Может я делаю что-то не так?
***
Итачи не понимал, где именно он ошибся, но оставлять беременного омегу обиженным на него ему не виделось возможным, поэтому он собирался извиниться и, возможно, прийти к более компромиссному решению, удовлетворив оба мнения, но незамедлительному исполнению задуманного помешала Микото. — Итачи, дорогой, ты ничего мне объяснить не хочешь? Альфа на секунду опешил, но затем снова принял бесстрастный вид, готовясь к худшему. — Что ты хочешь услышать, мама? — Ну вот скажи мне, как долго это будет продолжаться? Саске только что пробежал мимо меня, как ужаленный, а ты, мой первенец, расхаживаешь с синяками на лице. Мой младший сын что, уже настолько отбился от рук, что теперь старших бить начал? — Ты ошибаешься, это не Саске. Это Дейдара. — Дейдара-кун? Чего это он? Такой мирный мальчик. Ну и что ты натворил? В этом доме все такие странные! Раньше я могла вас хоть немного понимать, а теперь вы стали такими скрытными, что хоть детектива нанимай. — Тебе не о чем беспокоиться. С Саске я сам поговорю, а насчёт меня — это была дружеская ссора. Ничего особенного. Я просто неудачно упал. — Ну хорошо, оставляю Саске на тебя. У меня много дел, так что никуда не уходи сегодня и побудь с ним. Но не смейте снова драться или обоих дома запру пока не помиритесь! Итачи мог поклясться, что в этот момент, волосы его матери развевались, как у демонессы. — Так вот в кого у Саске такой жуткий характер… — оказалось, что альфа произнёс эту мысль вслух. — Хочешь сказать, это от меня он унаследовал? Да твоя мать — само спокойствие. Это все гены вашего деда! — Не думаю, что дедушка Мадара к этому причастен, мама. — Ты просто плохо знаешь своего деда. Этот старикашка только смуту наводит. До сих пор удивляюсь, как он ещё не отправился к праотцам. Итачи чувствовал, что она не шутит по её ауре, которая сейчас буквально материализовалась и витала в воздухе. — Не буду спрашивать, что произошло у тебя с твоим отцом, но этот «старикашка» ещё точно поживёт. — Да пусть хоть всех нас переживёт! Позаботься о брате, Итачи. Я ушла, — смягчившись, напоследок произнесла Микото.***
Итачи прошёл наверх, чтобы поговорить с братом, но, услышав звук воды, доносящийся из ванной комнаты, оставил всё как есть и спустился вниз, чтобы закончить с взятой на дом неотложной работой. Саске долго пробыл в душе под сплошными горячими струями воды, размышляя над словами Наруто. Нет, он боялся не самого поцелуя, а того, что Итачи отвергнет его. Хотя стоило ему лишь начать фантазировать на эту тему, как лицо приобретало пунцовый оттенок, отдаленно напоминая его любимые помидоры. Решив, что деваться ему особо некуда, он накинул на себя лишь белый хлопковый халат с полотенцем поверх волос и вышел в таком виде в гостиную, даже не просушив волосы. Альфа сидел на диване, закинув ногу на ногу, держа на коленке ноутбук и что-то активно печатая своими длинными, аристократично-тонкими пальцами. Саске первый раз видел брата в очках и этот новый образ, по-своему, ему показался по-домашнему тёплым. За частыми распрями он даже не заметил, что у Итачи, например, было плохое зрение, что ещё раз подтверждало то, что они толком ничего не знали друг о друге, живя под одной крышей. Ему было стыдно признать, что спроси его, что его старший брат любил или какие места посещал в свободное от работы и учебы время, он, наверняка, стоял бы в ступоре, пытаясь напрячь мозги. Итачи почувствовал терпко-сладкий запах сандала и обернулся в сторону парня. — Саске, ты чего там мокрый стоишь? Если ходил в душ, то стоило хоть волосы промокнуть от воды. Ну-ка, иди сюда, — отложив компьютер в сторону и сняв очки, он, пошире разведя ноги, жестом показал ему сесть между ними. Омега неловко подошёл к брату, усевшись между его бёдер и покорно ждал, когда Итачи начнёт сушить ему шевелюру. — Это напомнило мне, что ты никогда не любил сушить волосы и я ловил тебя с полотенцем по всей квартире, а потом мама ругала нас обоих за то, что мы так только воду по полу разносим. — Зачем ты мне это рассказываешь? — склонив шею, чтобы альфе было легче справляться с его волосами, грустно спросил омега. — Тогда ты был очень милым, ты знаешь? Мой милый маленький братишка. Мне все вокруг завидовали, когда я держал тебя на руках ещё закутанным в пеленки. — Значит, по-твоему, сейчас я больше не милый? — не понимая, почему его это так задевает, немного грубо спросил младший. — Ты подрос, но для меня остался все таким же маленьким глупым отото, — мягко улыбаясь, ответил Итачи, не прекращая тщательно проходить полотенцем по мокрым прядкам. Саске какое-то время сидел ничего не говоря, прежде чем, наконец, собрался духом: — Итачи, п-по-поцелуй меня, — заикаясь от смущения, попросил Саске, боясь поднять глаза. — Похоже, кто-то не хочет взрослеть? Хорошо, сделаю тебе небольшую скидку. Омега хотел было повернуться, чтобы им обоим было комфортней это сделать, но оказалось, что брат просто собирался поцеловать его в щёку, как ребёнка. — Что-то не так? — спросил старший Учиха, видя ещё более понурое и, кажется, раздражённое лицо. — Я… я не это имел в виду! На самом деле, альфа понимал, к чему клонит младший брат, но всячески пытался отгородить его и себя от этого. — Саске, я говорил тебе, мы братья. Братья не целуются в губы. Это аморально. Младшего немного передёрнуло от этих слов: «И ты говоришь это после всего, что было? Уж кому говорить о морали, так точно не тебе, это просто смехотворно!» — Итачи, да пойми ты уже, наконец, что мы никогда не сможем остаться теми братьями, о которых ты говоришь! Разве это для тебя ничего не значит?! Саске схватил руку альфы и положил на свой живот, кладя свою ладонь сверху, чтобы старший брат до конца прочувствовал весь момент. Ощущение от того, что ладонь Итачи покоилась на том самом месте, где в утробе, спал их ребёнок, было совсем не таким, как это было с Наруто. Это было так естественно, что он впервые ощутил себя будущим родителем, а Итачи — будущим отцом. Только сейчас к нему пришло осознание, что только ему он мог позволить прикасаться к себе так, не испытывая отвращения и других смешанных чувств. — Саске, это… ты не понимаешь… — Тогда объясни мне, что я должен понять?! Может, ты собираешься подложить меня под другого альфу, а сам станешь ему добрым крёстным дядюшкой?! — Не говори так… Ты рвёшь мне сердце на части… — Неужели ты не чувствуешь, что это твой ребёнок?! — крепче прижимая его ладонь к животу, прокричал омега, — ты не можешь это отрицать или игнорировать! Всё уже сделано! — Это… я не хотел этого… Я не знаю, что мне делать, Саске. Ты мой брат, мой младший брат. Я не могу позволить себе любить тебя такой любовью. Как я могу прикасаться к тебе так… как к омеге… — Я прошу тебя, Итачи, п-при-прикоснись ко мне, — робко настаивал Саске. Альфа видел, как тяжело Саске было произносить эти слова, прося о таком. Он запинался, но был откровенно-честен с ним и с собой. Рядом с братом он не страшился быть осмеянным, хоть для них это был первый раз, когда они делают это не во время течки и сейчас концентрация стыда поистине зашкаливала. На лице омеги можно было разглядеть гремучую смесь сладостного волнения и неуёмной тревоги, но в противовес этому его глаза отражали непоколебимую уверенность. Итачи больше не мог сопротивляться такому явному давлению. Придерживая младшего за талию, он помог ему развернуться к нему лицом и удобно расположиться на нём сверху. Омега напрягся, как струна, когда он почувствовал на своей спине нерешительные касания пальцев альфы, нежно приглаживающие его кожу сквозь халатную ткань. Сердце бешено колотилось в груди, как пленённая птица в клетке, тщетно бьющаяся о прутья с неистовой силой, желающая устремиться ввысь к свободе. — Прости за это, Саске, — произнёс он, прежде чем приблизиться совсем близко, мягко прикоснувшись к его губам своими. Сначала поцелуй выдался совсем легким и воздушным, но в омеге он вызвал столь сильный внутренний трепет, что он неосознанно попытался углубить его и остаться в таком положении как можно дольше. У альфы постепенно сносило крышу от чувства покорности этого хрупкого тела. Их поцелуй стал более решительным и страстным, не давая обоим и шанса на быстрое завершение. Итачи краем глаза заметил покрасневшие уши омеги и незамедлительно перешёл к ним, посасывая то одну мочку уха, то другую, слегка прикусывая, от чего младший Учиха периодически вздрагивал, но всем своим видом просил искусителя о продолжении. Альфа окончательно перешел в наступление, выцеловывая на шее круги, а затем спустился ниже к ключицам, отодвигая ненужную сейчас тонкую ткань халата, расчищая себе путь к нежным бледным плечам парня. Саске чувствовал, как зубы брата впиваются в незащищенные места, оставляя на коже подобие меток, а затем и горячий обжигающий язык, проходящий по ним. Блаженно прикрывая глаза от удовольствия, он пропустил момент, когда альфа скинул его с себя и бросил на диван, придавливая своим телом, оставляя лишь немного пространства, чтобы не навредить маленькому существу внутри него. Его руки, до этого изучавшие лишь верхнюю часть, спустились ниже на талию, а затем потянулись к филейной части, после чего Итачи словно дёрнуло током и он немедленно остановился. — Саске, ты что, не надел нижнее бельё? — в недоумении спросил старший, все ещё держа ладонь на его задней части. — Я немного перенервничал, — все ещё не соображая и тяжело дыша от возбуждения, произнёс Саске, раскинувшись под ним во всей своей обнаженной красе. — Что ты творишь со мной, чертёнок! — рыкнул альфа, спускаясь ниже к дрожащим бёдрам. Сейчас Итачи жалел, что не помнил, какие эмоции преобладали в Саске во время их первого раза. Если он был хотя бы наполовину таким, как сейчас, то он определённо очень многое потерял. Ему не верилось, что его задиристый младший брат способен выдавать такую гамму эмоций, а стоны, которые он не мог контролировать, могли так громко разноситься по всему дому затейливой мелодичной трелью. — Итачи, могу я… тоже… прикоснуться к тебе?.. — выдавил омега, немного привстав, чтобы лучше видеть манипуляции брюнета с его внутренней стороной бёдер, которые он тоже успел изрядно покусать. — Нет, Саске. Если ты дотронешься до меня, я не уверен, что смогу сдержаться, чтоб снова не сделать это с тобой. Я не хочу причинить тебе боль. К тому же, ты должен думать о ребёнке и о том, что мы можем нанести ему вред. Мы должны остановиться, пока не стало слишком поздно. — Итачи, прошу… Один раз… — Нет… не могу, так нельзя… Я снова поддался чувствам… так быть не должно… это невыносимо, — в паузах тяжело дыша, словно сражаясь с внутренним зверем, обрывисто выдавал он. Альфа отпрянул от младшего, и сгорбив стан, спрятал лицо в своих ладонях, словно собирался заплакать. Но всхлипывающих звуков не последовало, веяло лишь диким отчаянием. — Почему… Ну почему ты должен был оказаться моим братом?! — душераздирающе прокричал Итачи. Омега, переведя дыхание, поднялся с дивана с растерянно-расстроенным видом, застенчиво прикрывая нагие участки хлопковой тканью, пока на его теле алели недавние укусы, служа неоспоримым доказательством вновь свершившемся между ними греховного падения. — Итачи, если ты скажешь, что жалеешь о случившемся сейчас, я точно разозлюсь! Ты не делал ничего против моей воли. Я… мне… мне было очень хорошо… с тобой, — робко признался омега, а затем неуклюже добавил, — скажи, тебе тоже было приятно… ну… со мной? Альфа какое-то время сидел молча, что заставило младшего сделать свои преждевременные выводы: — Уж прости, что такому опытному альфе, пришлось возиться с таким недотрогой, вроде меня! — Это не так, Саске. Те омеги, с кем я был, недостойны даже стоять рядом с тобой. Твоя невинность и неопытность лишь подтверждают это. Любой альфа был бы готов свернуть ради тебя горы, но я растлил тебя, даже не дав тебе иного выбора. Ты не представляешь, как мне тяжело сдерживаться рядом с тобой. Ты хуже наркотической зависимости — убиваешь во мне все человеческое, заставляя похоти преобладать надо мной, вытряхивая из меня остатки разума и превращая в дикое животное. Не будь ты моим братом, я бы не выпускал тебя из постели, измождая твоё тело, пока ты не молил бы о пощаде. Я остановился, не потому, что не хочу тебя, а потому что я намного хуже, чем ты можешь себе представить. Саске слушал своего брата, затаив дыхание, ощущая, как под тонкой кожей его сердце было готово взорваться от пережитых эмоций. Итачи впервые говорил о нём, как о ком-то столь… желанном. Он буквально улавливал эти нотки его вопиющего отчаяния и сумасшедшего вожделения, которые противоборствовали друг другу. — Тогда… не сдерживайся… сделай это… снова, — оголяя своё юное тело перед сломленным альфой, попросил омега, призывно приглашая воспользоваться данной, лишь ему одному, привилегией. — Ты будешь жалеть об этом, Саске, — предупредил Итачи. — Нет, я буду жалеть, если ты остановишься.