Первый шаг

      Иногда Сэму кажется, что время в бункере идет с какой-то своей особенной скоростью. Наверное это из-за того, что непонятно – день сейчас или ночь. Чтобы совсем уж надолго не выпадать из реальности, постоянно приходится переводить глаза на часы.       Вот и сейчас младший Винчестер обнаруживает, что завис в ноутбуке на несколько часов, сам не замечая этого. Не то чтобы новое дело было настолько увлекательным, просто Сэму тяжело собрать свои мысли в кучу в последнее время…В последнее довольно продолжительное время. С того их разговора (нет, РАЗГОВОРА, именно так этот диалог он именует у себя в голове, потому что в череде жизненных событий он приравнивается как минимум к Апокалипсису) прошло уже сколько? Месяц, полтора? На самом деле Сэм может назвать количество времени до минуты, но специально старательно обходит это стороной. Потому что такой напряженный точный подсчет будет означать, что он живет в постоянном ожидании чего-то. А ожидание нечто такого – чертовски мучительно.       Сэм буквально чувствует, как покрывается красными пятнами от стыда. Ну почему, почему опять?! Сэма раздражает своя же реакция на эту ситуацию. Он же все продумывал месяцами, обмозговывал каждый момент, даже копался в научной литературе и Библии – времени примириться самому с собой было предостаточно. Литература на эту тему оказалась полной тухлятиной, везде примерно одно и то же – есть агрессор и совратитель, в семьях с такими инцидентами – разлад и раздрай, все забитые и психически нестабильные. В Библии и законодательстве (Сэм не мог не прошерстить юридический аспект, привет, Стэнфорд!) все было куда веселее, сплошные запреты и казни. Сэм в итоге так и не понял, на кой черт вообще туда полез – ничего про любовь родственных душ там и в помине не было. Порадовал только термин священный инцест – между детьми Адама и Евы, из чего Сэм сделал вывод – если очень нужно, то можно.       То, что Сэму это нужно, он вообще не сомневается ни секунды. Более того, он уверен, что это настолько же нужно Дину, если не больше.       В их сумасшедшей, невозможной жизни нет и не может быть места отношениям, не считая связей на одну ночь. Это они уяснили себе давно. Их пассии долго не живут. Они не могут быть эгоистами настолько, чтобы жертвовать чужой жизнью или здоровьем, чтобы получить для себя порцию любви и нежности. Тем более что… Ну это все не то. Когда осознаешь внутри себя такое нереальное и всеобъемлющее чувство, целую Вселенную, ограниченную черепной коробкой – любовь к брату и поражаешься, что вообще в принципе человек может такое испытывать, - остальное обращается в пыль. Так почему они должны разбазаривать это чувство на кого-то постороннего?       Сэм решил, что нет – не должны.       Проблема в другом – он никак не может сформулировать предмет желаний. Он знает, что хочет получить на выходе бешеный выброс эндорфинов. И это, пожалуй, все. А каким образом – он сам пока не в курсе.       С тошнотворной дотошностью Сэм вычленил из множества допустимого (из того, что озверевший от таких предложений Дин сочтет приемлемым) только пока две вещи – объятия и (о, Господи святы) поцелуи. Да, Сэм готовился к этому разговору месяцами, прилежно анализируя их взаимоотношения с Дином с самого детства и по настоящий момент. Временами вспоминать это было почти физически больно. Он никогда не забудет, как хватал ртом воздух, забыв о дырке от пули в боку, слушая рассказ подружки недооборотня: «Твой брат, он… о боже, я никогда не видела, как люди кончают с собой, это какой-то ужас, он как одержимый был». Дину тогда было плохо еще пару дней, и каждый раз, когда Сэм слышал, как брата очередной раз выворачивало в туалете, его собственный желудок стремительно пытался выбраться через рот. Только Сэма тошнило от страха. Боже, они реально долбаные Ромео и Джульетта.       И, тем не менее, в час Икс, несмотря на всю подготовку, Сэма впервые в жизни накрыла паническая атака. После своих же слов «Дин, я хочу с тобой кое-что обсудить» он почувствовал, как лёгкие слиплись внутри и решительно отказались раскрываться. Брат даже не успел съязвить или пошутить на эту тему, метнувшись к нему в панике. Дин столкнулся впервые с таким цирковым номером в исполнении Сэма, поэтому ничего не придумал лучше, чем просто трясти его за плечи как можно сильнее и орать его имя в ужасе. Как ни странно, это отлично помогло.       Это было явно не лучшее начало разговора, но что поделать? Сэм сдаваться не собирался. У него было припасено как минимум десять вариантов развития событий и возможных реакций Дина, на каждую из которых он продумал свой план действий. Пространно объяснившись про их общий возможный будущий рай, родственность душ и их провальные попытки завести отношения с другими людьми, не забыв упомянуть о наплевательском отношении к обещанным адским мукам за это (Кроули их пытать, что ли, будет?) Сэм, наконец, заткнулся и выжидательно уставился на брата.       Вокруг бушевала весна, пела на все голоса. Шум быстрины, возле которой они остановились, усыплял сознание, ветер приносил откуда-то ароматы тысячи цветущих трав. Расчетливый Сэм выбирал это место тщательно, надеясь, что все это подсознательно сможет успокоить брата, если он взбесится и вздумает напасть. Это, кстати, был один из вариантов, который просчитывал Сэм. Крайне нежелательный, и, что уж греха таить, он казался Сэму вообще несправедливым. Ну нечестно это – получить в морду за то, что любишь брата. Пусть хоть это нечеловечески и душевыворачивающе.       Дин за всю эту сэмовскую вдохновенную тираду не сказал ни слова. Он выглядел отстраненным и растерянным, как будто все еще не отошел от братовой панической атаки. Сэму начало казаться, что тот вообще половины не слышал или не понял вовсе, что он пытался до него донести. Сэм нервно переступил с ноги на ногу и бросил пробный камень:       -Дин? Отреагируй хоть как-нибудь. Дин, наконец, вернулся из своего астрального путешествия внутрь себя и вскинул глаза на брата.       - А? Да, да… Сейчас. Сэм осторожно втянул носом воздух. Было непонятно, какое развитие дальше получит эта фраза, потому как лицо Дина было по-прежнему нечитаемым. Это нервировало и интриговало.       - Что ты хочешь, Сэм? - а это был подлый вопрос, единственный, на который Сэм сам себе не смог дать ответ. Что он хочет, действительно?       - Ну, для начала услышать, что я не спятил, и наша взаимозависимость действительно больная и не имеет аналогов.        - Трудно это отрицать. Но это не ответ на мой вопрос, Сэмми, - Дин оживился, взгляд его был тёмен и горяч, и он ждал, ждал, и это ожидание было похоже на поднимающуюся внутри него черную бурю.       Сэм чуял, что они приближаются к кульминации, и нужно бы ответить брату, причем прямолинейно и честно, поскольку второй такой разговор Сэм просто не осилит. Он прикрыл глаза на секунду, силясь унять клокочущее в горле сердце, перебрал по-быстрому приемлемые варианты и решил начать с малого.       - Я думаю, нам стоит… Нет. Я хочу, - он выделил это слово голосом, ведь он же отвечает на вопрос, так? – Хочу, чтобы в наших отношениях было больше физического. Ну, то есть, я имею ввиду, что если я обниму тебя просто так, то получу в ответ тоже объятие, а не в челюсть, и клянусь Богом, Дин, если ты сейчас назовешь меня сопливой принцессой или Самантой, я разобью тебе лицо! – последнее Сэм выпалил так быстро, как только мог, но тут же прикусил язык, пожалев об этом. Что это за признание такое в любви, когда ты сначала рассусоливаешь о ее значимости, потом трясешь ответное признание и в конце угрожаешь? Но, к его несказанному удивлению, брат тихо хмыкнул, едва дернув уголком рта в подобие улыбки, буря в его глазах рассеялась, сменившись такой привычной теплой зеленью.       - Идет. Сэм застыл, не веря. И это все? Вот так просто? Он истерично отогнал от себя мысль, что если бы он не тянул годами с этим, то к текущему моменту получил бы уже… Дальше он додумывать не стал.       И вот, с того знаменательного дня в их отношениях изменилось восхитительно ни хера.       Все-таки поговорить – это одно, а вот сделать – совсем иное. Дин не делал никаких попыток стать…Нежнее что ли? Если что-то подобное возможно в их отношениях вообще. А Сэм боялся трогать брата, потому что нельзя просто так взять и проигнорировать в голове этот барьер, что брат теперь – не недоступная неприкосновенность.       Поэтому сейчас Сэм сидит и возит мышкой по столу, что располагается у них в главной комнате бункера. Он безнадежно увяз в грустных раздумьях. Где-то легко хлопает дверь, слышится стук тяжелых ботинок и через мгновение появляется сам источник звуков (и объект сэмовых страданий). - Собираешься торчать тут до второго пришествия? Что нарыл? – Дин полностью одет и явно куда-то собирается, - сгоняю нам за ужином пока. - Не очень много, но есть, с чего начать, - Сэм устало трет глаза и хрустит спиной, откидываясь на спинку стула. – Можем завтра выдвигаться.       Дина ответ, видимо, удовлетворяет, он одаривает брата сияющей улыбкой и хлопает себя по карманам, проверяя, на месте ли бумажник и ключи от Детки. Затем неспешно обходит стол, приближаясь к брату.       - Ладно, побереги глаза, братишка, я скоро, - Дин слегка прижимается подбородком к сэмовой макушке, приобнимает его одной рукой, а другой легонько сжимает его плечо. Невинное братское касание, допустимая нежность, так часто и ненавязчиво проявляемая ими… но Сэма выносит.       Вот оно!!! Покажите Сэму момент удачнее, и он ухватится за него. Но есть только это – здесь и сейчас.       Сэм мгновенно хватает Дина за запястье, прижимая его предплечье к своему горлу сильнее, не давая отстраниться. «Боже, нет, нет, не уходи, только не отстраняйся, не выдирайся, черт!!!», все это Сэм визжит во всю глотку, правда только в своей голове, наружу исторгается только один звук:       - Дин!.. В этом, как ему кажется, вопле – а на самом деле тихом хрипе – он выражает абсолютно все: желание продлить как можно дольше это выстраданное ожиданием объятие, муку от предстоящей разлуки, просьбу остаться.       У родственных душ должно же быть что-то вроде телепатического общения, да? Потому как Дин (как всегда) понимает, что от него хочет Сэм. Он обнимает брата второй рукой, полностью укладывая подбородок ему на макушку, переносит центр тяжести и наваливается на Сэма всем весом, буквально ложится ему на спину. Чуть вздыхает, укладывая поудобнее руки, и замирает.       Сэм заставляет одеревеневшие пальцы отцепиться от динова запястья, опускает руку на стол, надеясь, что брат не заметит, как она дрожит.       Сэм снова визжит, как Банши – и снова внутри своей головы, но на этот раз яркими безумными фейерверками внутри его черепушки вспыхивает на разные цвета одно слово: «Да! ДА!ДА-А-А-А-А!», как будто он выиграл по меньше мере чемпионат мира по бейсболу, а не обнялся с братом. Где-то на краю сознания мелькает мысль, что Дину, скорее всего, неудобно так стоять – скрючившись, как обезьяна и повиснув на его плечах. Но Сэм сейчас – махровый эгоист, ему чистосердечно плевать на такой расклад, потому как Сэм в данный момент – фонтан. Да, вот так он себя представляет, фонтан из любви и сахарных соплей, описать свои ощущения он иначе не может.       Сэм старается сидеть прямо. Надо достойно держать этот благословенный, лихорадящий теплом вес. Он пытается дышать ровно, бросив попытки что-то продолжать читать в ноутбуке. Перед глазами плывет дымка, видимо, мозг решил отключить ненужный орган восприятия, поставив все на тактильные ощущения.       Экран ноутбука медленно гаснет, и в его потемневшем отражении Сэм видит свое лицо. Боже, а ведь девчонки ему говорили, что он красавчик, да-да, так и говорили. Посмотрели бы они на него сейчас. Что там пишут – счастье украшает людей? Ну-ну. Более кретинской улыбки сложно даже вообразить, осталось только слюну пустить немного для полноты картины. В общем, Сэм безобразно счастлив, как-то так. Он переводит взгляд на брата в отражении экрана. Слава Богу, глаза у того прикрыты, радостно отмечает Сэм. Дин выглядит расслабленным и умиротворенным, прекрасным. Может показаться, что он вовсе дремлет, как лошадь в стойле, но Сэм-то знает, что это не так.       О, он ощущает это! Восхитительное дрожание крови внутри Дина, он чувствует жар его тела, там, где их голая кожа соприкасается. Темечком он ощущает, как грохает кровь в артериях его брата, боже, ему начинает казаться, что волосы у него на голове в этом месте шуршат и шевелятся от толчков его пульса, такое вообще возможно почувствовать? Сэм горлом чувствует (или ему это уже кажется?) легкое дрожание вен на обнимающих его руках. Хотя это, скорее всего, просто его воображение. Он окружён этим равномерным биением жизни – как никогда до этого, он так остро чувствует сейчас, что они живы, что они рядом, что они вместе.       Внутри у Сэма разливается злорадное ликование. Так-то, Дин! Похоже, тебя не по-братски заводят эти невинные братские объятия, значит, не только Сэм тут извращенец! Невинные братские объятия не по-братски заводят его брата. Почти скороговорка, а-хах-аха. Сэм неимоверным усилием воли давит внутри горла начинающееся бульканье смеха, не приведи Господь - еще спугнет Дина, и все волшебство рассеется.       Сэм хочет еще немного больше и немедленно. Он чуть, на пробу, наклоняет голову в сторону, буквально на полдюйма. Он хочет сделать это объятие на градус интимнее, ему просто до чертиков необходимо доказать самому себе, что тот их РАЗГОВОР - не эфемерен. Он молится, чтобы Дин правильно понял его и сделал то, что он хочет. Потому что он подавится своим языком скорее, чем это попросит.       Сегодня просто день рождения и Новый год – два в одном, и все для Сэма. Дин делает именно то, о чем он вожделеет – опускает голову чуть ниже. Сэм чувствует, как его щеку слегка покалывает щетина брата, а потом Дин утыкается губами и носом ему в шею. Это даже не поцелуй, но Сэм глохнет от рева крови в ушах. Потом происходит нечто совсем невероятное, и Сэм уже готов выпрыгнуть из своей шкуры, потому что брат мычит ему в шею «Ммм, Сэмми»…Но резко отстраняется, напоследок (теперь уже точно) легко целуя Сэма в скулу:       - Бля, поясницу свело!.. – Дин шуршит и кряхтит, постанывая, растирая затекшие окончательно мышцы.       Сэм сидит как истукан, пытаясь максимально впитать последние отголоски ощущений. Совсем осмелев, он с хрустом поворачивает голову:       - Размять? – Боже, неужели можно быть еще более сиплым.       Дин фыркает в ответ, легко треплет брата по волосам и грохочет вверх по лестнице прочь из бункера.       Сэм закрывает глаза, растекаясь по стулу аморфной бескостной массой. Начало положено, господа, будьте уверены.