Стокгольмский синдром

Ух, я б его покорила, я б его приручила, И без ваших этикетов, шметикетов. А. Даникло, Я не поняла.

— Итак, дамы, поздравляю вас, — проговорила Даггер, собрав всех наложниц в конференц-зале на очередной инструктаж. Манера общения Даггер с её подопечными выгодно отличалась от надменного обращения с ними Бассо. Даггер давала им понять, что она стоит гораздо выше их в иерархической лестнице Терок Нор, но делала это с достоинством, сдержанно. Дамы были одеты в простые, но не лишённые изящества платья и сидели на стульях, а не стояли на вытяжку, как то было в случае с Бассо. — Вы успешно справились с первым вечером, — Даггер мягко улыбнулась, обводя взглядом своих подопечных. — Не все, конечно, кое-кого не хватает. Но это будет хорошим уроком для всех остальных. А в некоторых случаях, примером для подражания. Наложницы переглянулись. Не хватало двух. Меру, которая приглянулась самому префекту и девушки в синем платье, которая переусердствовала в своём «флирте», оказав слишком сильное сопротивление кардассианскому офицеру, захотевшему провести с ней время. — Что же до вас, то вам стоит и дальше совершенствоваться в вашем ремесле. А потому даже не надейтесь на то, что сможете лениться днём. В вашем расписании теперь будут тренировки, вы будете учиться танцевать, петь, играть в кардассинаские интеллектуальные игры. Будете изучать этикет, культуру и искусство наших радушных хозяев. Офицеры Кардассии заслуживают лучшего, и я сделаю из вас женщин высокого класса. Бассо привёз их на Терок Нор, но вся основная работа по превращению баджорских беженок в утончённых кардассианских наложниц, ложилась на плечи Даггер. И она намеревалась сделать свою работу не просто отлично, а превосходно. И теперь всерьёз вязалась за них. Начав с походки и умения ходить на каблуках. Словом, график у девушек оказался весьма и весьма напряжённым. День пролетал незаметно, наполненный муштрой Даггер и её советами о том, как вести себя правильно с кардассианскими военными. Наступал вечер, и дамы начинали готовиться к ночи, блаженно выдыхая в те редкие дни, когда вечеринок не было… Эсме развлекала легата Парека и была по-своему счастлива, с головой окунувшись в эту новую жизнь. Сверкающую, едва ли беззаботную, но куда более комфортную, чем та, которой она жила на Баджоре. Через пару недель Эсме встретилась с Меру. Как оказалась, Дукат предложил той разделить с ним его каюту в первый же вечер. И Меру согласилась… Они обнялись и действительно были рады видеть друг друга. — Шикарно выглядишь, Меру, — проговорила Эсме, разглядываю свою подругу, одетую в шелковое голубое платье. — Ты тоже, — ответила Меру. — Я рада, что с тобой тоже всё в порядке. Мне, как видишь, жаловаться не приходится. — Рада за тебя, Меру, — произнесла Эсме. Решив не посвящать её в детали разыгранной в тот вечер Дукатом мелодрамы. Мудрое решение, учитывая, что в комнату вошёл сам актёр, а заодно и режиссер, держа в руках букет сирени. — Видишь, я же сказал, что найду достаточно большую для них вазу, — произнёс гал, ставя букет на стол. — Господин префект, — Эсме вытянулась в струнку и почтительно кивнула, разве что не щелкнув по-военному каблуками. — Прошу, называй меня просто Дукат, — проговорил гал, подходя к Меру. — Друзья Меру и мои друзья тоже. Его голос звучал мягко, почти ласково. Во взгляде чувствовалась неподдельная теплота, когда он смотрел на Меру. Но вот он посмотрел на Эсме, и во взгляде вспыхнул злой огонек. Галантный и нежный возлюбленный для Меру, суровый хозяин для всех остальных. Но это его секрет, который Меру знать совсем не обязательно. И Эсме это прекрасно понимает. Она выдерживает пристальный взгляд кардассианина. — Как пожелаете, Дукат, — она снова вежливо склонила в поклоне голову, позволив себе лукавую улыбку. Интуитивно чувствуя, какую роль ей предстоит разыгрывать при Меру. Верная подруга, почти сестра, оберегающая Меру от правды, помогающая Дукату плести изящные кружева лжи и обмана. — Вот и славно, — Дукат снова посмотрел на Меру, добавляя во взгляд теплоты. Взял её ладонь и коротко поцеловал. — Я вернусь, как только закончится совещание. Гал коротко поцеловал Меру. — Развлекайтесь, — проговорил он прощанье. — Я не дам Меру скучать, — жизнерадостно отозвалась Эсме, заработав улыбку Дуката. Для разнообразия не кровожадную. Казалось, он видит её насквозь и знает, о чём она думает. Эсме облегчённо выдохнула только оказавшись у себя в каюте. Они проболтали с Меру несколько часов подряд и Эсме приходилось быть весьма осторожной в выражениях, дабы не развеять образ того Дуката, которого знала Меру. Нежный, заботливый и тактичный, он едва ли не со слезами на глазах просил Центральное Командование о смягчении условий для баджорцев. Какой талант пропадает! В самом деле. — И мне теперь в это играть до конца жизни… — подумала Эсме. — Впрочем, лучше такие игры, чем попасть в трудовой лагерь. Научиться бы ещё получать от всего этого удовольствие. Меру-то может и верит сладким улыбочкам префекта, но вряд ли она так же легко поверит моим… Но по большому счету всё в её жизни складывалось как нельзя лучше. Любовница легата, названная сестрица любовницы префекта Баджора. Это весьма серьёзная заявка на победу в гонке под названием жизнь. Канар, регулярное питание (пусть и кардассианская еда вместо баджорской), чистая постель, красивые платья. Умеренные физические нагрузки, даже образование. Парек, опять же. Проводить время с которым было вдвойне приятно, учитывая, что с ним Эсме играть нравилось. Это были совсем другие игры… Он был настоящим и не пытался казаться лучше, чем он есть на самом деле, как то делал гал Дукат. Но вдруг белая полоса не то чтобы закончилась или безнадёжно оборвалась, скорее несколько померкла, испачкалась или посерела… Вот они с легатом пьют канар, наслаждаются друг другом, а на следующий день тот пропадает со станции, не сказав Эсме ни слова. И вот она уже вынуждена снова одевать выбранное для неё Даггер платье и развлекать кардассианских офицеров, заранее зная, что Парека среди них не будет. Проблемы подкрались к Эсме незаметно. Не то чтобы совсем незаметно, что-нибудь этакое вполне можно было ожидать. В конце концов, кардассианцы здесь не на курорте, а на службе, пусть и потакают иногда некоторым своим слабостям. Но всё же… тот факт, что Парек не известил Эсме о своём отъезде наглядно показывал, что её положение в качестве любовницы легата ещё весьма и весьма непрочное, даже можно сказать, опасно хрупкое. Перед тем как отправиться на работу, Эсме зашла к Меру, стараясь не подавать виду, что чем-то расстроена или обеспокоена. Однако то ли она старалась недостаточно хорошо, то ли наоборот, хотела, чтобы подруга поняла, что что-то не так, но Меру всё-таки заметила обеспокоенность Эсме. — Легат Парек… неожиданно исчез с радаров. Вероятно, я зря беспокоюсь, и он скоро вернётся, разобравшись со своими делами… и, кажется, он не посчитал нужным предупредить Даггер о том, что я не хотела бы посещать вечеринки в период его отсутствия… Но, думаю, с этим ничего не поделаешь. У Меру однако же было другое мнение на этот счёт. В голову ей пришла идея спросить о том, если не где Парек, то, как скоро тот вернётся и вернётся ли вообще, Дуката. А заодно и попросить его освободить Эсме на некоторое время от обязанностей посещать вечеринки. — Нет, нет, что ты, Меру. Уверена, что у Дуката полно дел, и я не смею отвлекать его по пустякам. Не сомневаюсь, что он ни в чём тебе не откажет, но всё же… Прошу не надо беспокоить твоего господина лишний раз. — Беспокоить чем? — Дукат возник словно из ниоткуда, незаметно подкравшись к женщинам, заставив их вздрогнуть от неожиданности. Он ласково обнял Меру, успокаивая женщину, и строго глянул на Эсме. — Право же, это пустяк, — ответила та. — Женская болтовня, Дукат. Совершенно не о чем беспокоиться. — Нет, здесь есть о чём беспокоиться, — возразила Меру и озвучила мучавшие Эсме вопросы касательно «внезапного исчезновения» легата Парерка. — Ах, вот в чём дело, — задумчиво проговорил гал, прижимая к себе Меру. — Легат Парек — это серьёзно. Эсме недовольно цыкнула, сердито выпустив воздух через ноздри аки дракон. — Никой личной жизни с вами, — проговорила Эсме, отлично справляясь со своей ролью, судя по смеху Дуката. Меру засмеялась следом. Иногда ловя себя на мысли, что эти двое общаются на каком-то не понятном для неё языке… чуть ли не на телепатическом уровне, не доступном Меру. Впрочем, пока её это не особенно беспокоило. Скорее наоборот, радовало, что двое самых близких ей теперь людей понимают друг друга. И сестрица Эсме не осуждает её за связь с кардассианцем. Хотя бы потому, что сама попалась в подобную ловушку… — Парек должен вернуться через пару месяцев. И он, безусловно, расскажет тебе, милая Эсме, о том, чем он занимался всё время. Если сочтет нужным, конечно же. Что же до вечеринок, то тут уж я бессилен. Это территория Даггер, — Дукат беспомощно развёл руками, но затем снова обнял Меру. — Уверена, Даггер прислушается к твоим словам, радость моя, — сделала Меру очередную попытку помочь своей подруге. Но та решила иначе, рассудив, что помощь Дуката следует приберечь на потом. На случай, если уж дела обернутся ещё хуже, чем сейчас. Префект Баджора может быть и потакает прихотям Меру, но у всего есть свои пределы. Границы. Лимиты. — Что скажешь, Эсме? — спросил Дукат, накручивая на палец прядь волос Меру. — Я здесь чтобы служить Кардассии, — ответила она, заставив Дуката в очередной раз рассмеяться. Служить Кардассии, вы только послушайте эту баджорскую потаскушку! Но ответ правильный. — Так что этим я и собираюсь заняться. — Видишь, Меру, Эсме не нуждается в моей помощи. Не знаю, может обидеться на неё за это? — О божественный Дукат! Я непременно попрошу у вас помощи, когда придёт время, — как никогда наигранно произнесла Эсме, воздев руки в молитвенном жесте. — Меру, почему ты никогда не называешь меня божественным, а? — игриво спросил Дукат у своей любовницы. — Я оставлю это право Эсме, — в тон отозвалась Меру, включаясь в игру. Быть может, зная не все правила, но начиная входить во вкус. — Вот как, — проговорил Дукат, беря лицо Меру в ладони. Неспешно целуя женщину. Когда поцелуй закончился, Эсме с ними уже не было. Та прекрасно знала, когда наставала пора ей уходить. *** Глубоко вздохнув, Эсме вошла в зал, где уже собирались наложницы, а вскоре должны были явиться и господа офицеры. Даггер провела последнюю проверку своих войск и осталась довольна. — Доброй охоты, — произнесла Даггер, прежде чем удалиться. Эсме расположилась в своём обычном углу, привычно держа в руках бутылку канара. У каждой из девушек была своя роль и своё «рабочее место». Начали появляться офицеры. Парочка из них обратила внимание на Эсме, но их больше интересовал канар в её руках, нежели сама женщина. Хотя Парека и не было, но всё же присутствующие помнили о том, что легат выбирал обычно эту баджорку и потому пока никто не посягал на неё. Она только немного расслабилась, почувствовав себя в относительной безопасности, как в зал вошёл Дамар — кардассианская тень Дуката. Мужчина прошёлся по залу, оценивая сегодняшний ассортимент, поглядывая также и на уже занятых дамочек, но, так и не рискнув посягнуть ни на одну из них. Увидел Эсме, тщетно изображающую пустое место, подошел к ней. Женщина тут же расплылась в улыбке, хорошо выдрессированная Даггер, и любезно предложила Дамару выпить. Тот, конечно же, не отказался, почти залпом выпив налитый ею стакан канара. — Ещё, — коротко приказал он и Эсме подчинилась. Сцена повторилась несколько раз. Дамар ценить канар явно не умел. — Впечатляет, — однако же, проговорила Эсме. Дамар хотел было позлорадствовать немного и больно уколоть Эсме по случаю отсутствия легата Парека, но не стал, почувствовав, что язык может сыграть с ним самим злую шутку. — Скучаешь? — только и спросил он, беря Эсме под локоток, подражая галантным манерам своего босса. — Вероятно, уже нет? — в свою очередь спросила Эсме, справедливо полагая, что тень Дуката — не самый плохой вариант. Даже больше хороший. Тот кивнул и твёрдой походкой, не смотря на большое количество выпитого алкоголя, направился прочь из зала, таща за собой Эсме. Вовсе не упирающуюся, но просто не поспевающую за ним; умудрившуюся по пути аккуратно передать бутылку ближайшей из своих коллег. — Всегда помогайте друг другу, дамы. Вы — команда. И теперь каждая отвечает за провал другой, — наставляла их Даггер и они учились играть в команде, готовые в любой момент придти на выручку друг другу. Это, конечно же, не исключало здоровой степени конкуренции, но было весьма полезно в такие вот моменты. Дамар и Эсме скрылись за поворотом, и он оказался настолько нетерпелив, что навалился на неё прямо в коридоре, жадно целуя, и шаря руками под платьем. — Дамар, душка, — она предприняла попытку высвободиться, но тщетно. — Что не так? — зло спросил Дамар. — Считаешь, что слишком хороша для меня? — Дамар, как ты мог такое подумать! Я и сама вся горю от нетерпения, но может, всё-таки доберёмся до каюты? — она нервно поправила сползшую вниз бретельку-предательницу. — Или ты любишь при свидетелях? Дамар всё-таки оторвался от женщины. По коридору прошла пара солдат, деликатно делая вид, что они совершенно ничего не замечают. Вот совсем ничего. Только козырнули на полном автопилоте начальству. Видя, и одновременно ничего и никого не видя. Воспользовавшись моментом, Эсме выскользнула из пылких объятий Дамара, поправила платье и неспешной походкой направилась в свою каюту, совершенно не намереваясь даже попробовать сбежать от Дамара. На всякий случай напротив, обернулась и поманила Дамара пальчиком, чтобы у него опять не возникло какой-нибудь очередной неправильной мысли… Так же, как и пил, Дамар также и занимался и любовью. Чётко, стремительно, незатейливо. А главное быстро, совершенно не заботясь о чувствах и удовольствии партнёрши. Жива она там ещё или уже померла со скуки, не уснула ли ненароком… А уж достигла она оргазма или нет, это вообще никаким образом его не касается. Нет, волнует, конечно же, в том плане, что он молодец, и все женщины с ним кончают… Но на этом всё. Стараться больше обычного он не будет. И снова ей вспомнились слова Даггер. «Всегда, подчёркиваю, всегда-всегда! — вы испытываете оргазм, лапочки мои. Как хотите, но испытываете. Точка. Джи». Даггер при своей строгости и суровости иногда была не прочь ввернуть подходящую моменту шутку, вызывая на устах своих подопечных неподдельные улыбки. Заставляя не бояться себя, — что само по себе не плохо, но в данном случае недостаточно, — но и уважать. Когда Дамар наконец ушёл, довольный собой, Эсме посмотрела на своё отражение в зеркале и истерически захохотала, изобразив пантомиму «рука-лицо». — Несколько месяцев, Карл, — произнесла она, вспоминая одну довольно известную шутку. И заскулила. — Не хочу. Не буду. Но надо. *** Время пролетело незаметно, и вот однажды вечером в зал вошёл легат Парек. Эсме вся просияла при виде его, радостно засветилась, преисполнилась надежды и уже была готова лететь к нему на крыльях любви… Но Парек лишь коротко скользнул по ней взглядом, и направился к новенькой девушке: блондиночке в небесно-голубом платье. Эсме крепче сжала свою вечную спутницу — бутылку канара, невероятным усилием воли удерживаясь от того, чтобы не разбить её вдребезги или не вылить содержимое на платье конкурентки. Но пока чувство самосохранения удерживало Эсме от столь опрометчивых поступков. Её положение было не настолько прочно, чтобы устраивать подобные представления. К тому же, главного любителя таких концертов — префекта Баджора — в зале всё равно не было. Поэтому Эсме оставалась на месте. — Легат Парек не удостоил тебя своим вниманием, Эсме, — усмехнувшись, произнёс подошедший к ней Дамар. Женщина медленно повернулась и уже готова была ответить резкое «заткнись, Дамар!», но сдержалась. Поставила бутылку на столик и улыбнулась: — Его потеря, — расправила плечи, высокомерно задрала подбородок, взяла инициативу в свои руки, а заодно и Дамара под локоть. Чмокнула губами и безапелляционно заявила. — Пойдём, лапочка. Возражений она не принимала. Впрочем, «лапочка» и не собирался возражать. Командно-приказной тон баджорки ему даже понравился. Это было явно что-то новенькое, не похожее на обычную Эсме: услужливую и податливую. Сегодня Дамар был ведомым, а Эсме вела. Они вышли из зала решительным шагом. Легат если и заметил этот маленький спектакль, разыгранный, безусловно, для него, но никак на него не отреагировал, занятый своей блондиночкой. Дамар едва поспевал за Эсме. И позже, в каюте, она буквально пылала… Целовала Дамара жадно, нетерпеливо, как никогда прежде. Легонько толкнула его в кресло, не собираясь добираться до кровати. Не удосужилась также раздеть мужчину или снять с себя платье. Добралась только до застежки на брюках, да подняла подол собственного платья, усаживаясь на кардассианина и приступая к делу без лишних прелюдий. Направляя всю свою злость и ненависть в быстрые, резкие движения. Это она его трахала, подавляя не физической силой, но эмоциональным накалом. Бешеная сумасшедшая пляска измотала их обоих. Пламя угасло, но только в зелёных глазах по-прежнему тлели злые огоньки, угрожая разгореться снова… — Ни слова, — устало произнесла она, приложив пальцы к губам Дамара, после. Поправила платье, и ушла, не заботясь о реакции на своё поведение Дамара. Идти к себе не хотелось, идти к Пареку, как ни странно, тоже. У Меру ей было делать нечего, и потому она направилась в станционный бар. Проходя мимо кардассианских патрулей, словно нож, рассекающий масло: не пропуская их как обычно, но просачиваясь между мужчинами плавным, но быстрым движением. Совершенно не боясь, что кому-нибудь из них взбредёт в голову задержать её. Она добралась до бара ференги без приключений, устроилась за барной стойкой и заказала бутылку канара. — Кто будет платить? — спросил бармен, он же хозяин заведения. — Пошлите счёт Дамару, — подумав немного, ответила женщина. — Дамару так Дамару, — согласился бармен, исполняя заказ. Первый стакан он выпила быстро и жадно. Также как и второй. Жестом показала, чтобы ференги налил и третий. — Не хотите чуть сбавить обороты? — как бы между прочим спросил ференги. Час был поздний, и других посетителей почти не было. Несколько кардасианских солдат всё ещё играли в дабо, изредка бросая любопытные взгляды на девушку за стойкой. Эсме покрутила стакан в руке, всматриваясь в тёмную жидкость. Затем перевела взгляд на ференги. Ничего не сказала, но пить стала медленнее. Наложницы офицеров обычно в баре не появлялись. Один из игроков дабо сепарировался от своих товарищей и направился к барной стойке, сел рядом с женщиной в явном намерении попробовать это офицерское блюдо. — Скучаешь, красавица? — начал солдат. Эсме одарила его презрительно-усталым взглядом, и коротко усмехнулась, затем вернулась к своему напитку, явно не заинтересованная в знакомстве. Уверенная в том, что никакая опасность ей не грозит. Однако ференги так не считал. — Аламо, видишь, дама, не в настроении, — проговорил Кварк. — Вижу, но меня это как-то мало волнует, — отозвался кардассианец. Рулетка остановилась. Что-то нехорошее сейчас должно было произойти. Что-то с битьём посуды, стоимость которой Кварку никто, конечно же, потом не компенсирует. И потому ференги поспешил предотвратить возможные неприятности, нежели разбираться потом с последствиями. К Аламо подошла одна из дабо-девушек, заметив сигнал от босса (ференги коротко щелкнул пальцами, подзывая её), и что-то прошептала кардаасианцу на ухо. Тот было отмахнулся от неё, но девушка не сдавалась: — Аламо, мне скучно, развлеки меня, — ласково и настойчиво произнесла девушка, и кардассианец в итоге поддался на её уговоры. Ференги облегчённо выдохнул. И объявил, что пришла пора закрываться. Солдаты поворчали немного, но больше по привычке, нежели серьёзно протестуя. Сгребли свои выигрыши и ушли, некоторые из них в обнимку с дабо-девушками. — Леди, вас это тоже касается, — проговорил ференги, обращаясь к Эсме. Которая, кажется, не замечала вокруг себя ничего и никого. — Что? — спросила она. — Простите, я не слушала. — Оно и видно, — заметил ференги. — Бар закрывается. Так что допивайте канар, если хотите и идите к себе. Он боялся, что она окажет куда более решительное сопротивление, нежели кардассианские солдаты, но никаких возражений не последовало. Женщина залпом допила остатки канара и нетрезвой, но всё же относительно уверенной походкой направилась к выходу. — Эсме, — вдруг произнесла она, прежде чем уйти. — Меня так зовут. — Приму к сведению, — ответил ференги, теперь надеясь, что сейчас не начнётся пьяная исповедь и жалобы на жизнь. Меньше всего ему хотелось выслушивать очередную историю баджорской несчастной девочки, оказавшейся в лапах проклятых кардассианцев. Все они были похожи одна на другую и надоели ему до ужаса. Иногда конечно, он, что называется, пользовался этой слабостью в собственных интересах, но чутьё подсказывало ему, что это явно не тот случай. Эта жаловаться бармену не станет. Эта найдёт способ отомстить… Он назвал ей своё имя. — Кварк, — эхом повторила она, усмехнувшись каким-то своим мыслям. — Я тоже запомню. На этом знакомство ференги и баджорки закончилось. Позже она стала частенько появляться в его заведении. А пока Эсме благополучно добралась до своей каюты, сбросила платье, заставила себя принять акустический душ и только потом рухнула в кровать, пытаясь уснуть ещё какое-то время. *** — Эсме, твой ход, — произнесла Меру. В комнате царил столь приятный кардассианам полумрак. Обычно, освещение было ярче, привычнее для баджорцев, но этим вечером на Дуката вдруг нашло его Настроение, особое… В комнате было к тому же жарче, чем всегда и потому женщины были в одних только шелковых халатах, а префект Баджора и вовсе в одних только брюках. Все босиком. Этакая домашняя вечеринка в пижамах. Меру, Эсме и Дукат играли в кардассианские шахматы. Ко всему прочему, комната была наполнена дымом: Дукат и Меру курили кальян, по очереди передавая друг другу трубку. Что-то с нотками сладкой дыни. Эсме решительно не понимала, как они могли курить эту сладкую дрянь, вместо нормального, крепкого табака, какой бывало курил её дед, убивая одну сигарету за другой. Эсме же предпочитала вкушать дыню в её натуральном виду, смакуя нарезанные сочные кусочки. Эсме рассеянно кивнула и сделала ход, бездумно передвинув одну из своих фигур, ещё более удаляясь от победы. — Эсме явно не с нами сейчас, Меру, — сказал Дукат, выдыхая очередную порцию белого дыма. И говоря нарочито громче, чтобы привлечь, наконец, внимание компаньонки. — Эсме, либо играй, либо поделись, наконец, с нами своими тяжкими думами. Эсме забарабанила пальцами по низкому столику, вокруг которого они полулежали, утопая в мягких подушках (излишество, на котором настояли женщины) и, глядя на расположение фигур на доске, ответила: — Разрабатываю план по освобождению Баджора от кардассианского владычества. Меру явно забеспокоилась. Дукат позволял Эсме болтать всякие глупости, но эти слова явно были за гранью дозволенного. Далеко за. Женщина оторвала взгляд от шахмат и посмотрела на своих собеседников. Взгляд Дуката был откровенно злым. Шутки кончились. — Да нет, конечно же, — спокойно произнесла Эсме. Потом тихо ойкнула, видимо только сейчас осознав, где и с кем она находилась. — Вот именно, — мрачно подтвердил Дукат. — Ой — это ещё мягко сказано. Эсме простерлась ниц перед префектом Баджора. — Божественный Дукат, простите же дерзость недостойной! — снова играя свою шутовскую роль, проговорила Эсме. — Боги прощают тебя, безумная женщина! — благодушно ответил на это Дукат, возвращаясь к своему амплуа: радушного хозяина. Но коротко и холодно добавил, расставляя акценты. — Следи за своим языком впредь. И мыслями, заодно. А теперь можешь подняться. Эсме поспешила исполнить приказание префекта и теперь снова развалилась в удобной позе на мягких подушках. — Так что же тебя беспокоит, Эсме? — поспешила спросить Меру. Эсме тяжело вздохнула. — То же, что и всегда… Легат Парек. Он вернулся, но, к сожалению, не пожелал возобновить наше с ним знакомство. — Как насчет Дамара? — спросил Дукат, знающий, кажется всё, что происходит на Терок Нор. — Дамар… — Эсме посмотрела на свои ногти, ничего как следует не увидела, конечно же, в царившем полумраке, но выигрывая время, чтобы найти подходящие слова. — Возможно, Дамар — это то, что мне надо. Но вся проблема в том, что я хочу Парека. Дукат рассмеялся её самоуверенности. Надо же, баджорская наложница изволила хотеть кардассианского легата! Неслыханная наглость! Почти дерзость. Но, казнить нельзя — помиловать! — Да, это проблема. Но главный вопрос в том, хочет ли легат Парек тебя, — резонно заметил Дукат. — Истину вещает бог! — воскликнула Эсме, вызывая на губах Дуката очередную улыбку. — И я молю богов о милости и помощи! Дукат посмотрел на Меру, которую Эсме причислила к сомну небожителей, в пару префекту, конечно же. — Что думает моя божественная Меру по этому поводу? — спросил мужчина, ласково целуя женщину. — Я хотела бы помочь Эсме, — произнесла баджорка, когда поцелуй закончился. — Значит, решено. Боги услышали твою молитву, и боги помогут тебе, — милостиво проговорил Дукат. Эсме заметно оживилась. — Боги мудры и щедры. Но как именно боги намереваются помочь? — спросила Эсме. — Есть у меня одна идея, — задумчиво проговорил Дукат и не добавил больше ни слова на эту тему, как бы не просили его об этом женщины. Игра была забыта. Дукат лениво махнул рукой, давая понять Эсме, что ей пора уходить. Женщина коротко кивнула, взяла в руки свою обувь и поспешила удалиться, надевая туфли уже на пороге, опершись на плечо стоящего на посту охранника, чтобы удержать равновесие. Страже префекта были даны строгие указания относиться… с пониманием к эксцентричным выходкам компаньонки любовницы префекта. — Скрейн, ты действительно знаешь, как можно помочь Эсме? — спросила Меру Дуката чуть позже. Когда дым окончательно затуманил её сознание, а остатки трезвых мыслей развеяли как никогда крепкие и нежные ласки кардасианина. — Всё зависит от самой Эсме, моя милая. Ей нужен только шанс, подходящие обстоятельства, я бы сказал. — И ты ей эти обстоятельства организуешь? — спросила Меру. Дукат ответил не сразу. Раскрывать раньше времени свой замысел ему не хотелось. Хотелось продлить интригу. Тем более, что игра не имела никакого отношения к его милой, прелестной Меру. — Мне кажется, мы что-то много говорим об Эсме сегодня, моя милая Меру. Не кажется ли тебе это несколько… неуместным? — мягко, но настойчиво проговорил Дукат. В самом деле, они лежали в постели, утомлённые любовными ласками и вместо того, чтобы шептать на ушко друг другу какие-нибудь нежные глупости, разговаривали о названной сестрице Меру. — Полагаю, мы её с тобой избаловали, Скрейн. Но ты, прав, хватит разговоров, — произнесла Меру и поцеловала Дуката. Прогоняя прочь все мысли об Эсме. Тревожные мысли, что иногда приходили ей в голову. Мысли о Дукате и Эсме, о том времени, что они могли проводить вдвоём. Без Меру. А Дукат в свою очередь иногда действительно подходил весьма близко к тому, чтобы… Думая по временам, что ему больше подходит взбалмошная, непредсказуемая Эсме, вместо рассудительной, спокойной, но влюблённой в него по-настоящему Меру. Нет, он сделал правильный выбор. По крайней мере, тогда, когда жил самообманом и ложью. Если бы Сиско привёл его к правде тогда, то префект Баджора обнимал бы Эсме, погрузившись в бездонную пропасть безумия… Признавая себя богом на полном серьёзе уже во времена Терок Нор. Но всё это было лишь дымом. Причудливым, непостоянным узором. Дым развеялся, не устояв против системы фильтрации воздуха. Завтра освещение вернётся к баджорской норме, а красноглазый бог, требующий кровавых жертв в свою честь, будет и дальше дремать, терпеливо дожидаясь своего часа. *** Даггер принесла в каюту Эсме сверток с платьем. Тёмно-серое, наглухо закрытое, с «чешуйчатым» кардассианским узором. Платье служанки. — Будешь прислуживать префекту за ужином сегодня, — коротко сказала Даггер. Эсме приложила обновку к себе и с сомнением посмотрелась в зеркало, явно не придя в восторг от этого распоряжения. Она и раньше частенько прислуживала Дукату и Меру во время их совместных трапез, но одета была в свои обычные вечерние платья, красивые, шелковые… а тут вот, получите и распишитесь: платье служанки. — Не одобряешь выбор префекта? — с усмешкой спросила Даггер. — Это что-то новенькое, — уклончиво ответила Эсме. — Префект прислал также туфли. Вот это тебе понравится, — Даггер указала на коробку, в которой оказались изящные остроносые туфли, сплошь украшенные сверкающими стразами. Никак не сочетающиеся с платьем служанки. — Действительно… — Полагаю, у префекта есть свои причины для столь необычного сочетания, — заметила Даггер. А затем строго посмотрела на Эсме. — Надеюсь, ты в курсе того, что стоит за этой загадкой. «Потому что я не имею ни малейшего понятия…» — подумала Даггер, однако же, вслух ничего не сказала. — Будем разгадывать, — ответила Эсме, примеряя туфли. Как всегда, идеально подходящие по размеру. — Раз того желает наш возлюбленный префект. *** За столом присутствовали: гал Дукат, легат Парек. Компанию им составляи Меру и блондиночка соответственно. Прислуживала им Эсме, надев вместе с платьем и туфлями сдержанно-вежливое выражение лица и пустой взгляд. Парек хоть и узнал Эсме, но ничем не выдал этого, относясь к ней так, как и положено относиться к баджорской служанке: не замечать её, лишь отдавая приказы, немедленно исполняемые. Впрочем, тут и приказывать было нечего, баджорская тень была расторопна, исполняя желания кардассианцев, распознавая их в легком движении пальцев префекта. Доведя искусство прислуживания за трапезой Дукату до совершенства. Лёгкие закуски, напитки, основное блюдо, десерт. Мужчины неспешно беседовали. Префект поинтересовался, как прошли недавние археологические изыскания легата. Тот рассказал о своих новых находках. Женщины преимущественно молчали, услаждая взоры мужчин и по временам вставляя подходящие моменту комментарии. Наконец, Дукат объявил, что дамам пора уходить, а им с легатом ещё предстоит обсудить некоторые рабочие вопросы, не предназначенные для ушей баджорских красавиц. Дамы поднялись со своих мест и направились к выходу. Вот тут-то всё интересное и началось. Испод неприметного платья служанки показались серебристые туфельки, бесцеремонно наступившие на подол платья блондинки. Ткань затрещала по швам, тонкие бретельки к такому бесцеремонному обращению готовы, конечно, не были, и блондинка попала в крайне неловкое положение, едва успев подхватить ткань, чтобы прикрыться хотя бы спереди. Тылы обнажились. Девушка вскрикнула, не зная, куда ей деться и что делать. Легат поспешил ей на помощь, как настоящий джентльмен. — Да как ты смеешь! — возмущенно прорычал Парек, поворачиваясь к Эсме. Та не удостоила его ответом, стремительно скользнула куда-то в бок, не собираясь попадаться легату в руки, захватила в плен начатую бутылку канара (куда же без канара?) и поспешно удалилась. Дукат молчал, крепко сжав губы, чтобы не рассмеяться. Легат оставил блондинку на произвол судьбы, и с громогласным «а ну стоять!» бросился догонять Эсме. Вслед за ним чуть не кинулась Меру, обеспокоенная тем, что может сделать с Эсме этот разъярённый зверь. — Меру, — произнёс, наконец, Дукат. — Помоги нашей гостье. — Но как же, Эсме? — спросила она, усаживая блондинку в кресло. — Эсме как-нибудь справится, я уверен этом, — сказал гал. Потом позвал одного из охранников и поручил ему ответственную миссию по доставке пострадавшей девушки в её комнату. И наконец, рассмеялся, оставшись наедине с Меру. — Ты! — Меру подошла к префекту, и обвиняющее тыкнула в него пальцем. — Ты всё это подстроил, Скрейн! — Эсме просила помочь ей. Вот я и помог. — Хороша помощь! Он же сейчас убьёт её! — Не думаю. Видишь ли, легат Парек — мужчина… своеобразный. И любит, как бы это сказать, — Дукат усмехнулся. — Всякого рода острые ощущения. Уверен, Эсме сумеет… с ним справиться. Так что не переживай, Меру. — Но нельзя же… вот… так! — Можно, — мягко ответил Дукат, привлекая женщину к себе. Меру начала успокаиваться. В самом деле, Эсме только и думала о том, как бы снова привлечь к себе внимание Парека. Оставалось надеяться, что она не пожалеет о сбывшемся этом своём желании. *** Прежде чем легат ворвался в её каюту, Эсме успела пристроить бутылку канара в безопасное место, сама толком не понимая, зачем взяла ту с собой. Вероятно, это повысило и без того высокий градус наглости её поведению. — Ах ты, сука! — закричал Парек, хватая Эсме за волосы. От галантного и обходительного мужчины, которого она знала, не осталось и следа. — Ты что о себе возомнила, шлюха баджорская?! Вздумала позорить меня перед префектом! — Никто не заставлял вас гнаться за баджорской шлюхой, легат, — произнесла Эсме. — Или, быть может, вам стоило выбрать другую, более подходящую девушку, для ужина с префектом. Парек с силой дернул её вниз, ставя на колени. Затем с размаху ударил по лицу, рассекая щеку до крови. — Заткнись, проститутка проклятая! Эсме послушалась, ничего не ответив; размазала кровь, пытаясь вытереть щеку. Сомневаясь сейчас в том, что правильно воспользовалась выпавшим ей шансом. Возможно, стоило придумать что-нибудь получше того, что получилось. Однако отступать назад было уже поздно. Ставки сделаны. Ставок больше нет. Она смотрела сверху вниз на легата, вытирая выступившие от боли слёзы. Думая, что вот сейчас он разойдётся не на шутку и забьёт её насмерть своими сапогами со стальными накладками на носах. И это ещё будет лёгкая смерть. Но вместо этого он рывком поднял её с пола, взяв за шкирку и порвав ткань платья. — Думаешь, ты такая умная, да? Такая особенная? — зло спросил её легат, приближая к её лицу своё, слизывая кровь. — Но ты ошибаешься. Ты — ничто. Затем мужчина снова опустил её на колени (в сознании Эсме вдруг промелькнула мысль, что суставы ей потом немилосердно отомстят за такое к себе неуважительное отношение), расстегнул застежку на брюках и подтянул голову женщины к своему члену. — Ты ведь этого хотела, да?! Так получай же теперь сполна! Рана не щеке оказалась не глубока, но всё же доставляла некоторое неудобство, да и стоять в такое позе было неудобно. Но кардассианина естественно нисколько не волновали подобные мелочи. Что же, он был прав, она получила то, что хотела и с жадностью принялась за дело, облизывая, целуя фаллос, опершись для удобства на пол одной рукой, другой водя по становящемуся твёрдым стволу. Мужчина становился с каждой секундой всё требовательнее и нетерпеливее, обхватив голову женщины руками и тем самым заставляя Эсме заглатывать член глубже. Ей не хватало воздуха, к горлу подступала тошнота, но это нисколько не останавливало легата, крепко державшего её и не собирающегося давать ей передышки. Когда же он, наконец, отпустил её, то перерыв оказался недолгим. Парек буквально протащил её по полу, бросив на стоящий в комнате диван. Разодрал в клочья платье, таким же варварским маневром сорвал лифчик, при этом зацепив ногтями и грудь. Короткие полоски тут же покраснели. Решительно и резко мужчина развёл ноги женщины в стороны, сгибая их в коленях, попутно задирая вверх плотную ткань платья, что ещё оставалась. Убирая в сторону ещё одну, мешающую делу, прослойку ткани: тонкие тёмные трусики. Зверея кроме всего прочего от этих, кажется, бесконечных препятствий на своём пути к цели. В этот раз он не стал проверять, готова ли она, просто вторгся на вражескую территорию без объявления войны и каких-либо лишних приготовлений. Резко и сразу всаживая ей во всю длину. Сжимая женщине горло, с явным намерением задушить насмерть по ходу действия. Замечая в её глазах неподдельный страх. Умирать она не хотела. И потому боролась за жизнь, предприняв попытку избавиться от его захвата, безуспешно царапая его ладони своими тонкими ноготками. Одновременно подаваясь вперёд бёдрами. — Мало тебе, да? — прохрипел легат, ускоряя темп ещё больше. — Так получай же ещё! Она жадно хватала воздух, когда он всё-таки отпустил её шею. Внезапно вышёл, давая ей очередную маленькую передышку. Хватая на плечо и заставляя сменить позу, теперь подставив задницу, по которой пришлось несколько увесистых шлепков перед тем, как он снова хорошенько ей вставил. Короткие волосы лишали его возможности намотать их на руку, поэтому свои огромные лапищи легат устроил у женщины на бёдрах, крепко вцепившись пальцами в мягкую плоть. Так сильно, что наверняка останутся синяки и там. Внезапно он снова выскользнул из неё, но только для того, чтобы вставить свой большой член в ещё более узкую дырочку, совершенно не озаботившись тем, чтобы обеспечить анальное отверстие смазкой. Всё что было — лишь влага на самом члене. Наконец, он кончил… Отпустил Эсме, бросив истерзанное тело на диван. Застегнулся, ничего не сказал и только плюнул, выражая своё к ней отвращение. Она улеглась на диван, сворачиваясь в комочек. Набираясь сил перед тем, как добраться до аптечки и начать приводить себя в порядок. Да хранят Боги дермальный регенаратор и всё остальное!