав-в-в…ляешь льдом, а не… он тобой…       Губы Дилюка уже не двигались, он больше не мог говорить. Он чувствовал, как холод завладевал телом, а слабость медленно одолевала его. Сонливость постепенно брала свое, и веки наливались свинцом. Ужасно хотелось спать, но он не переставал обнимать, будто эти объятия были последними.       Внезапно, в голове всплыли образы с детства. Когда-то Дилюк уже обнимал так крепко, дрожа от холода. Его просили остановиться, но он ни в какую не соглашался, прямо как сейчас. Но тогда Кэйа не знал, как мог помочь, а сейчас ему будто что-то подсказывало, что нужно делать.       По телу разливалось нежное тепло, прогоняя холод прочь. Отмороженные пальцы возвращали свой привычный вид, даже легкого покраснения не осталось. Кабинет постепенно оттаивал, что повергло в шок всех находящихся рядом.       – Сейчас бы теплый пледик, – шутливо произнес Дилюк и шмыгнул носом.       Кэйа ничего не ответил, лишь ласково улыбнулся, крепко обнимая брата. Оставалось слишком много вопросов, и так мало тех, кто мог дать ответ.              Дилюк проводил вечер в привычном одиночестве. Он задумчиво смотрел на пейзаж ночного города из окна своей комнате, вспоминая тот таинственный голос. «Спаси его… Помоги ему…» – постоянно твердил он. Что-то подсказало прибыть в Ордо Фавониус, но что это было, парень так и не смог понять. Но он был очень благодарен этому нечто за то, что успел прийти вовремя.       Дверь квартиры тихонько отворилась. Ключи были лишь у одного человека, поэтому Дилюк даже не шелохнулся. Видеться с братом сейчас было как-то странно. А вот Кэйа думал иначе. В глухой тишине он долго смотрел на Дилюка, пытаясь понять, почему от него утаили столь важную деталь его жизни. Разве близкий человек мог так поступить?       − Как ты узнал?       − Не знаю, как объяснить, − ответил Дилюк. – Словно шестое чувство подсказало. Будто...       − Будто ветер нашептал, − неожиданно проговорил Кэйа, чем очень удивил.       − Да, будто ветер шептал! – на лице проскочила легкая ухмылка. – Странное сравнение, не находишь?       − Так всегда говорил Венти.       Взгляд Кэйи казался очень холодным и неприветливым. Будто лед не отступил до конца, а все еще сковывал сердце. Но Дилюк всегда понимал брата, как и сейчас. В глазах отстраненных скрывалась печаль и тоска. За враждебностью укрылась забота о близких, а суровый голос твердил о сильных переживаниях.       – Знаешь, а ведь он очень похож на Барбатоса. Ты поэтому скрывал его ото всех?       – И это я могу доверить лишь тебе.       И вновь серьезное выражение лица, что вызвало легкую ухмылку. Дилюк перевел взгляд в окно, погружаясь в свои мысли. Некогда он покинул Ордо Фавониус, но теперь жалел об этом решении. В правительстве что-то происходило, о чем простым людям знать не положено. Но именно незнание не позволяло помочь. Порой тайны ужасно злили.       – Люк, ты ведь знаешь, кто я. Прошу, расскажи.       – Если бы я что-то знал! – Рагнвиндр отречено улыбнулся и подошел к шкафу, выуживая с верхней полки коробку, что хранил долгие годы. – Много лет назад, когда ты только стал частью нашей семьи, в одну из ночей ты пришел ко мне, желая что-то показать. Я тогда еще удивился, что же было таким важным, что взял с меня слово даже отцу не говорить. Но когда ты показал мне это… – он поднял крышку, демонстрируя ледяную фигурку, что все еще ярко сияла и искрилась переливающимся снегом.       – Что это? – Кэйа и сам сильно удивился, но любопытство пересилило. Он взял бабочку в руки, внимательно ее рассматривая, периодически переводя взгляд на брата.       – Видимо, все еще не помнишь, – Дилюк устало выдохнул. – Это был твой подарок мне. Сказал, что она не растает, пока ты не захочешь, а ты не захочешь, ведь она всегда будет напоминать о том, что мы братья.       – Я так и сказал?!       – В детстве ты был тем еще милашкой!       Парни тихонько засмеялись, предаваясь теплому и умиротворенному моменту. В последнее время таких мгновений становилось все меньше и меньше, поэтому хотелось наслаждаться каждой доступной секундой.       – Но сейчас, как и тогда, эта кристальная бабочка все еще обжигает.       Дилюк прикоснулся к крылышку, а после продемонстрировал белый след на пальце, что твердил о мгновенном обморожении. По взгляду Кэйи сразу стало ясно, что его это очень расстроило. Он всегда переживал за близких, особенно когда им было больно. Но сам не заметил одну значительную вещь.       – И твой лед вновь полностью покорился тебе!       Кэйа опустил удивленный взгляд на бабочку. А ведь и правда, он больше не чувствовал холод, наоборот, по ладони расползалось приятное тепло. И глядя на растерянного брата, Дилюк продолжил:       – Я не знаю, что с тобой делали отец и Варка, но каждый раз ты все забывал, а после вновь тайком приходил ко мне ночью и делился своим открытием, а я в свою очередь делал вид, что очень удивлен! – и вновь раздался легкий смешок. – Но в какой-то момент ты перестал так делать, видимо, позабыл окончательно, поэтому я никогда не поднимал эту тему. Но знаешь, больше всего меня удивило не то, что ты умеешь управлять льдом, а то, как ты рассказывал о бабочках.       – Бабочках? – слышать нечто подобное казалось странным. Как простая бабочка может быть невероятнее сверхспособности?       – Да, бабочках, – подтвердил Дилюк. – Ты так рассказывал, будто сам лично видел их.       – Подожди, это какая-то ерунда. Таких бабочек ведь не существует.       – Вот именно, Кэйа. В нашем мире нет таких существ. А раз так, то откуда же ты?