Последний герой

Вам когда-будь снился Рыжий? Все очень просто: В сказке — обман Солнечный остров Скрылся в туман. Замков воздушных Не носит земля. Кто-то ошибся: Ты или я. Машина Времени, Ты или Я Череп смотрит на них, словно из тени. Девчонка сидит на окне и курит, а этот самый-странный-парень-в-Доме, стоит так, чтобы ее не было видно. А в комнате, старой комнате Седого, полно людей, они сидят, лежат, курят и пьют: все как обычно. А девчонка вдруг начинает говорить. Она сплетает слова, она рассказывает историю.  — Накануне середины года зацветет старое дерево. И той же ночью оно осыплет свои цветы. Но будет в них великая сила. Так гласит легенда. А если есть что-то, что обладает силой, найдется и тот, кто захочет это собрать. Голос у нее такой, словно она не привыкла говорить, но никто не перебивает. — А собрать-то цветы проще простого: подстели под дуб белое полотно и подожди, пока цветы опадут. Только сначала найди. Только сначала дойди. Лес населяют разные твари, и ни одной из них нет дела до цветущего дуба. Зато столько интереса до всякого путника. Путники пахнут чужой страной, путники носят с собой ценности и оружие, путники — это, конечно же, весьма недурная еда. Путники опрометчивы, глупы и алчны. Три качества, делающие их добычей более легкой, чем напуганный свистун. Череп не может приблизиться, но узнает кое-кого: безрукого любимца Ведьмы, — спросил бы, что так его перекорежило. А вот Слепой — он вроде даже чует Черепа, но девчонка с историей и тот-кто-ее-прикрывает, мешают ему. Череп мало интересовался мальками, но некоторых не знать нельзя? Маленький — тогда — фанат Хромого, с птицей на плече, диковатый колясник, способный довести любого, и тот, за чьей спиной Череп узнает такого же призрака, как он сам. — В канун путников всегда становилось больше, и все больше становилось среди них тех, кто шел, не понимая куда и зачем. Он был не таким, он знал, что ищет и для кого, знал, как лучше этим распорядиться. Знал он и то, как ценятся цветы старого дерева. И понимал почему: он давно уже был под стать многим лесным тварям, но дерева так и не нашел никогда. Или не признал. Он допускал, что, пока оно не цветет, это просто дерево. Убежище для тварей поменьше. Немало его товарищей погорели на этом заказе, едва обвыкнувшись, встав на ноги и уверовав в свои силы, они решались на это дело. Едва ли смущаясь, что человек, просящий их, никогда не платит вперед. Он был старый колдун, ему верили. И он бы не обманул, только знал: они навряд ли вернутся. Голос девчонки чарует, а тот-кто-ее-стережет, вдруг видит Черепа. И губы его кривятся в улыбке. Такая ласковая, извиняющаяся улыбка, не подходит ни распахнутой рубахе, ни котелку, ни издевательскому галстуке-бабочке на шее… Череп думает о том, что не смотря на жутенькую расцветку, это настоящая бабочка — заебешься завязывать. — Охотник не любил колдуна и не уважал, хотя побаивался, и потому предпочитал не иметь с ним дел. Тем более не водил дружбу. Охотник знал: все найденное в лесу можно пустить и на хорошее, и на дурное. И не хотел знать, для чего колдуну цветы. Цветы, силу которых не знал никто. Хотя каждый знал, как их собрать. И когда. За спиной Черепа проступает второй. Ухмылка у них один в один, хотя мелкий — лохматый и клыкастый — Черепа не выносит. Теперь они почти ровесники, но для Черепа малек есть малек. Он так помнит. Мелкий просачивается через тени, замирает напротив безрукого, качается с пятки на носок. А голос девчонки все плетет свою сказку: — Охотник не любил бывать в лесу в канун середины года, он предпочитал в такие ночи сидеть в кабаке и пить. В такие ночи те, кто поумнее, собирались вместе и рассказывали свои причудливые истории, а не влипали в них. Но в этом году он задержался. Пропустил момент, когда эта ночь подкралась. Он просто узнал ее, сидя у своего костра. И понял только, что нельзя засыпать. Ведь неизвестно какая тварь придет к нему из леса или из сна. И он сидел, прислонившись спиной к дереву и смотрел в лес. Он боялся, боялся правильно: просто знал — опасность рядом, и нужно быть готовым. Череп вдруг встречает глаза девчонки. Они так похожи на те, другие. Что распахивались ему навстречу, горели, забирали, стирали мир и были этим миром. Ведьма не стала призраком: то ли не была так привязана к Дому, то ли была ему дороже Черепа и оказалась не между, а внутри. Мавра Череп в посмертии тоже ни разу не встретил. — Сначала он услышал шорох, а потом на колени к нему слетел белый цветок, и едва коснувшись его ноги растаял. Охотник вскочил, позабыв о темноте леса, повернулся к нему спиной. Дерево перед ним стояло, осыпанное цветами. Он сглотнул, он понял. Стянул жилет и рубаху: она давно уже не была белой… Он расстелил ее под дубом и отошел. Он не мог отвести взгляда, и знал, что любой, кто смотрит за ним из чащи заворожен так же, как он, а значит не нападет. По крайней мере пока. Цветы, казалось, мерцали, и не исчезали, упав на рубашку. Он подумал, что отдаст их колдуну, но плату возьмет иначе. Когда все до одного цветка опали, охотник подошел к дереву, стянул свою рубашку в узелок, натянул жилетку и снова прислонился спиной к дубу. Костер его догорал, но и ночь близилась к концу. Сон сморил его, когда первые лучи солнца коснулись травы. У девчонки кончается сигарета, комната мерцает в своей тишине, безрукий поднимает лицо навстречу мелкому, которого не видит. Череп думает, что все бы отдал за другой конец для них всех. Но не дано. — Он пришел в город через пару дней. Он нашел колдуна и развязал свою рубашку: цветы даже не подвяли, они были точно такими, как той ночью. Глаза колдуна загорелись, он отправился было за кошельком, но охотник остановил его. — Я хочу другую плату. Расскажи мне, в чем их сила? Если знаешь, конечно. Колдун рассмеялся. Смеялся он долго, потом посмотрел на охотника. — Ну, слушай же. Ты человек честный, раз я заплачу, то отдашь… Ты, верно, думаешь, что успех твой — это лишь твое мастерство. И потому, худшие из лесных тварей не трогают тебя, а те, что получше и вовсе слушают. Дурак-человек. Все ты в себе знаешь, кроме своей силы. Дерево цветет каждый год, и каждый может собрать цветы… Но мало, кто может найти дерево. Мало кого пропустят стражи, и точно никто не сможет победить их всех… Колдун протянул руку и взял пригоршню цветов. Белые лепестки в его ладони начали сворачиваться, но колдун со смехом швырнул их в огонь. Пламя вспыхнуло, пожирая цветы, и охотник увидел в его отблесках свою жизнь. Все, что в ней случилось и что могло бы случиться. Увидел он и то, чего не мог увидеть раньше: зверей, стерегущих его сон, податливый мох, служивший ему постелью. Лес был его домом, его кровом и пищей, а охотник был его кровью и плотью. Голос девчонки звучит так, что Череп почти видит: того колдуна, и того охотника, и те мерцающие цветы. Он почти знает, о ком эта сказка, и не может перестать слушать. — Охотник не посмел забрать цветы, а колдун смотрел на него и продолжал рассказ: — Я долго живу, я многое знаю о лесе и о людях. И я уничтожил все знания о цветах. Говорили, тот, кто найдет цветы, заварит их кипятком и выпьет отвар — получит твою силу. Говорили, тот, кто съест хоть лепесток, получит власть над твоим сердцем. Говорили, тот, кто бросит цветы в огонь… Колдун умолк. — Что получит тот, кто бросит их в огонь? — спросил охотник. — Тому ты даруешь его истинный облик… и свободу. Колдун испытующе посмотрел на охотника, охотник ответил на его взгляд. А потом и сам бросил горсть цветов в огонь. И огонь потух. Череп застывает, он больше не видит эту комнату и этих людей. Но перед ним пустой коридор, он знает, через мгновение в нем вспыхнет схватка. Он может ее остановить? Если только захочет? Голос, тихий, горячий врывается в него: — А он перестал быть охотником, он стал просто человеком. Таким он себя знал плохо, без прежней силы, без Леса, без всего того, чем был до… И, когда он оглянулся, рядом не было колдуна. Только такой же… мальчишка, как он? Перед ними не было леса, но был тот же самый дуб. — Что ты наделал? — спросил второй мальчишка, сжимая кулаки. Хотя на самом деле он просто был напуган. — То, о чем ты просил. Мы свободны идти, куда нам захочется, не зависеть больше от Леса, ни от чего не зависеть, только от себя. — Я не смогу, я не хочу! — выкрикнул ему бывший колдун. — А я смогу. Теперь я знаю, как жить здесь, теперь я справлюсь. Я больше не боюсь. Хочешь, мы пойдем вместе? Бывший колдун стоял на неверных ногах, непривычный к этому, зажмурившись и кусая губы, он отрицательно мотнул головой, но сделал шаг вперед. И бывший охотник улыбнулся. Он взял другого мальчишку за руку. Сказал решительно: — Пойдем. И они ушли вместе. Охотник даже не знал, что сделал. Не знал, каким мог стать колдун. Не знал даже сколько жизней он спас, в тот момент, когда они оба стали просто людьми.

***

Он просыпается в своей постели, привычно трогает амулет на груди: обезьяний черепок, - он не помнит откуда эта вещь у него, она просто всегда с ним. Не считая странного амулета и снов с переподвыподвертом, он самый обычный парень. Он не помнит ничего о своем детстве? Словно и не было его, словно родился только в семнадцать. Утро только занимается, но уснуть дальше не получается. Он выходит из комнаты, ощущая ступнями шершавое тепло старого облезлого паркета. Сталкивается в коридоре со своим другом. — Рано, ты почему не спишь? — удивляется он. В выходные его друг любит спать не то, что до полудня — до вечера. — Мне приснился сон, — серьезно отвечает его друг. Его голубые глаза блестят в полумраке коридора, как и светлые кудри, а лицо кажется синевато-фиолетовым, он опирается на стену, словно раньше не умел ходить, да и дышал с трудом. — Кофе? — спрашивает друг. И варит его ловко, вкусно, не для себя, для своего соседа. Они сидят в кухне. Просто люди без прошлого. Но с настоящим и будущим. Всех нас согреет Вера одна Кто-то успеет: Ты или я. Машина Времени, Ты или Я