Состояние полураспада

С самого утра день не задался. — Господибоже, ты меня ментально не привлекаешь, — вяло заявляет Томура, когда Даби в очередной раз ведет себя как сломанный проигрыватель пластинок, — уясни уже, что секс и любовь — вещи разные. Глупо было полагать, что Даби отъебется, когда получит что хотел. Шигараки непростительно просчитался и, кажется, даже обеспечил Даби некую надежду. Даби ставит недопитый берн на стол. Мей хихикает, Тога разрывает новую упаковку чипсов, Очако лучезарно улыбается. Не так уж и много времени ей понадобилось, чтобы привыкнуть к вечной драме Даби. — Тебя вообще хоть кто-нибудь привлекает? — уточняет Мей. Действительно, вопрос встает ребром. — Нет, — качает головой Шигараки. Даби цокает. Смотрит на своего собеседника с несколько минут, а потом заявляет: — Это потому, что ты ведешь себя как хуй пойми кто. Ладно агрессия, это даже сексуально, но я вообще не могу тебя понять. Ты ужасно закрытый человек. Но сосешь отлично — Даби, лечиться надо, это нездорово, — комментирует Мей, — подожди, что ты только что сказал про сосать?.. — Не думаю что дело в этом, — спокойно отвечает Шигараки, даже если бы я был более открытым… — Да ты бы и дня так не продержался! — восклицает Даби, — Я уверен. Закрылся бы в себе как маленький ребенок и ходил бы недовольный. — Продержался бы. — А вот и нет. — Продержался бы. — Спорим? — Да. — Пизда, — хмыкает Даби, — если пробудешь адекватным человеком весь завтрашний… нет, уже сегодняшний день и я не стану тебе хоть капельку симпатичен — умываю руки. Даже пытаться больше не буду. — Воу-воу-воу! — восклицает Мей, — Даби, ты же проиграешь. — Что ты вкладываешь в понятие «адекватность»? — уточняет Томура, уже представляя, как он отделается от навязчивости Даби. — А я тебе покажу. Просто делай все, как я скажу. Химико хохочет уже во весь голос. Взрослые же люди, ну. Очередная банка из-под пива летит в мусорку. Не не пол, потому что убираться никто не хочет. — Даби, ты мазохист и драма квин, какая адекватность? — смеется Мей. Шигараки прикидывает возможности. Даби будет учить его как быть нормальным? Чтож, занятно. Только как-то глупо, у Даби самого с этим проблемы. — По рукам! — восклицает Даби, протягивая ладонь. — По рукам, — соглашается Томура, оставляя свои руки на месте, и предвкушая просто отвратительный день.

***

— Иди сюда, — зовет его Даби первым делом после прихода в квартиру. — Зачем? — Буду тебя целовать. — Это обязательная опция адекватного человека? — Адекватного влюбленного человека, — поправляет Даби. — Я не влюблен. — Знаю. Я пытаюсь это изменить. Даби кладет ладонь на скулу Томуры. Мягко ведет большим пальцем до нижней губы. Он поднимает взгляд на его глаза — темно-красные радужки с узкими зрачками. Шигараки смотрит недоверчиво, настороженно. Даби чуть наклоняется вперед, нежно касается его потрескавшихся губ своими. Томура выжидает. Даби очень медленно целует его в нижнюю губу, потом в верхнюю, обнимает Шигараки под лопатками свободной рукой. В этом будто бы даже нет сексуального подтекста. Томура кусает Даби за губу и срывается на быстрый тем, проталкивая свой язык в его рот. Даби тихо смеется в плечо Шигараки. Как же глупо. Почему он думает об этом сейчас? Прошло так много времени с их общего диспансерского прошлого и целовашек-обнимашек Томуры и Тоги. А Шигараки так и не научился нормально целоваться. Кусается, чуть ли не трахает рот. Круто конечно, но ему стоит почаще вспоминать, что он не собака, сорвавшаяся с цепи, а взрослый человек. А то будет уместно шутить про зоофилию. Милые моменты не должны случаться так. Ради спора. — Как ты себя чувствуешь? — интересуется Даби. Шигараки сглатывает и слабо ведет плечом, предпринимая попытку сбросить Даби. Слабо — потому что Томура человек слова. Он обязательно выиграет спор. Иначе быть не может. — Некомфортно. Мне не нравится. Не мой стиль. — Не твой стиль или слишком лично? — хмурится Даби. — Слишком личное — не мой стиль. Это лишает гарантии защищенности. Даби сползает ниже и обнимает Томуру за торс, щекой прижимаясь к своей футболке. — А почему тебе нужно быть защищенным? — говорит Даби, тыкаясь носом в пах Шигараки. Томура запрокидывает голову и выдыхает. — Потому что этот мир ужасен. Даби приспускает домашние штаны вместе с бельем, проводит по члену кончиком языка, еле касаясь. — И я тоже? — он вбирает в рот только головку, чуть сжимает губы, — никому нельзя верить, да? — Да, — сдержанно отвечает Шигараки. — Но разве это не утомляет? — Даби отстраняется, — Знаешь, мы не разу не говорили об этом. Кому как нравится? Как сделать тебе приятно? — И что, во всех отношениях так много болтают? — закатывает глаза Томура. Это сложно. Говорить честно — одна проблема, но говорить честно, когда тебе сосут… — Мне это не интересно. Я и так знаю, что ты фетишист, и тебе нравится, когда над тобой берут контроль. Когда делают больно. Чуть ли не до смерти доводят. Со мной это легко. Я поэтому тебе нравлюсь? Даби кладет ладони выше колен Шигараки. Смотрит снизу вверх. — Во-первых, нет, только в отношениях со мной, это эксклюзив, — отвечает Даби на первый вопрос, — Во-вторых, ты знаешь не все и я спросил, как сделать Тебе приятно? «Заткнуться и перейти к делу», — думает Томура, жалея, что он на это подписался. Что за допрос с пристрастием? — Никак, мне все равно. — выдыхает Шигараки, — Какая разница. — Большая, мне важно. — Что? — Чтобы тебе было хорошо. — А мне — нет. Даби хмыкает. Так не бывает. — Все люди в какой-то степени эгоисты. Все хотят лучшего для себя. Томура раздраженно поджимает уголки губ. И почему это он должен вписываться в мировоззрение этого тупицы? Шигарки натягивает штаны обратно. — А ведь я просто хотел, чтобы мне отсосали. Даби утирает рот тыльной стороной ладони и садиться рядом с Томурой. Сложивший руки на груди, он выглядит неуверенным, хотя его голос говорит об обратном. — Ты сам сказал, что жизнь жестока. Закажем пиццу? Шигараки неопределенно ведет головой, кажется, задумавшись о чем-то своем, но все-таки берет телефон и оформляет заказ. — Кстати, какая начинка нравится тебе больше всего? — Да Господибоже нахуя тебе столько информации обо мне?! — кончается Томура, — И шагу сделать нельзя без твоих вопросов. — Ну, — говорит Даби, — ты мне интересен. Соответственно, и все, что с тобой связанно — тоже. — Блять, окей. Люблю морепродукты. К мясу равнодушен. Ненавижу маслины. Ты доволен? — Не совсем, — произносит Даби, — у нас совсем ничего общего… Я ненавижу рыбу и обожаю маслины. — Специально закажу то, что тебе не нравится, — хмыкает Шигараки, — чисто из принципа. — Ладно, — пожимает плечами Даби, протягивая руку к пульту, — я сильно тебя раздражаю? — Больше, чем остальные люди. — Почему так. — Потому что обычно никто не хочет лезть мне в душу. — Почему? — Людям это не интересно. И они переживают за свою сохранность. — А что в тебе такого, что можно пострадать? Шигарки откладывает телефон в сторону. — Я ментально нестабильный. Могу дать по лицу просто потому, что нет настроения. И склонный к деструктивному поведению. Причем разрушаю и себя, и окружающих. — Я не против, можешь разрушать меня. Томура вдруг нездорово смеется. — Ты не знаешь, о чем говоришь. — Ладно, расскажи мне. — Не хочу. Даби перестает переключать каналы. И поворачивается к Шигараки. — Ты не даешь мне и шанса. Тебе будто бы не нравится, когда о тебе заботятся. Томура натягивает на свои ноги, согнутые в коленях, плед и хмыкает. — Может так и есть. — Это из-за того, что никто не делал этого раньше? — Так, стоп, — шипит Шигараки, — не лезь ко мне в душу. — Блин, ну так не честно, — обиженно говорит Даби, откидываясь на подушку, лежащую за его спиной, — договорились же. — А я вообще не честный человек. Когда приезжает доставка, Даби вызывается забрать еду, но в гремящем пакете обнаруживает несколько бутылок алкоголя. — Ты каждый день пьешь что ли? Это уже алкоголизм. — Ага, да, — ворчит Томура, — давай сюда, на трезвую голову… — …меня не вынести, — заканчивает фразу Даби, — помню, помню. Тогда я стану твоим собутыльником, чтобы ты не чувствовал себя одиноким. — Мне нравится быть одиноким. Это комфортно. — Тогда давай будем одинокими вместе? Томура закатывает глаза и раскручивает бутылку водки. В мире нет ничего, что нельзя было бы починить. Только он. И зачем все это? Шигараки пьет не переставая. Даби внезапно обнаруживает, что у них в плейлистах есть одни и те же песни. Томура танцует на кухне, растягивая потрескавшиеся губы в улыбке, и ему все не мило. Время замирает. — Не делись со мной своим сердце-ем, — подпевает он, и, как не иронично, в этот момент больше всего на свете Даби хочет отдать ему свое сердце. Даби драматично подает Шигараки раскрытую ладонь и кокетливо наклоняется. Томура принимает приглашение, хватая Даби за руку, и тот тянет его на себя. Шигараки на секунду широко раскрывает глаза, не ожидая резкого движение и последующего столкновения с Даби. — Не слушай меня, — произносит Томура. — Что? Даби переплетает свои пальцы с чужими, покачиваясь в такт музыке, и улыбка сама приходит на лицо. — Ничего. Даби поднимает локоть, Шигараки кружится вокруг себя и смеется, откидываясь на аккуратно подставленную руку Даби, а потом изучающе смотрит на лицо держащего его. Из-за наклона волосы Даби закрывают почти весь лоб и темные брови. Среди уродливых шрамов Томура подмечает небесно-голубой цвет радужек. И как у Такого человека могут быть Такие глаза? Шигараки сжимает ладони в кулаки и тянется к лицу Даби, прижимаясь свои губы к его. Томура накрывает ладонью шероховатую поверхность щеки Даби. В эту секунду что-то тревожно холодеет в груди Даби, и он вздрагивает, машинально опуская вторую руку на плечо Шигараки. Томура, будто бы испуганно, хватается за нее. Даже через одежду Даби ощущает, какой он худой от выпирающего со спины позвоночника до острых ключиц слишком сильно выступающих на линии плеч. Шигараки обнимает Даби за шею, напрягается всем телом и утыкается в плечо Даби. От алкоголя тошнит и голова кружится. Даби легко приземляется на плитку. Потом ложится на спину и кладет руки за голову, выжидающе глядя на растерянного Томуру. Тот проводит рукой по лбу, закрывая лицо и садится сверху Даби. Даби перестает улыбаться. Шигараки серьезен. Его белесые волосы скрывают большую часть шрамов, он беспрерывно смотрит на Даби, и кажется, под этим взглядом Даби превращается в маленького Тойю. Томура кладет раскрытую ладонь на грудь лежащего под ним, ведет ее выше, до самой шеи, и уже тогда накрывает ее второй кистью. Даби задерживает дыхание. Шигараки вжимает кончики пальцев, а потом и фаланги. В какой-то момент это переходит границы. Даби машинально хватается за его запястья, на долю секунды сжимает веки, а когда открывает глаза — Томура широко улыбается, обнажая ряд зубов. Его веки широко раскрыты, и он надавливает сильнее, совершая резкое движение. Даби дергает ногами, пытаясь сбросить Шигараки с себя и сопит что-то между «отвали» и «отпусти».