В овечьей шкуре

В нынешнее время запечатление считалось ненужной штукой, которая мешала жить. Раньше оно помогало оборотням образовывать стаи и, что самое главное, производить потомство, но со временем они перестали быть совсем уж дикарями. А запечатление-то осталось. С одной стороны, это круто. Не нужно заботиться о поиске партнера, ведь, стоит его встретить хотя бы раз, хотя бы посмотреть друг другу в глаза на долю секунды, то тут же все становится ясно — это судьба. А с другой… что, если будущая вторая половинка уже кем-то занята? Если она в браке? Если у нее уже есть дети? Что тогда, все портить? Это мерзко. Хотя родителям Джона, вон, сильно повезло: его мать оказалась свободной, когда его отец влюбился в нее. Точно так же пронесло и остальных членов его огромной семьи: людей в роду до матери не было, и все оборотни благополучно сходились друг с другом, кроме парочки дальних родственников и тетки Эшли. Может, поэтому она такая злая? Младшая сестра Джона, Оливия, которой аж семнадцать лет, партнера себе еще не нашла. И не хотела. Год назад это даже послужило причиной истерики с ее стороны: когда она узнала от еще одной сестры, (более старшей), Кейт, что когда-нибудь ей придется с кем-то начать встречаться, потому что так заложено природой, она плакала так громко, что у всех в округе сто процентов заложило бы уши, будь она на улице. Ей крайне не понравилась идея того, что неведомая сила сведет ее с каким-то непонятным парнем, с которым ей придется связать всю жизнь, и то, что он может оказаться некрасивым, еще не самое худшее. В тот день Джон позвонил ей и пытался успокоить ее: сказал, что не факт, что она на ком-то запечатлится, ибо и она, и он сам, и все дети в семье — полукровки, и может произойти так, что это не сработает. У Кейт был парень, да, ее судьба, да и у брата Эндрю (тот, у которого семейный бизнес) уже имелась прелестная жена, но сам Джон ходил без пары. Вдруг Оливия тоже останется без такого подарка природы? Это позволит ей перевстречаться хоть со всеми парнями в округе, не мучаясь, и прожить до самой старости в одиночестве, как она и планировала. Хороший план, надежный, Джону понравился. Он честно не надеялся, что сумеет запечатлеться на ком-то. Он только в шестнадцать впервые обратился, потому что стерва Алекс, живущая по соседству, довела его; считал, что запечатление не проснется в нем вовсе, и это развязало ему руки: без всякого стеснения он ходил по барам один, возвращался из них уже с кем-то и так сменил несколько партнеров до тех пор, пока не решил, что пора изменить жизнь. Джон переехал в Эйршир, где также у него была парочка коротких романов, и спустя время он как-то остыл. Встречаться с людьми рискованно, посему он решил коротать вечера в компании пива, а не их, да и не так уж и важно ему было иметь кого-то под боком. А потом он встретил Саймона. И случилось оно. Запечатление. Самое настоящее. Отец рассказывал, что это похоже на ощущение дежавю. Очень сильное. Руки дрожат, перед глазами все плывет и проносится так быстро, как гоняют болиды Формулы-1; есть какие-то видения, похожие на секундные вспышки. Это было. В первую их встречу Джон уловил запах Саймона, поворачивая на другую улицу, и сразу напрягся. Это был чужак. Он знал, как пахнет половина Эйршира, и понял, что у него, кажется, появился сосед. Он этому удивился, но еще больше повергло в шок то, что этот самый сосед вдруг оказался его судьбой. Пожимая руку, Джон пытался заставить свои колени не дрожать, как хлипкие прутики, и честно старался выглядеть вменяемо. У него вышло, хотя он был готов свалиться прямо на тротуар, потому что, блять, Саймон был таким красивым. Маска не позволяла увидеть нижнюю часть его лица, но даже так он казался сошедшей с обложки модного журнала моделью. Пахло от него странно, правда: к сногсшибательному природному аромату с нотками пота и шампуня в дополнение шел совсем легкий осадок из пороха и сигарет. Было еще что-то землистое. Тогда Джон заподозрил, что Саймон не так прост, но в тот момент у него все мысли были забиты только натуральным скулежом от своей волчьей сущности, и ему было не до расследований. У него дико билось сердце, ему вмиг стало сначала жарко, а потом холодно, и на секунду ему показалось, будто он таращился на солнце — перед глазами плясали белые пятна. Саймон тогда ничего не заметил. Пожал руку в ответ, представился Уильямом, и после этого Джон сразу же ушел домой. В тот вечер уже Оливии пришлось его успокаивать, потому что… ну как?! Как такое возможно? Ему почти тридцать, он всю жизнь прожил, думая, что запечатление обойдет его стороной, и ни с того ни с сего по уши втрескался в какого-то левого типа! В мужчину! Никогда такого не было, ни у кого, и Джон точно это знал. Единственный раз, когда кто-то влюблялся в человека, был у его родителей — все! Но так, чтобы словить комбо и влюбиться в мужчину-человека… Волк в Джоне в тот момент отчаянно просился наружу. Скулил, умолял, старался взять контроль над телом, но Джон понимал, что так нельзя. Нельзя заставлять соседа, которого он увидел впервые в жизни. Нельзя его пугать и напирать. Нельзя в него влюбляться. Почему именно он? Неужели природа ошиблась? Зачем она подсунула Джону парня? Он ведь даже не сможет иметь с ним ребенка. Но Саймон такой красивый. Внезапно проснувшиеся инстинкты призывали оберегать его и защищать, быть всегда рядом, готовым помочь в любую минуту и сделать все и даже больше, чтобы он никогда не чувствовал себя плохо, но Джон пытался заставить волка в себе угомониться и захлопнуть пасть. Саймон с самого начала казался очень серьезным, похожим на того, кому отношения не нужны, и Джон твердо намеревался просто забить. У него даже получалось. Чуть-чуть. Капельку. Потому что Саймон жил напротив, и его запах постоянно забивал ноздри, мешая нормально жить. Он не следил за ним. Лишний раз на глаза не попадался, но если и встречал, то непременно подходил поболтать, и, Господи… волк от этого был в восторге. Ему очень нравилась компания Саймона, его манера речи, его шикарный британский акцент, любые мелочи во внешности и запах. Ему нравился Саймон весь, и его не остановило даже то, что затем тот оказался не кассиром, а солдатом САС: Джон жутко волновался за него в лесу. Так перепугался, что чуть не превратил собственные джинсы в лоскуты окончательно, но, к счастью, обошлось. Было бы еще лучше, если бы Саймон все-таки покинул Эйршир, ибо Джон правда за него очень сильно боялся. Что, если Мартинез вычислит и убьет его? Он не простит себе. Он хотел, чтобы на Саймоне не появилось новых шрамов, но вместе с тем желал видеться с ним и общаться дальше. Да, неправильно. Да, он тем самым баловал самого себя, свою волчью сторону, и влюблялся все больше, но ничего не мог теперь поделать. Они с Саймоном ведь стали напарниками, а запечатление никуда не делось. Нельзя даже пытаться сблизиться с ним. Ему не нужны отношения. Нельзя. Но так хочется. — Да-а-а, туда! Вся толпа из пяти человек одобрительно загудела, звонко хлопая в ладоши. Некоторые после этого хрипло расхохотались. Джон тоже смеялся, потому что вечер пятницы и день рождения у Фрэнка, коллеги с золотыми руками. Он поставил пустой, огромный бокал на деревянный стол. Стеклянное дно стукнулось о поверхность, и Фрэнк вытер пену с пышных усов, похлопав самому себе. Ему уже как сорок минут тридцать шесть лет! Он не самый старший в скромной бригаде, но стариком уже вовсю себя называл. Даже сегодня, отмечая праздник в небольшом, но уютном пабе, куда он пригласил прочих работников лесопилки, с которыми трудился вместе: помимо Джона пришли Джеймс, Карл и Стэн. И все они выпивали, естественно. Закусками служили жареное мясо, в панировке и без, луковые кольца, орехи — все, на что у именинника, который и накрыл поляну, хватило денег. Идеальный способ завершить рабочую неделю и встретить выходные, о, да! Пускай в пабе сегодня помимо их компашки сидела еще куча людей, таких же простых рабочих. Джон похрустел орехами, отправив горсть в рот. Он сидел у стены, стянув куртку и повесив ее на спинку стула, но даже так ему было жуть как жарко. Будь его воля, он бы почти полностью разделся, но он не хотел пугать ребят и показаться странным. Интересно, а Саймон считал его таким? Может, вообще стоило не раскрывать ему себя? Мало ли что… Хотя он в таком случае продолжал бы шастать в лес — было чудом, что Джон в такой сильный дождь вообще его смог унюхать и прибежал на поляну вовремя. Ужас, до сих пор страшно вспоминать тот вечер. — Давайте допьем и начнем расходиться? Жена ждет… — неуверенно начал Фрэнк, икнув, на что сидевший рядом с ним Карл от души саданул его по плечу, чтобы взбодрить. — Э-э, мы только начали! Подождет твоя жена! — Мы тут с вечера сидим, — возразил Фрэнк. К дискуссии подключились Джеймс и Стэн, уже давно навеселе. Джон же решил смолчать, держа в руке почти пустой стакан. Пива там осталось совсем мало, на донышке, где было больше белой пены, крохотные пузырьки которой блестели от желтого света лампы на потолке. Куда им с Саймоном сходить на выходных? Они договорились погулять, но еще не обсудили, где именно, хотя Джон согласен хоть по помойкам с ним шататься, если это позволит узнать его поближе и, разумеется, найти зацепки, которые помогут выяснить мотивы Мартинеза. Он допил остатки пива. Этот мексикашка перестал с ним общаться почти сразу после того, как он ему отказал. Может, попробовать с ним связаться и уже согласиться на предложение выпилить все человечество, чтобы потом убить его? Нет, это будет слишком странно. Марио уже сто процентов знает, что Джон связался с Саймоном, и точно что-то да заподозрит. Так, все, Джонни, перестань думать об этой херне. Просто… просто отвлекись и не волнуйся. Вы погуляете и потом уже будете думать, что делать. Джон выдохнул. — Знаете, ребят, я пойду домой, — сказал он и повернулся чуть в сторону, чтобы ухватиться за куртку на спинке стула. Коллеги загундели. — Да брось, Джонни! Даже дети еще в такое время не спят! — возмутился Стэн. Вот ему точно не стоит больше наливать: от выпитого у него порозовело лицо, и покрасневшая кожа ярко контрастировала с его седыми бровями. — Значит, подам им хороший пример, — Джон все-таки встал из-за стола. — Вам бы тоже не мешало разойтись. Он бы еще посидел. Выпил бы больше, чтобы совсем поплыть, и съел бы еще пару тарелок закусок, но уже очень-очень поздно, и он очень-очень хотел вернуться домой да завалиться спать. Все равно делать больше нечего. Джон накинул куртку и не стал ее застегивать. Забрал рюкзак, раза три попрощался с мужиками и примерно столько же повторил, что не останется «на еще один бокальчик», а потом вышел на холодную улицу. Тот маленький паб ощущался пузырем с горячим воздухом внутри, а снаружи прямо хорошо. Самое то для того, у кого температура тела всегда держится выше тридцати шести и шести, как у людей. Джон поскреб затылок и поковылял по тротуару. Автобусы уже давно не ходят, а такси вызвать он не решил, ибо захотел прогуляться. Оценить уже давно знакомые виды маленького города, развеяться, все такое. Он бы обратился, чтобы быстрее добраться до дома, но это слишком муторно: раздеться догола, собрать всю одежду и не потерять ее по пути — уж лучше пешком. До встречи с Саймоном он вообще очень редко превращался, поскольку в этом не было нужны. Это в прошлом оборотни использовали свою волчью форму, чтобы охотиться и проходить большие расстояния ради собственного выживания, а сейчас это по большей части бессмысленно, ведь многие жили в больших городах. У оборотней в настоящее время было все, что было у обычных людей: дома, а не пещеры да норы, транспорт, качественная одежда, еда, деньги — зачем тогда жить в теле волка, если можно оставаться человеком? Вот поэтому мало кто обращался. Даже мать Джона использовала полученную от супруга силу буквально пару раз, зато ее сыну теперь, кажется, придется с этим зачастить: в первый раз Джон обратился спустя секунду после того как зашел домой после первой встречи с Саймоном, а второй произошел во все тот же дождливый вечер. Он буквально стал волком тут же, стоило ему закрыть дверь, и как же хорошо, что Саймон этого не видел, иначе знакомство тут же бы пошло по одному месту. Джон просто… переволновался, прямо очень сильно, потому что нашел свою судьбу, того, кого волк теперь будет оберегать до самой смерти, и ведь на это ему пришлось потратить тридцать лет. Нет, нет, отмена: он даже целенаправленно не искал. Саймон, считай, сам свалился ему прямо в руки, причем даже не в огромном городе, а в чертовом Эйршире, где тех, кто оттуда переезжает, больше, чем приезжих. И вот он на полголовы выше, почти под два метра ростом, но все равно в какие-то моменты казался маленьким и хрупким. Вот как во время того ночного разговора на крыльце: Саймон выглядел таким домашним! Сидел на корточках, растрепанный и сонный. Знал бы он, что Джон не мог поначалу уснуть именно из-за него, поскольку переваривал происходящее. Оливия по телефону сказала просто принять прикол от природы, а если случится чудо и они не просто начнут встречаться, но еще и ребенка захотят, то всегда можно усыновить или удочерить кроху, ну или же воспользоваться услугами суррогатной матери, какой-нибудь волчицы из Глазго — Кейт знала одну такую. О, нет-нет, Джонни, хватит! Джон пнул маленький камешек под ногами и взялся обеими руками за лямки рюкзака. Саймону оно не надо. Вот это все: отношения, семья и тому подобное. Он — серьезный вояка, огроменный мускулистый шкаф, который ищет способы уничтожить Мартинеза, и он еще ни разу не дал Джону понять, что у них может что-то получиться. Ну, он начал потихоньку оттаивать, но в целом вел себя настороженно. Так, будто Джон может предать. Но он никогда так не поступит, тем более по отношению к нему. Никогда не обидит и не сделает больно, даже если будет взбешен, наоборот, изо всех сил будет стараться поддерживать. Пускай даже в этих чувствах виновато запечатление. Хотя Джон думал, что, если бы не его волчья сущность и опасность в виде Мартинеза, Саймон все равно бы ему понравился. Он резко остановился. Он решил срезать путь через улицу с заброшенными домами, многие из которых были не до конца достроены: местные власти собирались заделать маленький жилой район для горожан побогаче, но в какой-то момент стройка прекратилась. Двухэтажные модные коттеджи по итогу оставили, и на длинной улице с домами, большую часть которых ушлые подростки уже оперативно разрисовали граффити, никто не жил. Джон принюхался. Помимо легкого аромата дождя и сырой земли он уловил слабый запах людей. И волков. Он шел откуда-то спереди, и Джон осторожно двинулся по улице дальше. Может, какая-нибудь зацепка? А то и место так хорошо подходит, и обстановка: вокруг темно и холодно, рядом — только пустующие кирпичные коробки с дырами вместо окон и дверей, заросли травы и старые фонари, некоторые из которых работали через раз. Самое то для бездомных. Здесь до них никому нет дела, полиции тут нет, и никто не может их выгнать. Кроме, наверное, людей и нелюдей Мартинеза. Джон дошел до дома за поворотом, и дом этот особо от остальных не отличался, но был огорожен деревянным забором, поросшим мхом и очень старым на вид. Окна на первом этаже заколочены, ровно как и входная дверь. Стремное место. Он повертелся туда-сюда, чтобы убедиться, что поблизости и правда никого нет, и снова повел носом. Волками пахло, но совсем едва ощутимо — видимо, последствия прошедшего дождя, — ровно как и людьми. Причем это точно не были те люди, которые работали на Мартинеза, потому что пахло мусором и по́том. Бездомные. Видимо, тут и правда кто-то жил, но конкретно этот дом сейчас явно пустовал, иначе Джон точно бы что-то услышал. Стоит ли туда залезть? Просто посмотреть. Ну максимум что-то потрогать. Джон медленно подошел к перекошенной калитке и дотронулся до пары влажных досок, настороженно глядя в щель между ними. А Саймону нужно звонить? Он спит, уже, наверное, но вдруг в доме найдется что-то важное, что привлечет его внимание? Как-то негоже работать без напарника, но и тревожить его тоже не круто. Пускай отдыхает, а завтра, то есть сегодня, можно будет сюда вернуться. Джон коротко кивнул сам себе и несильно толкнул калитку. Та была незапертой и легко поддалась, что его несколько удивило, но он все же прошел в крохотный, захламленный двор. Вокруг валялся разный мусор, включая круглые черные мешки (мертвечиной от них не пахло, к счастью). На поросшей влажной травой тропинке к крыльцу лежали бумажки, упаковки от еды и прочая хрень по мелочи, на которую Джон внимания не обратил, продолжив принюхиваться. Его волновал запах волков. Оборотней. Он думал, что те орудовали в парке и лесу, но, видимо, уже поимели наглость врываться в чужие дома. Черт, даже здесь у бездомных никакой защиты! Ладно лавочки и скамейки, там правда хрен спрячешься от кого, но дома? Хлипкие и недостроенные, но все же. Джон пригнулся и вымазал спину в мокром дереве и мхе, когда входил внутрь — доски кто-то особо одаренный прикрепил только сверху и снизу, так что, если наклониться, можно легко проникнуть в жилище. Он это и сделал. Хотя, может, зря он гонит? Все дети оборотней в Глазго ходили на курсы, похожие на уроки биологии, где им объясняли, как живут волки в целом и оборотни. Одна из преподавательниц, миссис Дейман, вела очень интересные лекции, настолько, что даже самые шумные дети слушали ее молча, восхищенно глядя на картинки, которые она показывала. Она же и рассказала, что между территориями, занятыми разными стаями, есть свободные зоны. Джону вся эта информация, конечно, в те годы ничего особо не дала, потому что он был единственным у себя в группе полукровкой, но сейчас он подумал, что Эйршир — тоже своего рода свободная зона. Одинокие волки, покидая свои стаи, могли начать метить подобные места, если не присоединялись к другим стаям, и Мартинез как раз занялся подобным. Это Джон не заявлял свои права на город и в принципе никак не показывал, что он оборотень, а раз земля ничейная, то мексиканский преступник стал наводить здесь свои порядки, и перечить ему некрасиво. Было бы. Если бы он не хотел убить всех, блять. Да и вообще, они давно уже не в средневековье живут! Джон выудил из кармана телефон и включил на нем фонарик. Внутри дома оказалось так же грязно, как и снаружи, а лестница на второй этаж была завалена всяким хламом, так, что хрен проберешься. Впрочем, оттуда ничем не пахло, так что он решил обследовать первый этаж. В центре гостиной с заколоченными окнами и некогда белыми стенами расположился диван. Рядом с ним валялись несколько матрасов, а прямо в центре находились угли от… костра. Судя по всему, его давно не разводили. Джон почесал щеку и походил по комнате. Сделал пару фото и двинулся обратно в коридор, откуда вышел в ужасно, очень, мега вонючую ванную. Неимоверно грязную и почти черную, полную грязи, плесени и какой-то жижи, от которой он в ужасе схватился за нос. На правах полукровки обоняние у него не так хорошо развито, как у полноценных оборотней, и слава Богу! Такое мощное амбре он не смог бы вынести, будь у него нос настоящего волка, а то он уже сейчас готовился сблевать. Фу, черт, ужас какой! Ну да, это же не гадать, мило улыбаясь, как влюбленная школьница, чем таким занимался Саймон, что от него пахнет свежей едой и совсем капельку — мятой. Это работа, к сожалению. Джон поспешил удалиться в предполагаемую спальню, откуда и шел след оборотней. Слабый, очень слабый, ровно как и какой-то человеческий, уж очень знакомый, будто… Он встал в центре комнаты и втянул воздух полной грудью. Ему показалось, что в помещении остался едва уловимый аромат того парня из парка, Магнуса. Выходит, он тоже бездомный? А выглядел опрятно. Джон осветил фонариком комнату. В ней тоже наблюдалось несколько матрасов, бесполезные бумажки, чеки из продуктовых, какая-то одежда, старые игрушки… и рюкзак. Который тут же попал на парочку новых фото со вспышкой. Внутри лежали учебники по физике и программированию, мятый тетрадный лист в клетку, древний драный пенал, крошки от печенья на дне; письменные принадлежности, одинокая жвачка и записная книжка. А вот это уже интересно, хотя просто сам факт того, что от всех этих вещей пахло растерзанным бедолагой, срывал башку. Вдруг получится хотя бы примерно понять, что с ним случилось? Джон, конечно, почуял от тела Магнуса оборотней, но не мог понять, почему те его убили просто так, а не забрали. Потом труп и вовсе исчез, что показалось ему еще более странным. Джон присел на корточки, стараясь краями куртки не касаться загвазданного пола, и открыл записную книжку. Она обклеена разноцветными стикерами, имела синюю обложку и мягкие края, где слезла краска. Видно, что дневником Магнус — он даже оставил свои имя и фамилию на первой странице — активно пользовался. «Я не могу так больше» «Мне просто никто не хочет помогать, никто не хочет меня понять и ощутить себя в моей шкуре. Всем нет до меня дела, а Келси игнорирует меня» «Я отчислился мне негде жить. Бомжую теперь как самый законченный неудачник» Джон вскинул брови, вчитываясь в написанное. Дневник был затасканным, но исписан только наполовину. На первых листах он заметил только заметки об обыденных вещах по типу погоды и том, как тот прошел тот или иной день, но затем они становились все более мрачными. Магнус жаловался на проблемы в собственной жизни, включая личную ее часть: обижался на некую Келси, которая не воспринимала его чувства всерьез и отказывалась с ним встречаться. На одной строчке он поливал ее помоями, а на другой — признавался в любви. На последних страницах парень открыто писал о своих психических расстройствах. У него не было денег на поход к врачу и лекарства, его состояние ухудшалось, он бросил учебу и работу и в итоге перебрался жить в этот заброшенный дом, в котором дико воняло. Джон вздохнул и повертел дневник еще. Вторая половина записной книжки осталась нетронутой, но на одной из тамошних страниц он обнаружил короткую надпись. С ошибками, но это не помешало ему разобрать текст. «по воскрсеньям в полночь. пар к.» Опа! Джон положил дневник обратно в рюкзак и поднялся. Итак, что он имеет? У Магнуса проблемы с головой и он бездомный, ровно как и те двое, о которых рассказывал Саймон. Только Боб и Стейси пропали с концами, а Магнуса убили в парке, возможно, как раз в воскресенье, если не раньше, в субботу вечером или около того. Кто его убрал и почему? Джон, когда осматривал труп, помимо запаха мусора да пота уловил только легкий налет оборотня. Видимо, кто-то из шайки Мартинеза пришел поглазеть на тело или и вовсе причастен к его появлению под кустом. Придется подумать над этим, но уже есть хоть что-то. Личных вещей больше найдено не было. Недолго подумав, Джон забрал рюкзак Магнуса, после чего с гордой мыслью «вот это я сыщик» пошел домой. К Саймону. Он посчитал нужным все-таки разбудить его и обсудить с ним находки, потому что воскресенье уже завтра и нужно решить, стоит ли явиться в парк ради того, чтобы узнать, зачем туда поперся и сам Магнус, где встретил свою смерть.

***

Под конец маршрута Джон сорвался на бег. Он не обращался, ибо просто не утащил бы все свои вещи: джинсы, куртка, белье, обувь, футболка и два рюкзака бы просто не влезли ему в пасть. Но он быстро добежал и, к огромному счастью, увидел, что в доме Саймона на втором этаже горит свет. Он не спит? Почему? Уже почти три часа ночи! А если с ним что-то случилось? Волк внутри неприятно зашевелился почти под кожей, заставив короткие волоски на ней встать дыбом. Ну нет, Джонни, нет, все с ним хорошо. Чувствуешь запахи посторонних? И я нет. Просто сделай вдох… выдох. Вдох, выдох. Вдох. — Саймон? Спустя секунд десять ожидания и звука громких гудков Саймон взял трубку. — Да? — Я зайду? Я кое-что нашел. — Да… секунду. Саймон вскоре открыл дверь, и усилием воли Джон подавил в себе скулеж, который почти вырвался из его горла. Господи, ну за что? За какие грехи ему достался такой красивый сосед? — Привет. — Доброй ночи, — Саймон отошел в сторону, давая пройти, и, закрыв дверь, тут же ее запер. — Что ты нашел? У него хриплый, немного тихий голос. Он сам выглядел очень сонным и не менее уставшим. Его глаза покраснели, и он медленно моргал, видимо, еще не привыкнув к свету. Такое ощущение, что он недавно проснулся, о чем также говорило состояние его шевелюры: светлые волосы, чуть влажные и от которых потрясно пахло шампунем с ментолом, торчали в разные стороны. Плюс, у Саймона перекрутилась штанина, оголяя тем самым длинную ногу, но его это не волновало. Он сел за стол на кухне с негромким вздохом. Потер ладонями лицо и посмотрел, разведя пальцы, на Джона, прежде чем откинуться на спинку стула и скрестить руки на груди. — Помнишь того парня, которому в парке чуть не оторвали голову? Магнус Стюарт, — Джон скинул свой рюкзак с плеча на пол. — Я шел домой из паба и решил пойти по улице, где все дома заброшены, и потом почуял там его запах. Вот, я пробрался в одну из недостроек и наткнулся на его рюкзак. А внутри лежал дневник. Джон отдал находку Саймону, мимолетно коснувшись его пальцев своими. Тот принялся листать записную книжку и в процессе зевнул с закрытым ртом. — У нас теперь есть целая куча зацепок. Магнус тоже бомжевал, как Боб и Стейси. Правда, его почему-то не похитили, а, — Джон перелистнул на страницу с обозначением времени и места. — Прикончили в парке. Он специально туда зачем-то пришел. И мы должны тоже туда пойти. — Может, он наркоман? — предположил Саймон. — По воскресеньям в парке могли раскладывать наркотики. Он пошел за одной из закладок и не дошел. — Может быть. У него еще что-то было с психикой. Может, он так пытался абстрагироваться от всего? Ему даже жить негде было. — Возможно, — Саймон отложил дневник на стол. — Ты находил что-то еще? — В том доме лежат несколько матрасов, так что с Магнусом, походу, жили другие. А еще там пахло оборотнями, но это старый запах. Наверное, они искали потенциальных жертв, — добавил Джон. Сосед же кивнул. — Нам нужно пойти в парк в воскресенье. То, что там будет, точно связано с Мартинезом. — Да, я тоже так думаю, — Саймон кивнул снова. — Значит, пойдем. Это все? — Да-а, в принципе… в принципе, да, — Джон поскреб затылок и глянул в сторону коридора. — Можем завтра, то есть уже сегодня днем, еще раз все обсудить. Я сейчас немного не в том состоянии, извини. — Выглядишь хреново, если честно. Бессонница? — Да. Я смог задремать, а дальше — ни в какую. Оборотню это не понравилось. Он поскреб где-то около сердца, оно сжалось, и Джон сочувствующе кивнул. Его широкие темные брови поползли к переносице, когда он обхватил ладонями спинку стула около себя. Так хотелось помочь Саймону, сделать так, чтобы он не просто поспал, а выспался на сто лет вперед, чтобы аж до следующей жизни хватило. — Могу поискать у себя какие-нибудь успокоительные, если хочешь. Не могу работать вместе с зомби, знаешь, — Джон издал тихий смешок. — Был бы очень рад. Спасибо. — Не за что. Сейчас сбегаю. Джон отправился к себе, мысленно порадовавшись тому, что он уже дважды побывал у Саймона. В первый ему не удалось в полной мере восхититься его домом, потому что нервы у него были на пределе, а сейчас он выцепил некоторые мелкие детали в интерьере. Внутри, считай, пусто, словно в доме живет призрак. Нет всяких побрякушек, хоть какого-то беспорядка — всего по минимуму; из хаоса — только кружка на кухне с недопитым крепким чаем. Ну, это в какой-то степени характеризовало Саймона как личность, наверное? Что он любит все простое и ему не по душе как-то выделяться, что для солдата весьма полезно, сливаться с окружением, когда вокруг враги. Хоть бы дурацкий коврик себе какой купил, что ли… Джон, не снимая обуви, забежал на кухню и сразу принялся рыться по шкафчикам. Он точно помнил, что давно, когда в последний раз ездил проведать родных, тетя Шарлотта подарила ему модный (при наличии термопота) стеклянный чайник и домашний чай. Его она сама собирала и вроде бы сказала, что он очень хорош при сильной усталости, особенно зимой, когда в древности оборотни тратили все свои силы на охоту. Сейчас в такое время года все волки спускают энергию на подарки к Рождеству и такой чай особо не нужен, ну да ладно. Зато он в теории может помочь Саймону. Наконец, спустя несколько минут поисков, Джон надыбал в верхнем шкафчике целлофановый пакет, внутри которого лежали засушенные травы и ягоды, завернутые до кучи в пестрый платок. Джон достал его, на глаз оценил срок годности и довольный вернулся к Саймону, который все это время продолжал сидеть у себя на кухне и листал дневник Магнуса. — Вот. Попробуй этот чай. Пакетик оказался на столе. — Спасибо. — Не за что, — еще раз. Джон улыбнулся. — Кстати, прогулка еще в силе? — Разумеется, — Саймон потянулся за пакетиком и развязал его. — Только не рано утром. — Естественно! Я сам спать буду. Саймон хмыкнул и чуть улыбнулся. — Слишком хорошо отпраздновали день рождения твоего коллеги? — Не-е-ет! Мы просто попили пива. И я вообще самый первый ушел, — оправдался Джон, на что Саймон улыбнулся сильнее и фыркнул, посмеявшись. — Не боишься, что Мартинез убьет кого-то из них? Он встал из-за стола и подошел к плите, на которой стоял чайник, который спустя пару манипуляций с конфоркой оказался на огне. — Пока Мартинез целится только на психически больных бомжей, а у всех на лесопилке, вроде как, есть крыша над головой и справки от психиатра о том, что они здоровы, — Джон прислонился плечом к дверному косяку. — Это хорошо. Он посмотрел на соседа. Обвел внимательным взглядом его широкие плечи, сильную спину и левую руку, всю в татуировках; скользнул им ниже, к свободным серым штанам, и остановился в районе босых ног. И он, и его волк надеялись, что чай хоть как-то поможет, иначе придется заявиться в аптеку. — Ладно, я домой пойду. — Давай. Завтра увидимся. Джон забрал свой рюкзак и вернулся к себе. Запер дверь, поставил обувь в углу, повесил на крючок куртку и сразу же направился в ванную. Принял горячий душ, наспех вытерся и оделся и вскоре наконец лег в постель. Супер день. Я отдохнул с друзьями, нашел полезные вещи, которые приведут к Мартинезу, и вроде как помог Саймону. Вот бы чай и правда сработал. Джон потер нижнюю часть лица ладонью, будто хотел стереть улыбку с губ. Так, все, ладно, хватит. Сплю.