***
Разговор с отцом Жоли вышел непростым – впрочем, иного Оливье и не ожидал, – однако, когда виконт вышел из церкви, на душе у него было легко. Значит, это осуществится… Молодому человеку пришлось на секунду остановиться, чтоб унять учащенно забившееся вдруг сердце. Теперь нужно было подумать о кольце: к великому огорчению Оливье, все фамильные драгоценности хранились в Ля Фере. Больше всего сейчас виконт сожалел о сапфире своей матери. Она отдала его сыну с последним вздохом, наказав передать той, которую он полюбит... Ничего не поделаешь, сапфир он подарит Мари позже, когда все устроится. Он подарит ей все, чем владеет, и сделает все для того, чтобы она была счастлива. За кольцом Оливье решил поехать в Ванн в одну ювелирную лавку, пользующуюся безупречной репутацией. И там ему повезло: ювелир предложил ему украшение с бирманским рубином чистейшей воды. Камень такого качества, хоть и небольшой, стоил недешево. Но виконт знал толк в камнях: увидев кольцо, он понял, что ничего иного для любимой не хочет, и выложил нужную сумму – к счастью, благодаря доходу от беррийского имения, деньги у него были. Оставалось дождаться вечера и надеяться, что Мари решится на брак, не дожидаясь отцовского благословения. (1) (лат.) «Люби – и делай что хочешь» – Блаженный Августин, «Рассуждения на Послание Иоанна к Парфянам», VII, 8 (2) Для тех, кто желает углубиться в данный вопрос, есть статья на юридическом сайте на французском языке «История брака во Франции: как регулировался данный договор ?» https://www.savoir-juridique.com/historique-du-mariage-en-france-comment-etait-regit-ce-contrat/ (3) (лат.) «Из этого корня не может выйти ничего, кроме хорошего»,- Блаженный Августин, «Рассуждения на Послание Иоанна к Парфянам», VII, 8 (4) (лат) «Иди и впредь не греши», – Евангелие от Ионна, 8:11Глава 15. Блаженный Августин
6 октября 2021 г. в 18:07
Здесь в Бретани Оливье мог посоветоваться только с отцом Бернаром, кюре часовни Нотр-Дам-дю-Бург, своим духовником. Командование линкором вновь перешло к капитану де Разийи, Оливье был свободен от вахты и потому, все еще опираясь на трость, отправился в Аррадон к отцу Бернару Жоли.
Виконт высадился на пристани Аррадона. С приходом осени погода стала изменчивой и море все чаще штормило, но Оливье любил его в любую погоду. Впрочем, период самого разгара ненастья, типичного для Бретани этого времени года, он, похоже, уже не застанет – его карьера на флоте подошла к концу. Что ж, в сложившейся ситуации жалеть об этом не приходилось. В часовню Оливье успел как раз к окончанию воскресной службы.
Когда прихожане разошлись, молодой человек задержался и, ожидая пока священник сможет уделить ему время, преклонил колени в опустевшей церкви, сложил руки перед собой и опустил на них голову. Его первые мысли были не о Мари – он молился о душах Луи и Роже, которых Господь призвал одного за другим. Да, он, возможно, не питал к ним излишне теплых братских чувств, но они были частью клана де Ля Фер, потерпевшего серьезный урон. Теперь все бремя ответственности перед родом ложилась на плечи Оливье: он остался единственным прямым наследником мужского пола не только графов де Ля Фер, но и сеньоров де Куси. Сможет ли он? Справится ли?
Виконт поднял голову и заметил, что маленький сухонький седовласый священник ждет поодаль, не желая прерывать его молитвы. Молодой человек встал с колен и подошел к отцу Жоли.
– Рад вновь видеть вас в доме Господнем, сын мой, – приветствовал кюре Оливье. При этих словах виконт почувствовал укол совести – он не видел своего пастыря с августа – и вместо ответа только молча опустил голову. Отец Жоли сделал жест рукой, приглашая молодого человека пройти в исповедальню. Оливье опустился на скамью рядом со священником: с собственным духовником не было нужды соблюдать анонимность. В любом случае, обычай оставлял ее на усмотрение исповедующегося. Виконт начал разговор с рассказа о так неожиданно свалившемся на него грузе ответственности и о сомнениях в готовности к ней. Кюре слушал внимательно, не перебивая, а когда молодой человек закончил, заговорил тихим проникновенным голосом:
– Сын мой, жизнь посылает испытания, но, что бы ни случилось, помните: Господь – милостив и не дает нам ноши, которая нам не по силам. Вы – любящий сын, а как сказал Блаженный Августин: «Dilige, et quod vis fac»(1). Всегда руководствуйтесь в ваших действиях любовью к ближнему, и тогда все, что вы сделаете, будет во благо. Любовь – вот ключ к тому, чтобы в любой ситуации находить верный путь.
– Благодарю вас, отче, – Оливье замолчал, собираясь с мыслями, не зная, как подступиться к вопросу, который волновал его сейчас больше всего. Отец Жоли пристально посмотрел на молодого человека и пришел на помощь:
– Это все, что вы хотели поведать мне, сын мой? Я чувствую, что есть еще вещи, о которых вы бы хотели поговорить.
Под испытывающим взглядом духовника виконт почувствовал некоторое замешательство:
– Нет, не все, вы правы, преподобный отец. Я думаю, с чего начать...
– Начните с начала, это – самое простое.
Оливье, наконец, решился, бросаясь в повествование, как нырнул бы с разбега в море:
– Я как раз хотел говорить с вами о любви. Я полюбил, отче. Полюбил всем сердцем, искренне и глубоко. Но сейчас, с кончиной второго брата, отец призывает меня к себе. А я не знаю, как мне оставить ту, которую люблю, когда наше с ней положение – столь шатко и неопределенно.
По мере того, как Оливье рассказывал историю знакомства и встреч с Мари, священник все больше хмурился. Это было заметно даже в полумраке исповедальни. Когда молодой человек закончил, отец Жоли заговорил не спеша, взвешивая каждое слово:
– Сын мой, вы повели себя предосудительным образом. Я верю, что помыслы ваши были чисты – зная вас, я не думаю, что вы солгали бы мне, а тем более Господу. И все же, как ваш духовный пастырь, одобрить ваше поведение я не могу.
Вы тайно встречались с молодой девушкой и проводили с ней время наедине, а человек – слаб, и даже самые стойкие из нас могут, в конце концов, поддаться искушению. И вы серьезно ее скомпрометировали. То, что ваши встречи были тайной для всех, сути не меняет. Все тайное рано или поздно становится явным, а если о ваших встречах кто-либо случайно узнает, репутация девушки будет навсегда погублена, вы подумали об этом? Вы говорите, ей нет еще семнадцати? – отец Бернар снова нахмурился и покачал головой.
Оливье помертвел от осознания того, что он натворил, но возразить было нечего – его духовник был абсолютно прав. Виконт еще ниже опустил голову. Священник меж тем продолжил:
– Я даже не говорю о том, чем это может грозить вам самому. И если бы дело было лишь в вас, последствия послужили бы вам хорошим уроком. Но речь сейчас не о вас, речь о чести девушки, – отец Жоли на секунду задумался. – Лучшим искуплением содеянного был бы брак между вами перед Богом и людьми. Скажите откровенно мне, сын мой, вам известны чувства вашей избранницы по отношению к вам?
– Как раз вчера она открылась мне, признавшись, что любит. Именно поэтому я и пришел к вам, преподобный отец. Родители девушки далеко, меня же срочно хочет видеть подле себя мой отец. И он намеревается женить меня. Я знаю, что идти против воли родителей – тоже грех, но все же прошу у вас благословить мой брак с той, которую люблю. Письмо от отца пришло как раз тогда, когда я решил жениться на ней, и в этом я вижу знамение свыше.
– Сын мой, промысел Божий человеку не ведом. Одно несомненно: все, что случается в нашей жизни, происходит по воле Создателя. Он открывает для нас возможности, а как мы воспользуемся ими – зависит только от нас.
Что касается вашего отца и его планов устроить вашу судьбу… Сыновний долг предписывает повиноваться родительской воле. Однако ситуация, в которой вы оказались – не менее серьезна. Вы видите, сын мой, один маленький грех порой кажется нам незначительным, и его легко себе позволить. Но как катящийся с горы снежный ком, он тяжелеет, обрастая другими грехами. Ничто не останется без ответа перед Господом. Ваше легкомыслие привело к тому, что вы оказались в ситуации тяжелого выбора.
Вы просите моего совета, и я дам его. Сейчас ваш первейший долг – выполнить обязательства перед юной девушкой, в душе которой вы разожгли чувства. А затем вы поедете и будете просить прощения у отца и молить его, чтобы он принял ваш выбор. Верю, вы найдете нужные слова, и он вас простит.
Несмотря на суровость отповеди, Оливье почувствовал, что священник на его стороне, и перед ним забрезжила надежда. Он, наконец, осмелился поднять голову и согласно кивнул:
– Вы правы во всем, преподобный отче.
– Кроме того, да будет вам известно, – продолжил отец Жоли, – Святая Церковь испокон веку выступала за свободный выбор супруга и браки по обоюдному согласию и любви. И хотя после Тридентского собора король наш Генрих III позволил светским властям и дворянским семьям устанавливать свои правила в вопросах брака (2), мои принципы здесь остаются незыблемыми: брак без любви, устроенный родителями жениха и невесты, это не то, что угодно Богу.
И раз уж ваша избранница тоже любит, – священник перестал, наконец, хмуриться и улыбнулся, – я могу лишь вновь повторить слова Блаженного Августина, которые только что приводил вам: «Dilige, et quod vis fac». Если вами обоими движет любовь, то «non potest de ista radice nisi bonum existere»(3). Сейчас проявлением истинной любви между вами будет искупить содеянное священными узами брака.
Завтра мне нужно будет уехать на два-три дня, но в следующую субботу, десятого вечером, приходите с вашей избранницей – я исповедаю ее и освящу ваш союз. Я позволяю вам увидеться с ней ненадолго, чтобы заручиться ее согласием. Но больше до субботы встречаться вы не должны, а должны оба усердно молиться.
Оливье встал на колени перед кюре, тот возложил на его голову правую руку и прочел над ним разрешительную молитву, добавив в заключение:
– И как сказал Господь наш Иисус, «vade et amplius iam noli peccare»(4).