Вырос.

      — Каэлус! Какого черта на твоей голове только пара бигудей?! Где остальные?! Я их у того противного фонтейнца в свое время выторговал за миллион мора! КАЭЛУС РАГНВИНДР! — Кэйа в бешенстве.       Каэлусу плевать. Он провел идеальную ночь, прыгая по крышам Монда с дядей Аяксом и высматривая свою возлюбленную. Мирай тогда сидела у подружки и выбирала наряд, который бы пошел ей. Обладательница гео глаза бога была привиредлива, как и ее людская подруга, тяжело выбрать платье. Особенно, когда приходится постоянно то снимать, то надевать каждое. Утомительно. Наблюдая за молодыми девушками, Каэлус улыбался в предвкушении, понимая, что ему не принципиально, что именно снимать с возлюбленной. Одиннадцатый же фатуи постоянно закрывал глаза «племяннику», не давая смотреть на свою обнаженную дочь.       — Каэлус, почему твоя ночная рубашка грязная? — в мозгоправку включился второй отец, смотря спокойным рубиновым взглядом в глаза сына.       — Да чего вы привязались… Ну вылезал на улицу… Что такого…       — Что такого?! У тебя сегодня свадьба, какие вылазки?! Где гребаные бигуди?! Как ты пойдешь с прямыми волосами, Каэлус?! — мамочка все еще злится, держа в руках всего две чпочки для кудрей.       Дилюк просит сына поднять рубашку и снять штаны. Осматривает тело сынишки, позволяя одеться вновь только после того, как убеждается, что он не ранен. Иной раз кажется, что мама — Дилюк, но чисто биологически — Кэйа, с его формой монстра. Сам Каэлус тоже является полумонстром, о чем знает Мирай, благодаря скорее маме — Люмин, — чем доверию будущего мужа.       Несмотря на это, его полюбили. Пара лет общения в романтическом плане, и вот Каэлус уже стащил отцовское кольцо, делая им предложение своей возлюбленной. За это его, конечно, эмоционально выпороли, потому что это являлось богохульством и обесцениванием брака его родителей. Он признался, мол, не мог попросить, потому что они бы не дали согласия.       «Будто мы изверги, Каэлус, — улыбался тогда Кэйа, гладя сына по щеке. Он был до жути тактилен, из-за чего юноша страдал. — А вы уже.?»       На столь личный вопрос Каэлус помотал головой: ненавистью ко лжи он пошел в отца-Дилюка. Кэйа тогда странно посмеялся и обернулся на мужа, что лишь коротко кашлянул.       Когда же Дилюк пришел снова поговорить о важности и осторожности секса, сын лишь усмехнулся, подмигивая: «Вам-то небось с отцом-Кэйей дедушка Крепус не говорил о мерах предосторожности?» Дилюк тогда заметно покраснел, объясняя это юношескими еще гормонами и пылкой влюбленностью.       — Ладно тебе, Кай, сейчас накрутим твоей железкой. — Дилюк примирительно щелкнул пальцами под какой-то железной трубкой. Она нагрелась. Отец быстренько накрутил один локон сына на нее, ожидая. Кэйа с ворчанием, что это плойка, а не железка, подморозил локон.       Спустя, кажется, бесконечность, может, две, Каэлус смог взглянуть на себя в зеркало. Подтянутый, статный, уважаемый юноша. «Отец» подал брюки, «мать» — корсет.       Жабо на рубашке Кэйа поправлял самолично, приговаривая, что когда-то, в свое время, именно в этой одежде он выходил замуж за его отца. С ресниц одного глаза скатилась слеза, но рыцарь тут же собрался, не позволяя себе этой слабости хотя бы перед сыном.       Давно ли они с Дилюком сидели перед камином и размышляли, смогут ли иметь детей, исходя из омежьей сущности монстра-Кэйи. Давно ли Кэйа ходил к Альбедо и с криками счастья вешался мужу на шею, сообщая, что у них будет ребенок. Давно ли Кэйа, едва отошедши от родов, канючил и просил дать сына. Давно ли Дилюк учил его читать и писать печатные буквы. Давно ли были фрейлины, учившие Каэлуса наукам. Давно ли Аякс привел в гости застенчивую Мирай.       — Люк… Почему он так быстро повзрослел? Я не успел и глазом моргнуть, как он уже женится… А там и внуки… И все по-новой… Дилюк… — когда Каэлус отлучается в свою комнату, кажется, подводить верхнее веко, Кэйа позволяет себе упасть на плечо мужа и сжать его в объятиях. Небольшая бородка колет щеку.       — Не так уж это быстро произошло. Ему уже девятнадцать, Кай, пора бы повзрослеть. Есть в кого, — Дилюк усмехнулся, нежно гладя мужа по щеке, заставляя тем самым поднять голову и приникнуть поцелуем к чужим губам.       Именно в таких стыдных моментах всегда застает отцов сын. И сейчас он снова стремительно краснеет, что свойственно рыжим, но не пытается спрятаться или сделать вид, что не заметил. Он подходит к Кэйе и трогает того за плечо. Последний резко отстраняется от мужа, неловко смеясь.       «Сорок лет — не приговор, » — любит говорить о своих отцах Каэлус. Иной раз, когда он оповещает, что уходит гулять, на свидание, на работу, Кэйа подначивает Дилюка наконец заняться друг другом. При сыне на винокурне они таких непотребств себе не позволяют. Конечно, есть у Кэйи кабинет в ордене Фавониус, но зная громкость самого себя, он не рискует приставать там.       Итак, Дилюк удачно совращен, мужья с первого этажа быстро перемещаются в спальню на втором, даже не закрывая дверь, а просто толкая ногой, а уж закроется она или нет — секрет Чи. И когда уже слышны удары изголовья кровати о стену, характерные хлюпающие звуки и постыдные стоны, Каэлус возвращается домой. Причин много: Мирай не смогла отпроситься у тети Люмин, Чарльз не отдал сыну босса пост бармена, начался дождь. Да только сквозь щель между дверью и косяком отчетливо видны милующиеся. Каэлус тактично молчал на эти выходки отцов, уходя в комнату. А по истичении сие неприличия Кэйа густо краснеет, понимая, что сын вернулся раньше, а Дилюк становится более мягок к младшему Рагнвиндру.       — До церемонии осталось немного, пора выдвигаться. — Дилюк открывает дверь мужу и сыну, пропуская их вперед.       Воздух особенно чист сегодня, солнце ярко, но не слепит, слаймы на дороге есть, но они не мешают так сильно, лошади фырчат больше обычного, но никого это не раздражает.       Когда Кэйа помогает и так самостоятельному сыну слезть с лошади, он внезапно налетает на отца, обнимая за шею. Все же, он немного ниже своих родителей. Кэйа обнял в ответ, кладя руки на спину и нежно поглаживая. Сын сам его обнимал в последний раз, кажется, лет в одиннадцать, когда его отвергла какая-то девочка — банально, но для подростка это было трагедией.       — Пап… Спасибо. Спасибо тебе. Спасибо вам обоим!       Дилюк поднял уголки губ, подходя ближе. Его мальчики тут же обняли и винодела, прижимаясь друг к другу.

***

      Каэлус притягивает Мирай к себе и целует в губы. Гости считают секунды, Дилюк — пролитые слезы мужа. Он настолько растрогался, что заплакал. Дилюк взял Кэйу за руку, сжимая и поглаживая тыльную сторону ладони большим пальцем. — Все хорошо, Кай. Наш мальчик вырос.