***
Эхо быстрых шагов Эрена разносилось по пустому ярко освещенному коридору. Зажав под мышкой списки приговорённых (разумеется, придурок Шнайдер должен был забыть их в столе), он торопился к трапу. Остальные уже сошли на берег, ему нельзя было задерживаться. — Крюгер! — тихо окликнул его знакомый голос. — Крюгер, иди сюда! — Шнайдер? Ты почему всё ещё здесь? Вместо ответа тот нервно огляделся по сторонам и дёрнул Эрена за рукав, потянув за собой в первую попавшуюся каюту. — Поговорить надо. Без посторонних. Эрен поморщился. Не было у него времени на пустую болтовню. Дожидаться единственного человека никто не станет, он видел, какими взвинченными были его сослуживцы, а эта партия политзаключенных была… особо важна. Крюгер понимал, что его счёт идёт на дни, и если он не воспользуется предоставленной возможностью, это станет его последней ошибкой. Взглянув на сослуживца, Эрен понял, что тот нервничает, хоть и старается не подавать виду. Выдохнув, он тихо ответил: — Говори быстрее. Меня ждут. — Понимаешь, Эрен, — Шнайдер замялся, — дела плохи. После поимки последних элдийских отродий, наверху начали усиленно разнюхивать обо всех информацию…подозрительного характера. — Немного отведя взгляд, он продолжил: — Эрен, речь идёт о тебе. Проверяли твои документы и медицинские справки, наш многоуважаемый командующий даже сделал запрос в штаб, где ты раньше работал. Никакой информации ни о твоей семье, ни о прежнем месте жительства оттуда не предоставили, а это вызвало у него подозрения. Они копают под тебя. Капля пота потекла по лбу Крюгера. Ему внезапно стало очень жарко в тесной каюте. Где он мог проколоться? Он купил справки у лучшего врача, которого смог найти, после быстро перевелся в главный штаб марлийской полиции, чтобы замести следы своего прошлого, ему пришлось сильно замарать руки. Неужели все напрасно? Ему нужно успеть на стену. Только бы не опоздать, иначе миссия всей его жизни будет провалена. Эрен до дрожи в жилах сжал кулаки и поднял нервный взгляд на товарища. — Н-но как? Я столько лет посвятил этому делу, — он медленно выдохнул, стараясь обуздать накатывавшую панику. — Они не могут так со мной поступить. Кто отдал приказ? Шнайдер прикусил губу. — Начальник департамента Госбезопасности Айзенхауэр лично занялся этим делом. Начинается крупная чистка, Эрен. Я, честно, не знаю, что из того, что говорят о тебе — правда, но мы служим вместе уже почти семь лет. Я знаю, какой ты человек, ты всегда готов был любого порвать за свою команду. Отвечаю тем же. У Эрена на секунду потемнело перед глазами. Чистка? Из-за горстки элдийцев, у которых нашли фальшивые марлийские документы, все его планы коту под хвост? Вероятно на него донесли за неучтенные отгулы, которые он брал для организации действий Реставраторов. Его подставили его же люди, которые обещали, что никто не узнает об отлучках. Грязные крысы! Крюгер впился ногтями в ладони. Надо взять себя в руки, срочно. Если сегодня всё пройдёт как должно, у Атакующего будет новый носитель, а у его дела — достойный преемник, и подозрения госбезопасности окажутся не важны. Если всё пройдёт как должно, да. — Что мне делать? — тихо спросил он больше у самого себя, чем у Шнайдера. — Я не знаю, Эрен. Правда не знаю, я слышал это вчера на палубе, когда ошивался с Мозером. Хотел тебя предупредить, но не успел, ты уже ушел к себе в каюту. Эрен, есть вероятность, что они не успокоятся, и когда мы прибудем в порт, тебя будет ждать конвой. — Я понял тебя. Спасибо, Удо. Ты настоящий друг. — Эрен вдруг понял, что за много лет службы привязался к тихому, но честному сослуживцу и сейчас исполнен благодарности. — Прощай, Удо. Я никогда этого не забуду. Прощай… С этими словами он быстро похлопал Шнайдера по плечу и пулей вылетел в коридор, а оттуда на палубу. Практически сбежал по трапу на пустой причал, залитый равнодушным послеполуденным солнцем. Разговор со Шнайдером отнял драгоценное время, а ему нужно было успеть, особенно в свете таких паршивых новостей. Эрену нужен был Он. Ещё в тот момент, когда они впервые встретились, он заприметил мальца. Тому, казалось, не было дела до стен и колючей проволоки, потому что у него в глазах горела одна только идея, чистая, светлая, способная сжечь все на своем пути. Даже его самого. Именно поэтому Крюгер сломя голову взлетел по выщербленным ступеням на стену в надежде, что не все грязные свиньи ещё успели поглумиться напоследок над людьми, которым несколько часов назад он сам ломал руки и отрезал пальцы. Какое лицемерие. Крюгеру показалось, что весь воздух разом вышибли из лёгких, когда он увидел почти опустевшую стену без заключённых и кучку марлийских солдат, которые столпились, громко улюлюкая, вокруг чего-то мелкого и грязного, лежавшего на раскалённом камне. Нет. Гриша должен был выжить! Неужели все его старания пропадут зря, вся его миссия закончится ничем? Эрен с большим трудом попытался разглядеть бурое пятно, которое обступили солдаты. Ему пришлось подойти ближе, ведь титан внутри истощал его здоровье всё сильнее с каждым днём, и зрение подводило в последние годы, так что он с трудом узнавал даже растолстевшего старшину Мозера, если тот не звал его по имени своим омерзительным голосом. Крюгер знал, что иногда его команда, как впрочем и другие, оставляют некоторых пленных «на сладкое», например, молодых девушек или детей. Бывали случаи, когда за стену бросали уже изуродованное бездыханное тело, о чем, разумеется, молчали и в рапортах, и в разговорах с начальством. Титанов мертвечина не интересовала, зато дикие звери и птицы охотно избавлялись от следов. Кости заметал песок. Но в этой партии привезли только одного ребёнка, и, господи, хоть бы это был кто угодно, но не он. Сомнения в том, кого оставили на десерт в этот раз, исчезли, когда старшина с омерзительным смешком повернулся и рукой подозвал Эрена подойти ближе. Толпа расступилась, открывая вид на маленькое избитое и окровавленное тело. Ребенок был совершенно не в себе, он трясся, как от озноба. Уже даже не плакал, а просто тихо выл на одной ноте, плотно закрывая глаза и уши. Это был худший расклад из всех, на какие рассчитывал Эрен. — Чего встал столбом, Крюгер? Не хочешь к нам, мы тут рассказываем мальчику сказку на ночь. Вернее показываем, правда, народ? — Старшина отошёл от парнишки, который не прекращал выть, как загнанный зверь. Все заржали, как будто прозвучала невесть какая смешная шутка. — Я… — нужно было собраться, отвести от себя подозрения и поговорить с мальчиком наедине, срочно. — Да меня вот задержал Шнайдер с бумажками. Как всегда все через жопу. — Каменное лицо Эрена, не выказывающее никаких эмоций, умело убеждать. — Да не плевать ли на бумажки, Эрен? Пропустил все веселье, тут такое было! — старшина хрипло захохотал, откашливаясь и стряхивая тлеющую сигарету. — Помнишь Йегера и его бабу? Блондиночка, хороша мордой… мы тут с ними развлеклись немного. Правда, малыш? Мозер склонился над пацаном, который уже почти рвал на себе волосы от пережитого ужаса, и спросил: — Не хочешь поиграть с дядей Крюгером, Зик? — Я бы хотел поговорить с ним наедине. Чутье подсказывает мне, он выдал не всех, — Эрен решил блефовать и умолял высшие силы, чтобы это сработало. — Да что может рассказать этот мелкий сученыш? Он лыка не вяжет, посмотри на него. К тому же, мы допросили всех, кого взяли, и никто не раскололся, а ты хочешь разговорить эту кучу мяса? — старшина пнул мальца пыльным сапогом под ребра, и тот простонал что-то не размыкая плотно сжатых губ. — Да. Все так. Но разве хоть кто-то из них сказал нам, кто такой Филин? — Эрен поднял прямой взгляд на самодовольного жирдяя. — Если дашь мне пять минут, обещаю, я заставлю его говорить. Малец явно не так прост, как кажется, если сообразил сдать родителей, не думаешь? Он что-то знает, ведь рассчитывал остаться в живых. К тому же, нам дышат в спину, сам понимаешь. Кучка солдат переглянулась между собой. Они знали это. Ещё полтора года назад всем было поручено найти Филина любой ценой, и важна была вся информация, которую только удавалось достать. Реставраторы были непредсказуемы и опасны; многие из них и сами не знали, кто их лидер. Филин держался в тени. — Так вот, — продолжил Крюгер, наклонив голову и не отводя взгляд, — нам всем пойдет на пользу, если я сделаю это. Уверен, если кто-то поможет в поимке настолько опасного врага нашего великого государства, то долгожданное повышение этому кому-то будет обеспечено. Старшина в сомнениях прикусил губу изнутри, его глаза забегали, и Эрен понял, что надавил куда надо. Жадный к власти жестокий уёбок никогда не откажется, если грязную работу проделает кто-то другой, а все лавры достанутся ему. За спиной Мозера оживлённо зашептались остальные. — Довольно! Развели блять цирк! Все вон, проваливайте на корабль! — хрипло заорал старшина и откашлялся. — Крюгер, пять минут. Если не справишься, я с тебя шкуру спущу. И вот ещё, — он приблизился к Эрену с гадкой улыбкой, которая не означала ничего хорошего. Положив руку ему на плечо в издевательской пародии на дружеский жест, Мозер тихо продолжил: — Ты же понимаешь, что в твоём положении, — он выделил это особо самодовольно, — от успеха этого маленького предприятия зависит твоя жизнь. Валяй, время пошло. С этими словами старшина пошел к лестнице, вполголоса проклиная погоду и палящее солнце. Времени оставалось совсем мало, но план сработал. Это конечно полное безумие — пацан явно не в себе, слишком мал, да ещё и королевской крови! Ужасный вариант, даже если забыть, что он попытался выкупить свою жизнь, сдав родителей госбезопасности. Доверить такому Прародителя — значит поменять шило на мыло. Его идейный безумный отец, вот кто был нужен, но Эрен привык ориентироваться по ситуации. Он подошёл к ребенку, который все ещё валялся без движения и хрипло поверхностно дышал, приподнял его за плечи, усадил, удерживая от падения. — Эй, кивни, если понимаешь меня. Живее, времени в обрез. Ребёнок легко кивнул, не поднимая остекленевший взгляд на своего палача. Наверное, говорить он не смог бы, даже если захотел. Его губы были разбиты в мясо и, кажется, надорваны, нос сломан; под ногами Эрен заметил несколько зубов. Что же, вскоре это будет совершенно не важно. — Хорошо, а теперь слушай меня внимательно, — приказал Крюгер с неожиданной даже для себя уверенностью Он сам не понял, откуда она взялась, эта уверенность, что все будет хорошо, но как только Эрен дотронулся до плеча мальчика, он буквально почувствовал её, как удар молнии. — Ты Зик Йегер. Твои родители и твой народ отдали жизнь за возрождение Элдии. Ты, хоть и мал, должен понимать, что так больше продолжаться не может. Эй, ты слышишь меня? От слов про родителей на его глазах проступили слезы паники, так что Крюгер немного тряхнул мальца, приводя в чувство. Зик сразу испуганно вытер лицо оттоптанной ладонью и продолжил смотреть куда-то в пространство. — Я — Филин. Тот самый, что дал шанс Реставраторам показать миру правду, Зик, тот, чье дело ты предал. Хочешь быть полезным? Искупить вину? Ребёнок поднял красные от слез глаза и отчаянно кивнул. — Тогда тебе нужно будет попасть за стены, найти того, кто поможет тебе похитить титана-Прародителя и использовать его мощь, чтобы добиться свободы для всех элдийцев, живущих под гнетом Марли. Сам ты не справишься, ведь ты королевской крови, и вместе с Прародителем унаследуешь позорную клятву Первого Короля. Найди людей, которые станут твоими товарищами. Найди тех, кто сумеет спасти наш народ. На тебе большая ответственность, Зик. Запомни все, что я тебе скажу. У тебя будет тринадцать лет, не больше. Мой срок уже подходит к концу. — На этих словах мальчик вздрогнул. — Вставай. Ты — будущее новой Элдийской империи. Нет места страху. Вставай! Крюгер схватил Зика за плечо, поднимая на ноги. — Как я должен… — мальчик наконец встал, пошатываясь, и вытер рукавом смешавшиеся с кровью сопли и слезы; он очевидно начинал понимать, но пока плохо. — Как я найду помощь? — Тебе нужно добраться в центр стен, в столицу, и спуститься вниз. Он сам найдет тебя в подземном городе. Крюгер снова поймал себя на мысли, что понятия не имеет, откуда это узнал. Информация просто была в голове, он её вспомнил, как вспоминал то, что ел сегодня на завтрак. Впрочем, времени на раздумья о собственных странностях не оставалось. Крюгер со вздохом выпрямился и достал небольшой нож из кармана форменных штанов. Он устало взглянул на корабли и людей, которые больше не вернутся домой. — А теперь, Зик, смотри внимательно, как нужно использовать силу Титана.***
Мальчик очнулся от того, что в нос и рот забивалась трава. Она была влажной, холодной и мешала дышать. Отплёвываясь, он сел. Отбросил назад растрёпанную светлую челку, протёр глаза. Пейзаж, залитый ярким солнечным светом, был ему незнаком. Покрытый росой луг, поросшие деревьями холмы вдалаке, странная тень, накрывшая… он оглянулся. Стена, серая монолитная громадина загораживала половину неба. Нет, он определённо раньше не был здесь! Хотя, где это — здесь? Мальчик попытался встать. Голова закружилась, перед глазами потемнело. Он рухнул на ладони и колени, хватая ртом воздух. Земля под руками ритмично дрожала, послышался приближающийся стук копыт. — Эй, ты! — словно сквозь вату окликнул его грубый мужской голос. — Ты что здесь делаешь? Прямо перед ним остановилась лошадь. Её всадник — крепкий темноволосый мужчина с осунувшимся лицом — склонился, чтобы получше рассмотреть мальчика. — Совсем ещё ребёнок, — пробормотал он. — Эй, ты меня слышишь? Ты кто такой вообще? Кто он такой? Ответ на этот вопрос всплыл сам собой, заученный и много раз повторённый. — Зик Йегер, семь лет, кандидат… Зик нахмурился. Кандидат? Да, он кандидат, и это значило что-то важное, очень важное, но никак не получалось вспомнить, почему. — Как ты оказался за стенами, Зик Йегер? Кто тебя выпустил? Где твои родители? Вопросы посыпались на него, требуя ответов, которых не было. Он старался, правда старался вспомнить изо всех сил, но в голове была только пустота — горячая, залитая беспощадным слепящим светом. Зик почувствовал, что на глаза наворачиваются слёзы. Ему было страшно, страшно и стыдно, что он не мог даже такую простую вещь сделать правильно. — Ты это чего, реветь собрался? А ну отставить, — грубовато осадил его мужчина. — Не помнишь — значит не помнишь. Отведём тебя в гарнизон, там выяснят. Мужчина наклонился, подхватывая Зика и с лёгкостью усаживая перед собой. — Мне с незнакомцами ходить нельзя, — тихонько возразил Зик, украдкой вытирая лицо, хотя понятия не имел, что делать дальше. — Ну тогда будем знакомы. Я капитан Разведкорпуса Кит Шадис. Держись крепче, нам надо поторопиться. Детям за стенами не место. Шадис привёз его к воротам, которые, по сравнению со стеной, выглядели небольшими, но когда лошадь проезжала через них, каменные арки заставляли людей казаться крошечными. Зик только сильнее вцепился в жёсткую тёмную гриву. Оказалось, солдаты гарнизона не лучше Шадиса знали, что делать с ребёнком, найденным за стенами. Зик не слишком хорошо понимал, почему его появление так всех удивило. Похоже, такое случалось не часто. Его усадили за стол и дали стакан воды, а когда он пожаловался на голод — сухарь, намазанный странной штукой, похожей на дрожжи. Пахло противно, но Зик вдруг обнаружил, что готов съесть что угодно. Вскоре он уже собирал крошки подрагивавшими грязными пальцами. Взрослые не обращали внимания на мальчишку, пытаясь решить, что же с ним делать. — Я не думала, что кто-то вообще выходит за стены кроме полных, эм, кроме разведчиков. Шадис бросил на говорившую недовольный взгляд. — Это ведь незаконно, да? — неуверенно спросил кто-то ещё. — Кто его знает, — молодой блондинистый солдат махнул рукой с зажатой в ней фляжкой. — Полицейские? Нет, серьёзно, не смотрите не меня так. Это ведь военпол должен иметь дело со всякими такими нарушителями. Зик вздрогнул. — А ведь и в самом деле, можно отдать его полицейским. Полиция — плохо. Очень, очень плохо. В полицию Зику было нельзя. Он понятия не имел почему, только знал, что это так. — Да ну, прям там преступление — за стены выйти. Может пока пусть тут посидит, — предложил Шадис. — Не похож он на сироту. А семья его, скорее всего, живёт в Шиганшине, и наверняка они ищут мальца. Зик уже почти не слушал. Соскользнув со стула, он тихо прокрался к приоткрытой задней двери. От людей, обсуждающих, как бы отдать его полицейским, хотелось бежать как можно скорее, но что-то подсказывало — это будет плохой идеей. Лучше не шуметь. Взрослые продолжали спорить, повышая голос; фляжка блондинистого солдата была почти насильно вырвана у него из рук и пошла по кругу. Никто так и не окликнул мальчишку. Ноги всё ещё плохо держали, тускло освещенные каменные коридоры сливались в одну бесконечно длинную кишку. Зик не смог бы объяснить, как оказался во дворе. Он притаился за какими-то пустыми ящиками со странной маркировкой. Двое мужчин грузили их на повозку, лениво переговариваясь. Один жаловался на слишком яркое солнце, другой — на то, что дорога до столицы будет долгой и скучной. Столица! Вот куда ему было нужно. До того все дурные предчувствия оставались не более чем смутными порывами, но это Зик знал четко и ясно. Словно странно знакомый уверенный голос внутри него убеждал, что надо добраться до столицы. Тогда всё будет правильно. Мужчины, накрыв повозку тентом, отошли перекурить, и Зик пролез в щель между ящиками. Неудобно. Дерево пропиталось запахом той странной штуки, которой его кормили солдаты. Затаившись, он ждал. Было душно. Вскоре Зик почувствовал, как повозка тронулась. Скрип колёс, стук копыт и темнота обволакивали уставший разум размеренным однообразием, и он сам не мог бы сказать, когда окружающая реальность отступила на задворки сознания. Несколько раз он чувствовал, как повозка останавливалась, сквозь забытьё слышал какие-то голоса, но не мог найти в себе силы даже проснуться до конца, не то что выбраться из убежища. Следующим, что Зик чётко помнил, был яркий солнечный свет. Кто-то частично откинул тент и складывал в ящики небольшие мешки. — Эй, ребята, вы же понимаете — нас тут не было. Если левые люди узнают, чем мы через подземный город торгуем… — Болтай поменьше, чтобы никто не узнал. Мы не тупые тут. Подземный город? Именно туда ему говорил идти… Кто? Зику показалось, что он почти вспомнил. Жар, растекающийся по всему телу, грохот, встряхивающий до костей. Яркий свет. Что же было до этого? — А ты как сюда залез?! Заметили! — Наверное, пытался пробраться на поверхность, воришка. Или вынюхивал что-то? А ну говори, что слышал, грязный щенок! Его снова подняли за воротник, снова таскали, как тряпку. Зик закричал — то ли от страха, то ли от бессильной злобы. Вывернувшись из потрёпанных остатков куртки, он ударил державшего его мужчину головой в живот. Пока тот хватал ртом воздух, Зик рванул прочь. Но он был единственным семилеткой против нескольких взрослых военных. Они скрутили мальчишку, вывернули руки до ослепляющей боли в суставах. Зик попытался освободиться, он пинался, даже кусался, словно окончательно взбесившийся зверёныш. — Бля! Нет, ну вы видели? Он мне почти палец откусил! Ну-ка, помогите зашвырнуть ушлёпка в яму, из которой он вылез. Удар локтём по голове. Распахнутые двери, лестница в черноту. Сырой, застоявшийся воздух. Зик предпринял последнюю отчаянную попытку вырваться, но ему снова прилетело в висок, на этот раз ногой, и темнота стала абсолютной.