Lollipop

В клубе довольно шумно из-за музыки и количества народа. Но компании, сидящей в комфортном чилауте, вполне уютно на небольшом пространстве, где все сидят на достаточном расстоянии друг от друга, чтоб расслабиться. Джек сидит на диване, чуть поодаль от общего стола, внимательно — а на самом деле вполуха — слушая разливающегося соловьем Джеймса Мэддисона. Рядом с Мэддсом, удобно опершись на его плечо, сидит Бен, довольный, раскованный, красивый до неприличия. В уголке рта у него зажата палочка от леденца, и Джек бы соврал, если бы сказал, что не таращится на неё последние несколько минут. Он представляет, как это, наверное, приторно-сладко, и какими липкими от конфеты должны быть чужие губы, думает о том, как можно пошло пошутить или поддеть Бенджи, но больше всего думает о том, как хочется взять его за подбородок и попробовать самому. Липкую сладость, сахар на чужих губах, клубничный привкус горячего рта. Он делает большой глоток, чувствуя, как жидкость горячей волной уходит в желудок, и, прикрыв глаза, следит, как палочка меняет месторасположение — справа налево, а потом обратно — и хорошо себе представляет, как Бен перекатывает леденец языком во рту. На самом деле Грилиш готов спорить, что Бен делает это специально. Работает, так сказать, на публику, и эта публика — сам Джек собственной персоной. Чилуэлл впрочем даже не смотрит на него. Всё внимание на Джеймса. Когда он достает изо рта леденец, чтоб что-то сказать, Джек не может не видеть, как губы смачно чмокают по сладкой поверхности и как они блестят от слюны. Когда он коротко улыбается, мелькает белая кромка зубов. В такие моменты хочется то ли выйти из комнаты и пойти подышать, то ли схватить Бена за руку и утащить куда-нибудь подальше. Он позволяет себе шальную мысль: подойти и поцеловать Бена прямо здесь и сейчас. Крепко удерживая подбородок пальцами, смять в поцелуе липкие сладкие губы, толкнуться языком внутрь, собирая конфетный привкус, почувствовать, как у Бенджи вспыхивает лицо, как он вздрагивает и жмурится, но безропотно позволяет Джеку трахать свой рот языком. И пусть все видят. Пусть парни видят. Пусть, мать его, Мэддс видит, как Чилли не может ему отказать. Пусть все видят, как он плавится от поцелуев Джека, и плывет, и хочет большего. Вместо этого он под смешки парней и внимательный взгляд Бена заказывает себе клубничный дайкири и бросает короткий взгляд поверх бокала. И ловит ответную короткую улыбку.

***

Джеку нравится видеть Бенджи всего такого стильного и правильного, как для рекламы: крутая кепка, рваные на коленях джинсы, идеальная укладка. Но видеть эту кепку на полу и вплетать пальцы ему в волосы, безбожно их ероша, ему нравится куда больше. Особенно потому что в этот момент Чилли вбирает его член в горячий рот, пропуская сразу до половины. В кабинке туалета почти так же тесно, как в груди Джека, когда он сверху вниз смотрит на то, с каким увлечением Чилли берет у него в рот — так, как будто это не Джек, а он сам хотел этого весь вечер. Джек дышит хрипло, пока Бен скользит языком по стволу, пересчитывая начинающие проступать венки и крепко удерживая рукой у основания. Пропускает глубже во влажную, жаркую тесноту рта, утыкаясь носом в собственный кулак. — Блять, Чилли, ты меня с ума сведешь… Бен выпускает его изо рта, жарко дышит на блестящую от слюны головку, и вскидывает на него тёмные глаза. — Правда, что ли? Не планировал, — улыбается он, и это снова та улыбка, которую он послал Джеку сегодня вечером при первом глотке того розового сладко-терпкого безобразия. Довольная, знающая. Снова накрывает ртом. Двигается быстро, но в то же время так сладко, что сдерживать себя и свой язык Джек уже не может и просто потоком изливается грязными словечками вслух, а потом с глухим стоном изливается и в горячий, умелый рот, крепко прижимая Чилли за затылок к себе, так чтобы до конца, до последней капли. Когда Бен поднимается с затекших коленей, Джек немедленно дергает его к себе. Тот податливый и ещё взвинченный, так ждущий собственной разрядки. У него губы стерты, ресницы влажные, тёмная прядка лежит на лбу. Джек целует его крепко и глубоко, чувствуя на языке горечь спермы и долбанную клубнику. — Сразу видно, кто на конфетах тренируется, да? — Заткнись, — фыркает Бен и, кажется хочет сказать что-то ещё, но только давится вздохом, когда Джек горячей рукой сжимает его через плотную ткань штанов. Ему ужасно хочется, и Грилиш это знает, но нарочно дразнит с блядской ухмылкой на губах и плывущим — от алкоголя и недавно полученного оргазма — взглядом. — Джек, пожалуйста, — шепчет Чилуэлл, прижимаясь ещё крепче к его руке, хотя куда уж крепче. Жмется к нему, притискивается всем телом. — Пожалуйста, что? — хрипло посмеивается тот и пытается поцеловать. — Пожалуйста, дай мне кончить, Джек, черт тебя… Бен хватается руками за его плечи, пытаясь найти точку опоры и подаваясь бёдрами навстречу горячей руке. Через ткань неудобно, через ткань мало. Честное слово, он почти готов застонать от того, как ему хочется. Он уверен в том, что Джек знает, как именно нужно. Черт, да никто кроме него не знает, как правильно, потому что сколько раз Грилиш доводил его до точки практически идеальным способом — Бен вряд ли вспомнил бы разы круче. Даже с… Нет, сейчас не об этом. Джек словно по глазам улавливает потерю контроля, а потому скорее стремится вернуть его себе. Его рука быстро ныряет под ткань и находит твердую плоть. — Так ты хочешь? — начинает он плавно, отчего Бен сначала коротко стонет «блядь, да…», а потом так сильно сжимает плечо Джека, словно пытается не упасть. Рука у Джека крепкая, горячая, и, когда он, коротко сплюнув, оглаживает член по всей длине, Бена перетряхивает, как от удара током. Размеренные, сильные движения, такие, что жаром обдает изнутри и пальцы поджимаются. Джек целует его коротко куда дотягивается — губы, щека, подбородок, шея — словно клеймит. От этих поцелуев и от щетины наверняка останутся следы. Да и черт с ними. Бену хочется что-то сказать, может пошлость, а может нежность, хочется дать понять, что ему очень хорошо, лишь бы только Джек не останавливался, потому что Бен вот-вот кончит. Но всё застревает где-то внутри груди, а изо рта вырываются только хриплые стоны, которые надо вроде как хоть немного сдерживать, но он уже не контролирует себя. Рука Джека двигается всё быстрее, и в какой-то момент в глазах становится темно: то ли от того, что Бен зажмурился, то ли от того, что пик удовольствия накатывает, вышибая дух. Сквозь вспышки оргазма он чувствует, как Джек гладит его по шее, плечам и затылку свободной рукой, чувствует его дыхание на губах и щекочущие щеку пряди волос. Пару секунд он просто не может открыть глаза. Нужно время прийти в чувство и хоть немного собраться мыслями. Запрятать назад вглубь себя слова, которые почти сорвались с языка. — Твои долбанные леденцы, — хрипит Джек ему на ухо, — Ты ведь это специально, да? — Люблю сладкое, — бормочет Бен в ответ непослушными губами и улыбается.