Кэтрин Джейн. Изменить всё.

      Вечеринка в баре с романтическим названием «Лунный свет» удалась. Компания, занявшая угловой столик с низкими удобными диванчиками, откровенно веселилась. Клэр, краснея, принимала поздравления, комплименты и подарки. О празднике, как оказалось, знали все (Питеру шепнула Линдси). Роскошные букеты цветов от троих мужчин совсем скрыли из глаз смущенную именинницу, а девушки добавили бутылку коллекционного вина и два тончайшей работы бокала. Пока официанты суетились, размещая букеты, а Клэр с Питером относили другие презенты в машину, Метт и Антон сделали заказ. Подняв первый тост за дорогую коллегу, все выпили, и разговор сам собой потек в деловом русле. Клэр, уютно умостившись под рукой обнимающего ее Метта, рассказывала что-то смешное ему и девушкам, Питер же завладел вниманием Антона, показывая ему новый фотоаппарат, и рассказывал о проведенных усовершенствованиях. За первым тостом последовали второй и третий, коллеги веселились, временно забыв о рабочих проблемах.       Время от времени кого-то из девушек приглашали танцевать, но Кэтрин неизменно отказывалась. Линдси и Клэр же покружились в танце по очереди с каждым мужчиной из команды. На очередной мажорной композиции интегрантка осталась за столиком одна. Она никогда не страдала от одиночества, поэтому ее это не напрягало, а наоборот, даже нравилось. Девушка погрузилась было в свои мысли, но рядом раздался шорох и возле нее на диванчик опустился Антон. Кэтрин слегка улыбнулась другу.       — Как ты? Питер тебя еще не уморил рассказами о новых примочках в аппаратуре?       — Питер — это такой… такая… — Антон замялся, подыскивая слово.       — Живая энергия без вектора? — усмехнулась Кэтрин.       — Верно, — Антон даже рассмеялся — сравнение было действительно удачным.       — Ничего, он остепенится. Зато он действительно знающий профессионал в своем деле, — девушка ласково улыбнулась, думая о том, сколько раз они утром обнаруживали Питера спавшим прямо за компьютером в Управлении.       Антон, подумав о том же, тоже улыбнулся и посмотрел на бокал в руках Кэтрин. Она единственная не пила спиртное, в ее стакане был сок. Потом проследил за ее взглядом. Она ласково смотрела на танцующих Метта и Клэр. Невысокая, обманчиво хрупкая врач даже на каблуках была ниже Метта, а он, с легкостью ведя в танце, все сильнее прижимал ее к себе.       — Кэтрин, я могу тебя спросить?       Девушка согласно кивнула, не отрывая взгляд от парочки на танцполе.       — Почему ты отказала всем, кто пытался тебя пригласить танцевать?       — Знаешь, Антон… — Интегрантка передернула плечами. — Наверное, мне не хочется ни с кем общаться. Кроме всех вас. А с другими мужчинами придется играть роль. Заниматься пустой светской болтовней. Бррр… А так да, можно было бы.       — А со мной ты потанцуешь? — в голосе Хендрикса было только любопытство.       Девушка задумчиво перевела взгляд на друга и согласно кивнула, наблюдая, как он ставит бокал на стол и, поднимаясь, протягивает ей руку. Она поднялась ему навстречу и позволила увести себя на танцпол. Из динамиков как раз зазвучала медленная композиция, под которую они легко закружились в танце.       — Мне это снится? — прозвучал голос возле уха Линдси, которая стояла у барной стойки и во все глаза рассматривала необычайное зрелище.       — Тогда это снится и мне, — она улыбнулась потрясенному Питеру.       — Я тоже хотел ее пригласить. Но никто иной, как Антон, меня отговорил. Вот жук! — физик был возмущен.       — Не злись, он правильно сделал. Посмотри на них внимательно. Они как отец с дочерью. Это не танец. Это благодарность.       Питер признал, что Линдси права. Так Антон мог бы танцевать со своей выросшей дочерью Николь, если бы она была жива. Тоненькая фигурка, одетая в облегающее темно-зеленое платье, вполне могла принадлежать не взрослой женщине, а девочке, только вышедшей из подросткового возраста. Невысокий каблук и рассыпавшиеся по спине волосы только углубляли это впечатление. Досада прошла. Питер и Линдси, а также стоящие у другой стены Метт и Клэр любовались друзьями.       — Знаешь, я очень рано потеряла отца. Я почти не помню его. Но в моем детстве был Андрэ. Он всегда меня поддерживал, оберегал. Он познакомил меня с моим мужем. А здесь есть ты. Спасибо, Антон.       Глаза интегрантки светились мягким зеленым светом, который, казалось, пульсировал в такт медальону на ее груди. Антон улыбнулся. Его жена и дочь исчезли уже очень давно, но боль потери оставалась всё так же сильна. Эта девушка сильно напоминала ему Николь, хотя и была абсолютно не похожа внешне. Тот же упрямый настойчивый характер, непримиримость в суждениях и оценках, требовательность к людям. Обе девушки получали удовольствие, разрушая стереотипы. И жили, не оглядываясь на мнение большинства. В своей Николь он сам воспитывал эти качества. А стоявшая напротив него Кэтрин Николь Джейн была именно такой, какой он хотел бы видеть свою выросшую дочь.       Танец закончился, и все вернулись за столик. Питер попытался что-то сказать, но, получив с обеих сторон по тычку от Клэр и Линдси, стушевался и продолжил рассказ о новой аппаратуре, заказанной Управлением. Он никому не признался, что успел сфотографировать Кэтрин, когда она сидела за столиком в одиночестве. Он и сам не знал, что заставило его промолчать.       Дни были заполнены новыми исследованиями. Кэтрин наконец представился шанс познакомиться с Дэйной. Дочери Метта Преггера понравилось общаться с гостьей из другого мира, и они даже пару раз вместе ходили обедать. Линдси не возражала, ее завалили бумажной работой, так как из аналитиков ее уровня в Управлении осталась только она.       Метт познакомил дочь с Клэр, но так и не понял, как девушки отнеслись друг к другу. Он хотел попросить Кэтрин осторожно расспросить Дэйну, но не стал. Кэтрин тоже не спешила распространяться о том, что мисс Преггер будет только счастлива, если у отца появится действительно хорошая женщина. А Клэр понравилась тем, что была достаточно спокойна, чтобы уравновесить сложный и противоречивый характер Метта, и в то же время достаточно эмоциональна, чтобы не казаться скучной и пресной.       Однажды, когда все сидели в кабинете Метта и с аппетитом поглощали пиццу, заказанную на обед в ресторанчике, и вкуснейшие пирожные, испеченные Кэтрин, интегрантка почувствовала, что теряет сознание. Перед глазами стало темно, в ушах зазвенело, она с трудом удержала в ослабевших пальцах чашку с молоком, которому отдавала предпочтение перед другими напитками. По тому, как дернулась Линдси и встревоженно вскинулся Антон, она поняла, что ее состояние не осталось незамеченным. Клэр хотела бежать за нашатырем, но Антон, осторожно подняв Кэтрин, повел ее к себе в кабинет, говоря, что девушка просто переутомилась и ей нужен короткий отдых в тишине и покое. Линдси последовала за Антоном, обещая посидеть с подругой.       Оказавшись в смежном кабинете, где находились медицинское кресло и кушетка, Антон помог еще плохо держащейся на ногах девушке сесть и зазвенел ампулами.       — Нет, Антон, не надо. Это сработал «маяк». Мне нужно…       Вместо ответа Линдси сжала руку подруги, уже зная, что от нее требуется. Интегрантка закрыла глаза и привычно ощутила под ладонью цепочку эмоциональной связи своих «якорей».       Девушка отсутствовала относительно недолго. Вернувшись, она рассказала, что ей передали «ощущение прикосновения», и нужно сразу попробовать пройти дальше. Антон держал возражения при себе, так как понимал, что все они бесполезны. Линдси попыталась спорить, но быстро умолкла, посмотрев подруге в глаза. Позволив себе полчаса отдыха и выпив чашку сладкого чая по настоянию Антона, Кэтрин продолжила сеанс.       На этот раз всё было по-другому. Линдси и Антон наблюдали, как осторожно продвигается вперед Кэтрин. Момент соединения с чужим разумом они сразу заметили. После этого всё было относительно привычно. Линдси волновали только холодеющие пальцы подруги. Она явно затрачивала много энергии, но не возвращалась. Лин понимала, что Кэтрин хочет узнать максимально много за один раз. Интегрантка часто говорила о потере времени, её это мучило и пугало.       Через два часа после начала сеанса состояние Кэтрин изменилось. По её лицу пробежала гримаса отвращения, потом боли, затем эмоции сменяли друг друга так быстро, что не хватало времени их определить. Линдси удивляло, что подруга ухитряется не передавать свои чувства ей, девушке хватало сил на экранирование. Неожиданно ее снова затрясло, как в первом сеансе. Антон следил за скачущими показаниями на мониторе. Зашкаливающие пульс и давление внезапно сбились и почти полностью прекратились. Антон только успел крикнуть растерявшейся Линдси:       — Говори с ней! Говори что хочешь, можешь хоть стихи читать! Но она должна слышать твой голос.       Лин что-то негромко заговорила, склонившись к подруге. Антон не прислушивался, он сосредоточенно готовил коктейль из тонизирующих препаратов. Он понимал, что пока Кэтрин не придет в себя, он не может вмешаться, но готов был уже попробовать вернуть ее из транса, как девушка вздохнула и открыла глаза. Как всегда после выплесков, они казались подернутыми дымкой, хотя наблюдалось и что-то новенькое — глаза гневно светились. Ей явно не понравилось увиденное в чужих мыслях.       Кэтрин взмахнула рукой с непонятно откуда взявшимся скальпелем, и перед друзьями появилась уже привычная, но не менее пугающая красно-прозрачная картина. Над кронами невысоких деревьев возвышалась странных очертаний крыша. Большой полукруглый купол был усеян разными надстройками, имеющими круглую или овальную форму, конструкция казалась ажурной, но вызывала безотчетное чувство тревоги. Возможно, зловещее впечатление усиливал тонкий острый шпиль, устремленный вызовом небу. Это производило впечатление вида издалека, просто крыша над деревьями, но если Кэтрин снова решилась на «рисунок крови», это было важно. Линдси подложила бумагу, и картинка стала впитываться в чистый лист.       Кэтрин странно фыркнула и откашлялась.       — Это единственное, что показалось мне важным. Этот человек видит это постоянно. Тогда, когда все заботы позади. Поэтому было не сложно забрать его воспоминание. То, чем он занимается, неплохо защищено, ломать я не стала, только запомнила ощущения. Боль, кровь, что-то склизкое… Клэр патологоанатом, имеет дело с трупами разной степени свежести, но не вызывает такого чувства отвращения. Он не маньяк, не садист, но удовольствие от копания в грязи получает. Я сильно вас напугала? — вдруг круто поменяла тему Кэтрин.       Друзья синхронно кивнули. Девушка виновато поморщилась.       — Я не удержалась. Шарахнула эмоциональной волной. Не повредила, но три-четыре дня непрекращающейся головной боли обеспечила… — голос звучал непривычно злорадно. Интегрантка снова посерьезнела.       — Я знаю это место, — она указала на подсыхающую картинку и благодарно улыбнулась Антону, успевшему перевязать второе запястье. — Знаю, но не помню откуда. Как будто я уже такое видела. Или что-то максимально похожее… Я должна вспомнить. И быстро. Коннор еще там, но скоро уже не будет. Его хотят… не знаю, увезти, перепрятать… Я должна вспомнить, должна!       От наплыва эмоций девушка стукнула кулаком по подлокотнику кресла, повязка на руке стала стремительно темнеть от проступающей крови. У Линдси слегка закружилась голова от страха за любимого и от чувства горячей благодарности к подруге. Антон, укоризненно качая головой, сменил бинт и дал девушкам что-то выпить. Через пару минут обе подруги крепко спали. Мужчина не чувствовал угрызений совести — дома они бы точно не отдыхали, а искали странную крышу из видения или разговаривали. Он пересадил Линдси в удобное кресло и, вернувшись за стол, погрузился в составление плана последующих занятий.