Тайна тихого омута

      Люси радуется лишь тому, что следующие несколько дней громовержцы на глаза не попадались. Магия их ощущалась обычно в гостинице или на достаточном расстоянии, однако легче от этого не становилось. Магичка ходила напряжённая, бывало, срываясь на нарушителях спокойствия городка, пока Грей обучал местных. Выслушав задание более подробно после того неудачного пикника, Хартфилия лишь усмехнулась и покосилась на друга. Глава города только завидев девушку расстроился и даже этого не скрыл. Конечно, ожидал увидеть обоих парней. Порой, подобные стереотипы вызывали только лишь жалость. В магических гильдиях не судят по половому признаку. Судят по силе и доказать свою ей не составило труда. Куда сложнее было затоптать в себе все те мысли которые не оставляли в покое после неожиданных встреч. Обеих.       На самом деле, как Люси и предполагала изначально, задание не было напряжным. Городок и правда небольшой и проблем с бунтарями, преступностью особой не было. Да и судя по всему, наняли их больше как наставников. Дабы после окончания задания здесь остались свои стражи прядка. Вот и решили, что уроками боя будет заниматься Фуллбастер. У него лично в этом опыта больше, тут и спорить бесполезно. Хотя. Хотя займись этим Люси, времени для самобичевания было бы в разы меньше.       Магичка заканчивает патруль города уже в сумерках, подпирает лопатками стену гостиницы и едва не с блаженной улыбкой закуривает. Днём редко выпадает возможность побаловать себя вредной привычкой, всё же она выступает в роли блюстительницы порядка. Делает глубокую затяжку, прикрывает глаза и думает о том, что знай, их заказчик как они рушили здания, а то и деревни с городами вряд ли бы обрадовался. Спокоен уж точно не был. Но слухи об их безбашенной команде слава Мевис сюда не дошли. Затяжка, другая. Хартфилия впервые за эти дни смогла хоть немного расслабиться, потому что за подобными мыслями другие смогли уйти на второй план.       Боль в душе никуда не делась, не притупилась даже. Да и как это может быть возможным, когда ты каждую секунду ожидаешь, встречи с тем, по ком болит сердце? Поворачиваешь за угол в страхе. Заглядываешь в общественное место с ним же. И да, магичке именно страшно, ибо, кажется, что сердце не выдержит. Или она сама. Или Грей, который словно с ума сошел, и опекать стал с утроенной силой. Конечно, Хартфилия не злится, не обижается. Даже понимает его в какой-то мере. Просто… Да ни черта у них с другом не просто. Хотели отдохнуть. Хотя бы попробовать пожить спокойно, как все остальные. Не притворяться. Не затыкать в буквальном смысле сердце, что колотится бешено-бешено. А то и вовсе грозит затихнуть раз и навсегда.       А может, они обречены? Или поймали на задании проклятье, а сразу не заметили? Теперь вот отдуваются за невнимательность.       Ощущая, как пальцы начинают гореть от уголька сигареты, магичка открывает глаза, дабы найти, куда окурок выкинуть и не намусорить при этом, она вскрикивает от неожиданности. Совсем по-девичьи. Словно не она несколько раз чуть не умирала. Словно не она теряла друзей или спасала мир и тоже несколько раз. И тем самым вызвала искренний смех стоящего напротив неё Грея. Хартфилия даже разозлилась сперва, хотела дать названному брату такую затрещину, чтобы у того перед глазами звёзды засверкали. А после рассмеялась сама. Так же искренне. Только более звонко. На искренность, девушка всегда отвечает искренностью. Тем более, когда один из самых дорогих ей людей так редко смеются. Так редко радуются.       Надо же, вот тебе и прошедшая не одну кровавую битву магичка. Так расслабилась, что не заметила как к ней подошли. А может дело в том, что Грей ей настолько близок, что она ощущает его незримое присутствие всегда? Как бы далеко они друг от друга не находились.       Наверное, тоска, которую Люси эти дни так старательно пытается игнорировать, видна невооружённым глазом. Наверное, от неё исходят волны боли, а не звёздной магии. Наверное, ей так тяжело, что Фуллбастер молча, сгребает её в охапку и утыкает носом в своё плечо. Люси не плачет, нет. Она уже подставилась тогда, на неудачном пикнике, когда громовержцы видели её слёзы. Она подставилась, Зереф знает когда, раз Лексус смотрит с подозрением.       — Пойдём в номер? — голос Грея печальный и магичке стыдно. Чувство вины захлёстывает её с головой, не даёт дышать. Пошевелиться. Она лишь судорожно сжимает друга в объятьях.       Хартфилия не понимает. Почему всё должно происходить именно так? Почему они должны страдать и делить боль лишь на них двоих? Почему? За что? Больно. Это так невыносимо больно, что порой хочется перестать чувствовать вообще. Лишь на несколько мгновений, потому что в итоге эта мысль становится страшной. Не чувствовать? Большего предательства, большей глупости совершить нельзя. Друзья. Семья. Да просто память о потерянных родных станет просто грязью. Пылью на дороге. Хартфилия так поступить не может. Будет умирать и воскресать ежедневно хоть сотни лет, но не опорочит память, не опорочит дружбу, не опорочит семейные узы будь то они кровными или нет.       В номер она не хочет. Магичка хочет так банально напиться и хоть попытаться отвлечься, развеселиться буквально на один вечер. Сделать то, ради чего они с Греем приехали. Но в баре есть большая вероятность встретить Фрида, а значит, туда путь заказан. Поэтому она слегка от Фуллбастера отстраняется и кивает.       Кожу на щеках стягивает от порыва ветра. Всё-таки плакала. Какая же она на самом деле жалкая. Та же Мевис испытывала большую боль при жизни и после неё, но всегда находила в себе силы. А заклинательница так легко сдалась. Прав бы Лексус, она просто слабачка и болельщица. Хартфилия давит из себя улыбку, пока друг несёт её в номер, ведь вероятность неожиданной и ненужной сейчас — лучше вообще никогда — встречи никуда не делась. Пусть лучше думают, что у них и правда любовь, чем увидят её разбитую и никчёмную.       Люси хочет стать собой прежней. Той, по кому скучают Нацу и Хэппи.       У той Люси болело сердце только о потери родителей. Болело старой, ноющей, привычной болью, с которой можно было смеяться звонко-звонко. С которой можно было в битвах вставать из последних сил с широкой улыбкой на устах и виновато опускать голову после выполнения задания. Опять разрушили здание, опять нарвались за Совет и устроили мастеру проблем. Было весело и легко, не смотря на раны и смертельные опасности. Глаза горели ярче звёзд.       — Прости, Грей, — магичка садится на пол сразу после того, как друг опускает её со своих рук.       Только вот Фуллбастер на это качает отрицательно головой. Он не согласен с этой фразой, ей не за что просить прощенья. Он ведь понимает, какого это. Понимает, но всё так же сделать ничего не может и это самого его жрёт изнутри. Иногда он задумывается: было бы легче, будь она на его месте? Зная, что твоя любовь доживает последние годы жизни. Не видя свою боль? И только вместе с этим вопросом начинает копошиться червяком вина. Вина за его эгоизм. Маг видит. Вот сейчас, на этом задании он действительно видит, что Фрид его подругой заинтересован. Искренне. Может пока и не влюблён, но очень близок к этому, а Фуллбастер им мешает.       Грей себя ненавидит если честно. Считает предателем и расскажи он всё Нацу или Эльзе, то получит по первое число. Друзья так не делают. Не заставляют страдать. Друзья должны помогать, поддерживать. Только он Люси не просто подругой считает. Сестрой. Самым близким и нужным человеком и нет в этом ничего пошлого. Интимное — определённо да. Но этот интим совсем не тот, о котором первым делом думают. Этот интим семейный, их личный. Болезненный. Одинокий и поделенный пополам. Люси ёжится от волны холода, что он испускает.       — Он смотрит на тебя, — маг садится рядом с Хартфилией и кладёт голову ей на плечо. Он всё ещё не хочет её от себя отпускать. Так отчаянно не хочет. Боится. Боится остаться в полном, абсолютном одиночестве. Но от самого себя настолько мерзко, что молчать больше не может.       — Как и Лексус. И Бухлоу. И Ёла. С того дня как они увидели нас в баре, все громовержцы смотрят на меня, — Фуллбастер хочет дать ей затрещину. А ещё встряхнуть и выбить из головы все её закидоны, комплексы.       — Дура ты, Люська. Он заинтересован тобой, — магичка закатывает глаза и призывает Деву.       Желание напиться пропало. У Грея его сегодня и не было, поэтому они останавливаются на мороженном. Маг замечает, как звёздный дух смотрит на Люси и понимает, что тот ощущает. Дева как и другие духи перемены в хозяйке заметила давно. Даже раньше, чем он сам. Но так же не может помочь. Хартфилия в сердце своё не пускает, боль разделить не позволяет. Ей лишь нужно только не оставаться с ней один на один. Не более. И при этом чужую боль готова забрать даже если сама всей тяжести не вынесет. Пожалуй, в милосердии с ней сравниться может только Леви. Невероятно сильная духом малышка, что первой простила их врага. Того, кто над ней издевался.       — Заинтересован, не значит, влюблён, Грей, — заклинательница стоит на своём, а маг не понимает, почему она так в себе неуверенна.       Он бы хотел быть в неё влюблённым. И чтобы она была влюблена в него. Он хочет счастья для них обоих и желательно совместного. Вот только это его рациональная часть. Фуллбастер готов на всё, лишь бы доказать Люси что она стоит многого. Очень многого. Если бы не она, не её жертва ключом водолея мир бы пал. Весь их чёртов мир. Но звёздная принцесса упорно стоит на своём. Не отрицает своего участия в битвах, но и никогда не признаёт, насколько она была важна. Словно та злосчастная битва, в которой пострадала вся гильдия ради её защиты, стала катализатором. Катализатором её комплексов. Так глупо. Но так по-человечески. Ледяной маг решает для себя поговорить с громовержцами. Для начала, правда, с Лексусом, ведь тот определённо что-то знает. И Грей в жизни не поверит, что в этом городе отпуск они решили провести совершенно случайно.       Остаток вечера они оба проводят в их привычном, уютном молчании. Поедая мороженное и пытаясь боль, тоску хоть на время заморозить. И если бы это действительно могло помочь, он бы лично заморозил им обоим сердца. Только вот даже шанса на это нет. Фуллбастер и своё сердце не может заморозить. Не знает, каким образом ввести обезболивающее. Для душевных ран такого средства, можно сказать, и не существует. Правда в случае с Люси средство есть. И оно является более доступным, чем кажется на первый взгляд. Ей просто нужно открыться для того о ком она грезит. Показать свой свет.       Положение их тел сменилось, когда закончилось мороженное. Магичка улеглась прямо на полу, зябко подтягивая к себе коленки и укладывая голову другу на колени. Грей смотрел, как она засыпает. Как борется со сном, лениво, слишком медленно разлепляя смыкающиеся веки. Он понимает, что ей нужно поспать. Что моральные метания сил высасывают многим больше чем самые жестокие сражения. Во время битв ты хотя бы знаешь, что вот сейчас всё закончит неизменно их победой и после настанет долгожданный отдых. В компании друзей и семьи. За бочкой другой выпивки, зализыванием ран и усталым весельем. Радостью. Счастьем. Особенно когда битва обходится без потерь. Буть то потерь близких или просто мирных граждан. Маг перебирает волосы названной сестры намеренно ее, усыпляя и надеясь, что хоть во сне она сможет спрятаться от боли. Хотя бы на время.       Люси действительно засыпает, не смотря на то, что от исходящего холода от друга ей прохладно. Видимо сказывается абсолютное доверие между ними. Сказываются те крохи спокойствия, что они получают в компании друг друга. Фуллбастер на ноги поднимается осторожно, придерживая девичью голову. Поднимает Хартфилию на руки, укладывает на кровать и укутывает в плед. Смотрит, как сама девушка укутывается в него словно в кокон и до сего момента нахмуренные брови Люси расслабляются.       Сам же парень в номере оставаться не может. Стены давят могильными плитами, и кажется, что кислорода перестало хватать. Грей проверяет наличие сигарет, а после покидает комнату, бесшумно закрыв за собой дверь. Да, он решил для себя поговорить с Лексусом. Пусть не говорить всей правды о Люси, он не имеет права раскрывать чужие, такие интимные тайны. Тайны, в которые только он один и посвящён не считая звёздных духов, конечно. Но у него есть повод для разговора. Как минимум то странное внимание мага письмён к его подруге. Взять тот день неудачного пикника, когда Джастин даже на лишний шаг от Хартфилии не отходил. Как ни крути, но это странно. Учитывая ситуацию заклинательницы, на ум приходит только одно объяснение: она ему небезразлична. Но что если это не так? Что если это просто проектируется желание Фуллбастера избавить подругу от боли?       Вот и выходит, что повод для разговора есть. А как начать этот самый разговор парень не знает. Боится сделать что-то не то, усугубить ситуацию и выдать Люси со всеми потрохами. Да, Лексус и остальные громовержцы изменились и это факт, но полного доверия к ним всё равно нет. У Грея вообще полное доверие только лишь к избранным. Ведь как он может доверять, когда даже родной отец врал. Он ведь мог найти сына, когда обрёл сознание. Объяснить. Но сейчас речь не об этом, то дело уже прошлое. Фуллбастер отца смог понять и даже принять его точку зрения. И силу принять тоже смог.       Фуллбастер зажимает сигарету в зубах, руки убирает в карманы и медленным шагом направляется прочь от гостиницы. Нужно проветрить мозги и решить, как действовать дальше. А ещё затолкать собственную боль как можно глубже, ибо она сейчас подобно потревоженной змее шипит и поднимает голову. Наблюдать за чужими страданиями далеко не приятное занятие. Такое наблюдение словно триггер. Перед глазами мелькает образ Слезулы, горло сводит спазмом и кажется, что сам маг сейчас почувствует солёную влагу на губах. В карманах Грей сжимает руки в кулаки, сам себе приказывает остановиться.       У внутренней змеи с клыков капает яд, отравляет изнутри. Фуллбастеру кажется, что изнутри он пылает огнём и от этого становится в разы хуже. Тепло ему никогда не приносило облегчения в такие моменты. Пепел с сигареты падает прямо на него, но маг не замечает. Он не замечает вообще ничего вокруг. У него в голове такой хаос, словно в ней началась вторая атака драконов. Мага начинает лихорадить, на лбу проступают капли пота и он думает, что, наверное, так себя ощущают люди во время сильной простуды. Во всяком случае, такие выводы можно сделать из тех знаний, что у него были. Из прошлых наблюдений. И хоть большинство членов гильдии почти никогда не простывали, исключения были.       В прочем, причина плохого самочувствия была именно в метаниях. Выплюнув в сторону окурок, парень затормозил прямо посреди улицы. Мысль подобно молнии мелькнула в голове. Возможность начать разговор с драконоборцем мелькнула вместе с этой мыслью. А зачем собственно изворачиваться, когда спросить можно напрямую? Будет юлить, так Дреяр сразу прознает благодаря своему чёртовому нюху и тогда на честность точно можно не рассчитывать. А честность в этом вопросе была необходима. Единственное, что пока маг не мог решить, так это когда стоит поговорить. Дождаться случайной встречи, которая в любом случае состоится или не тянуть и найти Лексуса самому?       Кроме того оставался ещё один вопрос. Как именно его будет убивать Хартфилия, когда обо всём этом узнает? Грея от этой мысли аж передёрнуло, но, на что не пойдёшь ради счастья подруги? Да на всё пойдёшь, если честно. Кроме разве что добровольного ухода в сторону. И пусть он не был соперником кому бы то ни было за её сердце, он борец за её внимание. Компанию. Избавление от одиночества. Притупления боли. Фуллбастер чёртов эгоист и кажется ему, что Люси об этом в курсе.