конфеты и табак

пустынной улицей вдвоём, с тобой куда-то мы идём. я курю, а ты конфеты ешь. мы идём по одинокой улице в центре нашего провинциального городка, сами не зная куда. ты увлечённо рассказываешь мне об очередной совершенно неважной ерунде. но я всё равно внимательно тебя слушаю, ведь говоришь именно ты. я слышу твой звонкий голос, он словно щебет пташек по утрам. твой мелодичный голос успокаивает меня. я делаю глубокую затяжку. едкий дым обволакивает лёгкие, а после выходит на волю серым комком вонючего дыма. а ты жуёшь какие-то конфеты всех цветов радуги. с каждой закинутой в рот конфеткой, слышится довольное мычание. твои розовые губы поджимаются в довольной улыбке, особенно когда тебе попадаются конфеты со вкусом яблока. - хей, сяо, ты меня вообще слушаешь? - малохитовые глаза встречаются с янтарными. хлопнув пару раз своими густыми ресницами и хихикнув, ты выхватываешь у меня сигарету и резко делаешь короткую затяжку, - всё ещё не понимаю, что ты в етих сигаретах находишь? - ты протягиваешь сигареты обратно мне в руки. - а я не понимаю, что ты находишь в етом своём алкоголе, венти, - передразиваю я тебя, а после принимаю сигарету и вновь затягиваюсь. ответ не следует. мы молча идём дальше. и светят фонари давно, ты говоришь: пойдём в кино. а я тебя зову в кабак, конечно. фонари уже давно поглотили тьму, осветив одинокие улочки. своим ярким светом они напоминают нам мерцающие звёзды. которых сейчас, к слову, на небе, извините меня, дохуя. ты смотришь на них, а я смотрю на их отражения в твоих больших бирюзовых глазах, из которых сейчас, кажется, полетят искры. гордая луна сияет посреди всей етой смеси горящих белоснежным светом звёзд и тёмно-синего небосвода, которому не видно конца. твои зрачки расширяются. из глаз стреляют искры. конфета падает мимо открытого рта, яблочная между прочим. ты наслаждаешься етим зрелищем, а я тобой. ты похож на солнце. маленькое, нежное, но такое яркое и тёплое солнце. и только я могу разжечь етот огонь в тебе. только для меня сверкает твоя лучезарная улыбка. ты горишь ярче всех фонарей вместе взятых. я протягиваю тебе свою руку. ты хватаешь её, переплетая пальцы. твоя рука мягкая, а кожа чувствительная. ногти окрашенны в яркий бирюзовый цвет, что переливается на свету, прям как твои глаза. - слушай, а давай в кино? - оторвавшись от неба, ты предлагаешь очередную идиотскую идею, впрочем, как и всегда. - тогда уж лучше в кабак. ты опять хихикаешь. твой смех прекрасен. хочу, чтобы ты всегда только смеялся. не хочу больше видеть твои страдания. и я знаю, что пока я рядом с тобой, ты будешь счастлив. а ты знаешь, что пока ты рядом со мной, счастлив я. мы оба счастливы, ведь для етого нам нужны только мы сами. конечно, ни одну из предложенных идей никто осуществлять не собирается. мы идём дальше, перекидываясь парой фраз. ты говоришь, что у тебя по географии трояк. а мне на это просто наплевать. - а она мне такая, тварюга эдакая, тройку влепила. ты увлечённо рассказываешь о своей ненавистной географичке. мне так-то на ето плевать, ведь мы сейчас вдвоём гуляем по одинокой улице, освещённой якрими фонарями, что, разумеется, не ярче тебя. о чём вообще сейчас можно думать, кроме как о тебе? о том, какой ты тёплый, нежный, добрый, милый. ты и впрямь самое настоящее солнце. моё солнце, что, надеюсь, никогда не погаснет. я любуюсь твоими глубокими бирюзовыми глазами. я тону в них, и мне ето чертовски нравится. наверно, сейчас на моём лице глупая и влюбленная улыбка, а щёки покрылись едва заметным румянцем. - хэй, сяв, ты там меня слушаешь вообще? - ты останавливаешься и становишься прямо перед моим лицом. голубые косички слегка щекочут щёки. теперь уже бирюзовые глаза смотрят в мои, янтарные. ты очень близко. непозволительно близко. в етом весь ты. ты донельзя любишь нарушать чужое личное пространство, особенно моё. а я ведь и не против даже. отвечать на твой вопрос я не собираюсь, вместе етого я обнимаю тебя крепко-крепко. прижимаю как можно ближе. утыкаюсь в острую ключицу. трусь своей щекой об твою. вдыхаю твой запах дешёвого вина, яблок и ещё чего-то сладкого, без понятия чего. ты, кажется, хочешь что-то сказать, но, быстро передумав, обнимаешь в ответ, прижимаясь ещё ближе. мы стоим так ещё минут пять, а затем продолжаем свой путь в никуда. ты говоришь, из-за тебя там кто-то получил синяк, многозначительно молчу, и дальше мы идём гулять. - а етот мудила такой, тип, шлюшке слова не давали, а ему по морде как вмазал, чуть нос не сломал! жаль, что он так легко отделался, - теперь ты рассказываешь, как очередной придурок лез к тебе. на моём лице смешались негодование и гнев. увы, стоит привыкнуть к подобному. мы проходим мимо какого-то двора. лавочки, чья краска наполовину облезла, одиноко стояли у подъездов. пара машин ютилась под хлипким навесом. а в центре двора была детская площадка. старая железная горка, карусель и две качели. и вот ты уже тащишь меня за руку на те злосчастные качели. ты пытаешься раскачаться как можно выше. качеля чуть скрипит. тёплый ветер растрепал твои тёмные, почти чёрные, волосы. пара голубых прядей выбилась из косичек. но даже так ты прекрасен. ты напеваешь какую-то песенку, глядя в звёздное небо. твой голос...в который раз я прихожу в экстаз, слушая твоё пение. я наслаждаюсь тобой, твоими большими глазами, растрёпанными косичками, мягким и звонким голосом. - я тебя люблю... невольно вырвалось. в ответ я получаю тёплую улыбку. ты смотришь на меня взглядом полным нежности и любви. - а я тебя сильнее!