Веточка вербы.

Маша глубоко вдохнула свежий весенний воздух и, постояв немного, подхватила чучело крокодила, после чего мерным, спокойным шагом направилась в сторону драконбольного поля, надеясь позаниматься в одиночку. Сегодня было первое мая — до финального матча года оставался ровно месяц, из-за чего праздник Первомай был далеко не таким радужным и ожидаемым, как обычно. Все вокруг, участники команды, гости Тибидохса, учителя и тренера, даже обычные ученики сидели словно не на иглах, а на раскалённых пиках. Всё вокруг словно нагло пело о том, что вся эта мясорубка близко — Поклёп рвал и метал пуще обычного, Зубодёриха уже и про стихи свои давно позабыла, майская сборная ходила словно зомбированная, Соловей зверел с каждым днём, да даже невозмутимая Медузия, порой, забывала усмирить свои волосы, из-за чего они шипели на всех подряд, без разбору. Сама Маша, крайне флегматично смотрящая на всю её окружающую суету, заботилась лишь о том, что у неё пока не отработаны квартет с защитниками и дуэт с Таней, да о том, что она всё ещё не разобралась с альтер-эго пантеры, которое периодически вызелало у неё во время матча, в самый неподходящий момент. Она была искренне не уверена, оставлять ли эго на этот матч — с одной стороны, оно могло сыграть ей на руку, с другой, Тиштря с Кощеевым и так давно точат на Буян огромный зуб, Троян знает, что они сделают, если пантера внутри Маши покусает одну из Ведьм во время игры. Феклищева была крайне не оптимистично настроена в плане честной игры своих соперников, в отличие от некоторых учителей и участников, она видела по нынешнему чемпионату и нескольким предыдущим, что Ведьмы умеют играть грязно, когда захотят и делают это, можно сказать, с удовольствием. Но это не значило, что Буян тоже имеет на это право, в конце концов, судейство и так будет искать любые способы завалить майский матч, так что покалеченные Машей Ведьмы могут лишь усугубить неприятный расклад дел. Да и на своих она могла в порыве прилива адреналина напасть — плавали, знаем… Небо над Буяном было серым, облачным, не майским — пусть, Мать Весна уже давно взяла бразды правления в свои руки, Батюшка Зима всё ещё пытался иногда игриво отнять у неё посох и вручить его своим старшим сыновьям, да и Дядюшка Осень иногда пытался урвать волшебную вещицу своим месяцам. Тут и там иногда подгонял жителей острова холодный северный ветер, утренний морозец периодически встречал игроков ранним тренировочным утром, а Иней, старый друг Осени и племянник Весны, так вообще обосновался на утреннем Буяне, как в родном доме. Месяц Май, только-только заступивший на свой законный пост, ещё не спешил взяться за исполнение своих прямых обязанностей, он словно пробовал своё время на вкус, готовился буйствовать где-нибудь через недельку, так сказать, наслаждался работой своего брата, Апреля, который уже распустил первые почки, дал волю мать-и-мачехе и пустил перелётных птиц домой, в родные края. Некоторые ученики Тибидохса видели иногда братьев-месяцев в периоды их правления, так вот и сама Маша, кажется, на четвёртом своём курсе, однажды увидела Май, который прогуливался по побережью океана, где-то под конец своего времени. То был юноша, похожий на призрака своей прозрачностью и лёгкостью, но, в отличие от бестелесных и бесцветных духов, месяц буквально пылал буйством красок — в его каштановых коротких кудрях были спутаны маки и незабудки, рубаха, подбитая ярким узором, развевалась на тёплом ветру, а сам Май улыбался в полную улыбку — прощался с Буяном и здоровался с добрым другом Июнем, который уже готовился перенять посох и взяться за долгожданную работу, которую кропотливо подготовил для него весенний старый друг. Маша редко запоминала какие-то маловажные моменты своей жизни, но тот, мимолётный, едва ли длиной в минуту, запомнила — особенно лукавый взгляд месяца и его доброе подмигивание, которое он подарил девушке на прощание. С того дня Феклищева полюбила май. В мае она всегда сдавала на отлично любые экзамены — у неё и раньше с этим проблем не было, но теперь ощущения стали совсем иными — в мае на поле она была самой лучшей и именно в мае в прошлом году ей признался в любви стеснительный, но очень симпатичный мальчик с тёмного отделения, который нравился ей ещё с их общего второго курса. И именно поэтому Маша, хоть и была настроена крайне скептично по поводу своих соперников, ни капли не боялась предстоящего матча и беспокоилась лишь о том, что у неё не закончен дуэт с Таней, квартет с защитниками и она пока не разобралась с альтер-эго пантеры. А смотреть в будущее она не боялась. Тем более, что ударить в грязь лицом перед Таней ей не хотелось. Впереди, наконец, показалось драконбольное поле и Феклищева огорчённо вздохнула, поправляя чучело — под куполом кто-то летал, видимо, тоже пораньше пришедший потренироваться. Драконов было не видать, скорее всего, Соловей не дал разрешение, да и рано было — едва ли семь утра, а эти великовозрастные ящерки в такое время очень уж злобные, и прожевать могут, в случае чего, а не просто проглотить… Не заглядывая в раздевалку, так как была уже одета в тренировочное, Маша шмыгнула на трибуны и, наконец, разглядела под куполом Глеба Бейбарсова, который, летая в ступе, чертил какие-то техники, отдалённо напоминающие «Семь спиралей» и «Пять переменных». В это время на трибунах, на третьем ряду, облокотившись о колени локтями, сидел Семь-Пень-Дыр и, куря, внимательно наблюдал за Глебом, который, поймав ложный пламягасительный мяч, выпрямился и вопросительно кивнул на нападающего на трибунах. — Попробуй сделать последнюю спираль плавнее, а то она какой-то куцей выходит, словно незаконченная! — крикнул Сёма сипло, потирая напряжённые глаза — видимо, ещё не успел толком проснуться. Снова уставившись на поле, боковым зрением он заметил какое-то движение справа и, обернувшись, увидел Феклищеву, которая нерешительно наблюдала за тренировкой. Он кивнул ей, приглашая и девушка вскоре присела рядом с ним, наблюдая за кружащим на поле некромантом. — Тоже потренироваться с утра пораньше пришла? — Маша кивнула, сжимая в руке лапу чучела. — Мы здесь ещё долго будем, сами где-то полчаса назад пришли, ещё как минимум пару часов заниматься планировали, поэтому поле ещё нескоро освободим. Глеб согласился помочь с визуальным восприятием некоторых техник, так что особо не удивляйся, в матче он участия принимать не будет, даже от скамейки запасных отказался. — отвечая на не озвученный вопрос, сказал Пень, прикуривая вторую сигарету. Он пригласительно откинул крышку пачки перед девушкой: — Будешь? — Нет, спасибо, я не курю… — запротестовала было нападающая, но Сёма её перебил: — Ой, да не заливай, а. Думаешь, я не видел, как вы с Рахло и Кирьяновым курить каждые полтора часа за поле бегаете, на перерывах? Соловья тут нет, а мне как-то срать, своё же здоровье портите, ваше дело. Только не ври, тем более, у тебя не особо получается и на трибуны пепел не сбрасывай. Вот пепельница, а то Соловей и джинны нам потом обоим жопу надерут. Бери давай, не стесняйся, вижу же, что хочешь. Маша послушно взяла сигарету и с удовольствием прикурила — у неё самой сигареты закончились ещё вчера днём, так что долго выпендриваться она не стала. Да и с Сёмой курить и вправду было как-то легко, словно с близким другом на перерыве. Хотя нет, не так. Маша знала Семь-Пень-Дыра ещё по школьным временам, не по магспирантским, когда сама училась и тренировалась с ним на этом же самом поле, а он был на пороге выпуска. Пеньедыр никогда не был особо улыбчивым или ласковым, мог крайне жёстко указать на её ошибки или подогнать нелестным словом (не переходя, правда, на личности), однако его советы, что драконбольные, что житейские, почему-то всегда били ровно в цель и помогали всегда безотказно. Сёма видел саму Машу ещё зелёной первокурсницей, как и Таня, с двумя крысиными косичками и огромными очками, наивной, импульсивной, не самой умной или находчивой, однако никогда не гнушался помогать ей или, можно сказать, заботиться, как о младшем участнике команды. Так, он часто спрашивал у неё, поела ли она перед тренировкой или достаточно тепло оделась, напоминал про упырью желчь и учил правильно обрабатывать ссадины, а ещё помогал в своё время с нежетиведением, когда у неё были тотальные неуспеваемости, а подойти за помощью было больше не к кому. И если Таня для Маши была наставницей и той самой успешной старшей сестрой, то Сёма воспринимался ею как двоюродный старший брат, с которым не часто общаешься и особых тем для разговора, у вас, вроде бы, нет, но помочь словом и делом он всегда, вроде как, не против. Только вот сказать ему об этом… Нет, конечно. Это было что-то сокровенное, то, что они оба прекрасно понимали, но, при этом, не считали нужным озвучивать, словно всё и так без слов было понятно. И так было хорошо. Правда, хорошо. — Как думаешь, «Прямой угол» и «Меч о двух рукоятей» надо будет использовать в матче? — задумчиво спросил вдруг Сёма, не смотря на Машу и наблюдая затем, как Глеб выходит из восьмёрки под куполом, от чего девушка едва заметно вздрогнула. — С одной стороны, надо бы обучить младший состав этим приёмам, с другой — Велес знает, какими травмами это может обернуться и чем это закончится для самого матча… Феклищева заправила светло-русую прядку за ухо и выдохнула дым в безветренный, теплеющий воздух. Неожиданностью для неё стало то, что Сёма так спокойно, вроде бы, без иронии и иголок, спрашивал её мнения касательно драконбола — для нападающей это было в новинку. Таня и Ягун тоже раньше с ней советовались, но больше они спрашивали её мнения именно в случаях, которые были связаны с новыми участниками, а не в таких серьёзных делах, как ввод старых и сложных техник в тренировки команды. Тем более, что спрашивал именно Семь-Пень-Дыр, с которым Маша и сама до сих пор неоднократно советовалась, как со старшим участником… Неужто, по мнению Сёмы, она действительно выросла для таких разговоров? — Вообще, техники предыдущего состава не очень легко разобрать и понять, они все имеют собственную динамику и конкретное время для разучивания. Но тот же «Угол» гораздо проще и безопаснее «Сожжённого воина» и «Ласточки» или фишек Риты, так что особых проблем с их отработкой у команды возникнуть не должно. — задумчиво протянула Феклищева, сбрасывая пепел в баночку для окурков. — К тому же, ребята не первый год в драконболе, всё же, имеют кое-какие знания, главное для них — отточить слаженность и ритм игры. — Мгм… Да, ты права, в какой-то степени… Хорошо, переговорю с Соловьём, когда утренняя общая будет, а то его днём с огнём не выловить… — Пеньедыр затушил сигарету в банке и громко свистнул, привлекая внимание парня. Тот начал снижаться, а Сёма, вставая, обернулся к нападающей: — Раз ты здесь, не поработаешь со мной? Мне надо разобраться с расстановкой в «Углу» и «Двойной восемь», а Глеб мало смыслит в этих приёмах, к тому же, не всё помнит. — Да, с удовольствием! Не зря же пришла… — Маша тоже затушила окурок и, вскочив, подхватила чучело. — А Глеб с нами останется? Если да, то можно попробовать разобрать новую технику защитников, «Коготь», игроков там как раз трое должно быть… — Можно попробовать, конечно, но ничего не обещаю, учитывая то, что я «Двойку» последний раз года четыре назад делал… — он окинул девушку взглядом и тяжело вздохнул. — Тебе бы это чучело поменять, а… Больше Танькиного контрабаса весит, а ты его с первого курса на себе таскаешь… Маша пожала плечами и первая начала спускаться к ступенькам, ведущим к полю. — Маша, да гарпия на тебя насри, блять! — возмутился, в конце концов, Сёма, выравнивая ступу после крайне болезненного провала в воздушную яму. — Уже четвёртый раз мяч воронишь, а потом песок глотаешь, будто не знаешь, что «Двойку» почти вплотную у земле надо выполнять! — он утёр грязным рукавом лоб и злобно шмыгнул носом. — Ты о чём думаешь вообще, а? Такое ощущение, словно не о драконболе и близко! Феклищева, в это время мрачно вытряхивающая из волос злополучный песок, лишь пожала плечами и начала садиться на чучело: — Да так. Всё, сейчас соберусь… — Так, стоп. — Бейбарсов, который последние полчаса наблюдал за этой крайне нелепой тренировкой, больше напоминающей самобичевание, оказался по правое плечо девушки и положил на него свою руку. Маша нахмурились и обернулась, собираясь огрызнуться. — Не злись. Лучше скажи, что тебя гложет. Если ты будешь также работать на матче, ребята и Соловей из тебя ковёр-самолёт раскатают, ты же знаешь? Так что лучше разобраться с этим сейчас, я думаю. Маша понурила голову. Семь-Пень-Дыр в это время снизился и сложил руки на груди, стоя в ступе и выжидательно рассматривая девушку во все глаза. Та расстроенно вздохнула и тихо пробормотала: — Моё альтер-эго пантеры… Я не знаю, что с ним делать. — Пень вздёрнул бровь, а Глеб ободряюще сжал её плечо, прося продолжить. — Я всегда блокировала его на матчах, но в последнее время оно начало вырываться даже так… Я боюсь навредить кому-нибудь или напасть на противников, из-за чего нас могут оштрафовать. И я не понимаю, как это предотвратить или успокоить… Глеб задумался, приложив руку к подбородку. — Насколько я знаю, альтер-эго у людей проявляется, когда человек крайне возбуждён или неспокоен, не так ли? — Маша неуверенно кивнула. — Скорее всего, из-за того, что ты себя накручиваешь и очень плохо спишь, пантера внутри тебя беспокоится тоже, разделяя твои эмоции. Ты же никогда не пробовала… гм… подружиться с ней? — девушка отрицательно мотнула головой. — Я думаю, что, раз пока у нас есть немного времени, мы можем попробовать обуздать твою пантеру и постараться сделать так, чтобы на матче она тебе помогала, а не мешалась. — он обернулся на Пня, который в это время потирал переносицу. — Сём, мы успеем же, да? Тот вздохнул и, задрав голову к небу, что-то подсчитал в уме. — Почему бы и нет? — в конце концов пожал плечами он, выдыхая через нос. — Общая тренировка с Соловьём начнётся в девять, поэтому приблизительно часа два у нас есть, можно попробовать. — Пень смерил магспирантку уставшим взглядом: — Учти, мы ничего не обещаем. Поэтому, если ничего не выйдет, к нам — никаких вопросов. Поняла? Девушка закивала, не веря в то, что старшие так искренне отнеслись к её проблеме и даже согласились ей помочь с ней. — Ну раз поняла, чё встала, как Дубыня перед Поклёпом?! — громко рявкнул Сёма, мгновенно меняя усталое выражение лица на раздражённое. — Прыгнула на своё чудище и полетела, ну! Маша в мгновение ока залезла на чучело и взлетела в воздух, чувствуя, как пантера внутри неё счастливо носится по грудной клетке, предвкушая свободу и мир, который совсем скоро откроется её звериному, голодному взгляду. И всё-таки, братец Май — самый счастливый её месяц! Глеб, оставшийся на песке, чтобы инструктировать и драконоболистку, и своего парня, криво усмехнулся, заметив, что на трибунах появилась знакомая медная шевелюра, непонятливо озираясь на купол и песчаную площадку. Он вежливо кивнул ей и Таня кивнула в ответ: что ж, придётся подняться туда и всё кое-кому объяснить. Иначе Феклищева, застеснявшись, всё-таки доведёт Семь-Пень-Дыра до белого каления. *** Рита вошла в комнату и прикрыла за собой дверь, после чего устало вздохнула и поставила футляр с гитарой на пол. — Ритуль, привет! — мгновенно оживилась Лиза, в это время пеленавшая Влада около специального раскладного столика. — Как тренировка? — Как обычно. — пожала плечами Шито-Крыто, наливая себе полный стакан земляничного морса и выпивая его залпом. — Соловей пышет огнём похлеще Гоярына, новички тупят, наши звереют, Юрка всех гоняет по полю с заклинаниями. — она кивнула Шурасику, который всё это время укачивал Марка и Диму в другом конце комнаты. — Привет, Саш. Ты извини за то, что опять тебя дёргаем, просто все остальные на занятиях или на поле… — Здравствуй. Да ничего страшного, я всё понимаю. — отмахнулся тот, показав «козу» Марку, из-за чего ребёнок захихикал. — Жора тоже всё время занят, поэтому я только и делаю, что библиотеку штурмую — скоро надо будет младшим участникам читать лекцию насчёт Лунных Колдуний, хочу как следует подготовиться… — Ты же будешь делать записи, да? — обернулась Лиза, взяв Влада на руки. Шурасик кивнул, не отрываясь от Димы, которому махал перед носом погремушкой. — Когда проведёшь лекции, можешь мне их одолжить? Мы тоже с Ритой почитаем, мало ли, чего уже не помним… — Да не вопрос, только не забудь вернуть потом. Во сколько придёте сегодня? Мне ещё нужно будет пообщаться с Сарданапалом, я обещал ему разобраться с Лукоморским дубом, а то у него стали подсыхать листья. А ведь ещё и начало лета не наступило… Лиза, положив Влада в кроватку, взглянула на свои часы с кукушкой, ненадолго задумавшись. — Думаю, где-то через час придём, мы Соловья сначала пока найдём, пока переговорим с ним, то, да сё… Ещё скатерть-самобранку надо будет забежать поменять, а то меня с пончиковой уже подташнивать начало за этот день. И как раньше мы могли сладким питаться чуть ли не без продыху, ума не приложу! — Зализина схватила пакет со скатертью со стола и направилась к двери. Рита, доев пару бутербродов, лежавших на тумбочке, облизнула пальцы от майонеза и догнала девушку. — Всё, Саш, постараемся побыстрее. Если есть захотят, смесь на окне стоит! Девушки помахали парню, который уже начал показывать детям фокусы, чтобы их развеселить и скрылись за дверью, плотно её прихлопнув. — Ну, как думаешь, где Соловей может быть? — нервно потирая вспотевшие ладони, спросила Лиза, шагая по направлению к Залу Двух Стихий. — Он ничего не говорил после тренировки? — Кажется, он упоминал что-то по поводу того, что хочет зайти к Тарараху насчёт самочувствия Рады. — спокойно проговорила Шито-Крыто, роясь по карманам и проверяя амулеты. — Так что нам надо сходить сначала туда. — девушка вдруг положила ладонь на плечо Зализиной, от чего та чуть вздрогнула. — Лиз, не переживай, пожалуйста. За вопросы гарпии тебя не покусают, ты же это прекрасно знаешь. — Рита мудро прикрыла глаза, успокаивающе улыбаясь. — Всё пройдёт хорошо, не надо волноваться, а то молоко пропадёт. Зализина вздохнула и покачала головой. — А вдруг он откажется? У него и так, наверное, весной по тридцать таких запросов бывает, там всегда выбирают только одного человека, а тут я, да ещё и сразу, на следующий год заявку подать решила, после пятилетнего перерыва в драконболе… Соловей и так ходит, как русалкой побитый, вдруг, разозлю его лишний раз… — Лиз, ну ты ведь уже давно не школьница. — ещё более успокаивающе протянула тёмная ведьма. — Даже если откажется — ну и что? Я не обесцениваю твоё желание проходить стажировку именно в Тибидохсе, но разве в России мало других магических школ? То же Чернолесье, которое стабильно попадает в самые разные рейтинги и занимает призовые места? Или Хазарская* Академия, в которой моя мама училась? На минуту, они трёхкратные победители по Черномагическим Забегам и Всероссийскому Чемпионату Зельеварения, а это не плюнуть и растереть, знаешь ли! Так что даже если Соловей откажет тебе в стажировке, можно попросить его о рекомендациях в другие школы, там и мест больше, и преподаватели классифицированные. Один Хазарский Вольга́ Святославич** чего стоит! Лиза невесело кивнула, явно не переставая прокручивать в голове неудачные варианты развития предстоящего разговора с бывшим тренером. Чтобы перевести тему, Шито-Крыто спросила, параллельно снова рыская по карманам: — Какую скатерть сегодня возьмём? Я хочу каких-нибудь супов, давно Тибидохсской солянки не ела. Или грибной, мы его с тобой готовили в последний раз ещё до рождения мальчиков… — В принципе, можно посмотреть, что нам Медузия с Зуби предоставят из суповых скатертей, у них же огромный завоз по запросу Ягге был года два назад, теперь периодически остётся с десяток лишних. Я бы тоже супчика поела, а то всё в сухомятку, да на чае, так и до гастрита недолго. Я бы горохового или борща бахнула, тоже по Тибидохсским супам соскучилась… Рит, что ты ищешь? — не выдержала в конце концов драконоболистка, непонимающе уставившись на девушку. — От самой комнаты по карманам роешься! — Я Алосветику мешочек с сушёными тараканами у Тарараха попросила ещё до тренировки, не могу понять, куда затолкала… — морщась, отмахнулась ведьма. — Лишь бы на поле не забыла, там уже гарпии их триста раз успели стащить… — Скорее всего, он в футляре гитары, ты часто туда что-то складываешь. — пожала плечами Зализина. — Возьмём у Тарараха ещё один, всё равно туда идём. — Ну да… Стараясь отвлечься от невесёлых мыслей, Лиза принялась разглядывать стены Большой Башни, коридоры и залы, через которые две ведьмы спускались к пещере питекантропа. Всё вокруг вызывало чувство острой ностальгии — вот, например, под той картиной с рыцарем они с Жориком на втором курсе зубрили теорию Восемнадцати Рун… А вот рядом с этим гобеленом она обменивалась с Катей Лотковой амулетами — они искали те, которые подходят обеим… Спустя какое-то время они прошли мимо чучела мелведя с надписью «I love Green Pis» и Лиза усмехнулась — они ведь так и не узнали точную историю появления чучела в школе… Пожалуй, сейчас, когда с официального выпуска прошло уже семь лет, Лиза жалела только о том, что так и не обратилась к психологу тогда, когда было нужно, когда ей советовали об этом все, вплоть до Зубодёрихи и Медузии. Она жалела о том, что не захотела стать нормальной, когда это можно было сделать, когда дело ещё не дошло до официального диагноза — истерическая психопатия — и отношения между одноклассниками ещё не были испорчены. Ведь если бы её упрямая подростковая голова прислушалась к дельным советам преподавателей в пятнадцать, она бы спокойно пережила нелюбовь Вани к себе и даже дружила бы с ним — ведь они действительно хорошо общались до начала всей этой эпопеи. Да, она бы, скорее всего, и сейчас бы не дружила с Гроттершей, ведь она — соперница, но они бы остались нейтральными знакомыми, было бы к кому обратиться по поводу стажировки и дело бы не дошло до этого проклятого локона Афродиты, который окончательно испортил мнение о ней в Тибидохсе. И не было бы этого трёклятого Бейбарсова, с которым они истрепали друг другу все нервы, пересрались вусмерть и поломали жизни — потому что она, Лиза, приняла бы эту нелюбовь к себе, ездила бы на сессию с психотерапевтом на Лысую Гору, да присмотрелась внимательно к Рите, которая всегда была рядом, пусть и не навязывала своё присутствие. Но, как говорится, если бы да кабы — прошлого не воротишь, а варианты возможного развития событий можно просчитывать до самой старости и всё равно не просчитать. Сейчас у неё была официальная справка о выписке из психиатрической клиники, трое сыновей от неизвестного тёмного мага, сессия в заочном Смородинском*** университете по специальности «Тренерство по видам драконбола» и мысли по поводу стажировки в Тибидохсе, которые надо было выложить Соловью и хотя бы обнажежить себя солидным местом для получения специальности. Это была не та жизнь, которой бы хотела Лиза в свои шестнадцать лет, но та, что оказалась лучшим вариантом из всех предоставленных ей после того, что она успела натворить в своей жизни. И осталось ей лишь крепко ухватиться за этот вариант, чтобы и дальше не натворить глупостей. Впереди, наконец, показалась распахнутая настежь дверь, ведущая в пещеру Тарараха, а рядом с ней, подпирая её, стоял небольшой походный столик с накрытой поляной — там стояло несколько тарелок с мясом, сельдь под шубой и графины с чем-то креплёным, напополам с травяными и ягодными настоями. За столом сидели сам Тарарах и Соловей, играя в маджонг — судя по всему, решили отыграть пару партий за обсуждением дел насущных, драконов и предстоящего матча. Всё, как семь лет назад — некоторые вещи остаются неизменными даже спустя сотни лет. — Добрый вечер, Соловей Одихмантьевич, Тарарах. — вежливо кивнула Рита, подойдя к преподавателям. — Был бы добрый, если бы одно лицо, которое мне и так сегодня уже осточертело, не появилось около этого стола. — фыркнул тренер в кружку, отчего Тарарах по-доброму покачал головой. — Чего надо? — Лично я к Тарараху. — хмыкнула Рита, поворачиваясь к питекантропу. — Тарарах, ты не мог бы одолжить мне ещё один мешочек с сушёными тараканами? Кажется, я свой на трибунах умудрилась забыть, его там уже триста раз гарпии успели сожрать… — Ох, ну давай посмотрим… — тяжело вставая, вздохнул тот и отходя к пещере. — Про тараканов точно не скажу, но у меня точно есть жужелицы и медведки, подойдут? — Давай взглянем, Алосветик у меня скотина вредная, привередливая, ему не всё подойдёт… — скрываясь за преподавателем, прогудела девушка из глубины обители питекантропа. Лиза в это время неловко мялась около стола, не зная, с чего бы начать разговор. С одной стороны, Соловей был в привычном, чуть раздражённом духе, она привыкла видеть его именно таким, но, а вдруг всё пойдёт не по плану? А если разозлится и пошлёт её куда подальше? И что она тогда вообще будет делать? — Ну? — хмыкнул вдруг тренер, отпивая из большой деревянной кружки. Зализина вздрогнула и непонимающе уставилась на Разбойника. — Я же вижу, спросить что-то хочешь. Не тяни Баюна за хвост, сядь и скажи, пока эти двое не припёрлись. Девушка юрко села на место Тарараха и вцепилась руками в клетчатую ткань брюк. Волнение кипело в ней, пока она, стараясь не мямлить, начала: — В общем… В начале этого года я поступила в Смородинский Университет, на специальность тренера по драконболу… Захотела вернуться в эту среду и получить корочки… — Соловей фыркнул, отщипывая от запечённой свинины кусочек. — Управление сказало, что мы уже сейчас можем выбирать место стажировки на следующий год, начиная с сентября… И я бы… Хотела бы перейти на стажировку именно сюда, в Тибидохс и на Буян… — Нет, то, что вернулась в драконбол, молодец, конечно, ничего больше не скажу… — протянул Соловей, жуя виноградину и не глядя на бывшую ученицу. — Но вот оно тебе самой надо? Девушка вновь непонимающе вскинула голову. — Да как же тебе по-человечески объяснить-то, чтоб не обидеть… Понятно, что хочется работать там, где все тебя знают и кого знаешь ты. Проще, легче, не так затратно по внутренним ресурсам. Но ты же понимаешь, что рано или поздно людям надо сепарироваться от школ, родителей и учителей? — Зализина неуверенно кивнула. — У тебя здесь не самая лучшая репутация, ты прекрасно об этом знаешь сама. На тебя всё время будут косо смотреть, подозревать в чём-то и так далее. А когда ты отсюда выйдешь с подписью, а потом и из Смородины с дипломом, куда ты пойдешь, не имея связей и так далее? В задрипанную школку на окраине Лысой Горы? Здесь ты всё равно работать не будешь, пока я веду старшие составы, а Таня младшие, к тому же, вы с ней всё ещё не в ладах. Тебе не в кайф будет вообще здесь находиться. И в чём смысл вообще тогда? — девушка понурила голову. — Единственное, чем могу помочь, так это рекомендацию дать в Хазарию или Чернолесье, да в Белогорье ещё. Сюда — точно нет, уж извиняй старика. Всё равно стажировку здесь уже будет проходить Феклищева, я решил это ещё в начале учебного года. Лиза, в который раз за сегодняшний вечер, тяжело вздохнула. С одной стороны, она прекрасно понимала, что всё могло в это вылиться, предполагала, что Маша, крайне талантливая девочка, вполне могла уже застолбить это место, но с другой… Честно, было обидно, ведь именно здесь Зализина хотела бы провести хотя бы пару месяцев. Вспомнить прошлое, избавиться от ошибок, извиниться перед некоторыми преподавателями, перед Разбойником в том числе. Тот, в свою очередь, сделал всё, что мог, указав ей на то, что здесь ей, оказывается, делать нечего — так сказать, открыл глаза, не намекая и не увиливая, говоря прямо. И ей бы радоваться — да особо нечему… — В любом случае, ты сильная, Лиз. — вновь заговорил тренер, подняв тяжёлый взгляд одного чёрного глаза на бывшую ученицу. — И ты об этом тоже знаешь. Ростить трёх пацанов, после стационара и всего, что у тебя там было… И после родов так быстро прийти в форму, сбросить вес и набрать мышечную массу… Не каждому под силу. Так что завести связи и знакомства, с твоим-то багажом пережитого, как по мне, не такая уж и задача. — Спасибо, Соловей Одихмантьевич. — робко кивнула молодая мать, заправляя серебристую прядку за ухо. — Не только за рекомендации. Ваши слова были именно тем, что мне было нужно, чтобы решиться на что-то большее в своей жизни. — она встала и убрала пакет со скатертью-самобранкой под мышку, заметив, как Рита и Тарарах выходят из пещеры, что-то обсуждая. — И ещё… вы меня простите. Ну, за всю эту идиотскую бойню с Гроттер, истерики, неуважение к вам… Правда уже совсем не понимала, что творю. Ни в жизни, ни на поле. Соловей махнул рукой, намекая, что давно понял и простил. — Я напишу тебе рекомендацию в Хазарию. Вольха хороший тренер, тебе подойдёт. Много чему у него научишься. — кинул напоследок он, когда Шито-Крыто с питекантропом подошли к столу. Лиза улыбнулась и кивнула, отходя к лестнице вместе с нападающей майской сборной. Путь до зала Двух Стихий две девушки проделали молча. Лиза была глубоко погружена в свои мысли, Рита же её не тревожила, рассчитывая жужелиц на ближайшие пару дней, задним числом думая, что надо было бы сгонять Лысую Гору в ближайшее время, чтобы лишний раз не загружать Тарараха своими запросами. — Соловей не принял меня на стажировку. Говорит, что это место застолбила Машка ещё в начале года. — заговорила Лиза в конце концов первой, задумчиво разглядывая носки своих кроссовок. Рита взглянула на белую ведьму, подметив, что та, кажется, не особо-то и расстроена. — Нет, я не разочарована. — словно читая её мысли, продолжила Зализина. — Разбойник мне, можно сказать, глаза открыл. И на то, что мне здесь с Таней не ужиться, и на то, что мне самой тут не особенно рады будут. Честен был, так сказать. Собирается писать рекомендации в Хазарию… Замолвит словечко. — она вдруг улыбнулась, вскидывая голову. — И знаешь, я даже рада немного. Как он сказал, сепарируюсь, наконец, от этого места и от этих людей. Заведу связи, знакомства, можно будет переехать в Хазарский Скрытый Каганат, если тебя согласятся перевести. Да и возможностей там больше… — она нежно взяла Риту под руку, чуть замедляясь по пути в зал. Тёмная ведьма тоже замедлилась, прижимаясь к Зализиной боком. — Ты решила насчёт скатерти? Я хочу гороховую или грибную… — Можно сразу обе взять, а то нас с одного гороха на другом конце Тибидохса будет слышно… — хихикнула Рита, от чего Лиза звонко рассмеялась, медленно вышагивая в сторону зала под руку с Ритой. И всё же… прав Соловей. Воспоминания, желание что-то исправить, старые надежды и мечты это, конечно, неплохо. Но надо жить дальше. С Тибидохсом или без. *** Коля, на самом деле, действительно любил магпункт. Было что-то в закутке, на углу Тибидохса, что-то по-своему волшебное, интересное, всегда живое и никогда — тревожное или страшное. Здесь всегда было тепло и опрятно, чисто и сухо, словно в добротной деревянной избе, не летали здесь шебутные духи, да призраки, и вообще, дышалось здесь легче. В магпункте висела какофония ароматов — ясные ноты облепихи и шалфея, берёзовых веников, пахло горячими вязкими настоями и спелым крыжовником напополам с земляничным листом, а также едва заметно улавливался аромат чистого, свежестиранного белья. В магпункте время приостанавливалось, растворяясь в запахах, бликах огня на чуть закоптелых стенах, звуках, которые обволакивали полностью, можно сказать, проглатывали человека целиком. В мерном бурлении котлов с костеростками и отварами, в тихом чавканье мяса этими же костеростками, в скрипе тёплого дерева и шёпоте Ягге, которая тихо заговаривала примочки и бинты в соседнем помещении. В магпункте не хотелось спать, там хотелось успокоиться и отдохнуть, голой кожей прижаться к теплой мягкой перине и утонуть в ней, разглядывая пляшущие блики огня на стенах и потолке. Коля тихо зашипел, когда Демьян аккуратно приложил к его большой ссадине на плече смоченную в зверобое прохладную вату. — Потерпи ещё немного, осталось только здесь и на плечах с шеей. — мерно втирая мазь в другую ссадину, успокаивающе протянул Горьянов прямо на ухо полузащитнику. Хриплый, надломленный голос тёмного мага перекликался со звоном побрякушек и амулетов на шее, а пахло от него кислым кизилом, лавровым листом и горьковатым ромашковым чаем. Его гибкие пальцы, тёплые и немного огрубелые, работали быстро и приятно, так, что Кирьянов даже блаженно замычал, когда врач слегка помассировал ему затёкшие плечи. — Соловей как всегда… Ни жалости, ни сострадания… — Ага, гоняет, как спортивно-ломовых лошадей, ни пожрать, ни покурить, ни в туалет сгонять… — отозвался Ягун с сундука напротив, внимательно вчитываясь в какие-то бумаги. Именно он полчаса назад притащил Колю в магпункт за шкирку и сдал на руки Горьянову, потому что полузащитник умудрился шлёпнуться со своего самоката прямо на песок без подстраховывающего заклинания, пропахав половину поля спиной. — И ладно мы, старшие, давно с ним работаем, так хоть бы новичков пожалел… — Но мы же тоже уже по пять лет у него учимся… — пискнул Коля, стыдливо шмыгая носом. — Вот именно, Яш, не принижай их. Прекрасно они знают, на что идут, так что не надо с ними нежничать. — проходя мимо комментатора, Демьян обвил его шею рукой и звонко чмокнул в светлую макушку, прикрыв серые глаза. Ягун криво усмехнулся и полез целовать зельевара в ключицу с глухим смешком, из-за чего Кирьянов смущённо отвернулся. — Не паясничай при учениках. — хмыкнул Дёма, отвешивая Баб-Ягуну лёгкий подзатыльник, из-за чего тот хрипло захихикал. — А то Ягге нажалуюсь. — он отстранился от парня и направился в соседнее помещение. — Ягге, а где мятная смесь? Нужно продезинфицировать Коле район шеи, там песка больше всего забилось… Спустя какое-то время Демьян вновь появился в комнате, покуривая вишнёвую трубку и удерживая в руках чашку с мазью и кружку с каким-то отваром. Он присел рядом с Колей на кровать и поджал под себя ногу, после чего, отпив из кружки, вручил её пациенту: — Ну-ка, выпей. Малина с шалфеем должны тебе кровь погонять до завтра, а то вы ж, дебилы, без кофт и шарфов по полю мотаетесь, заболеете — Разбойник с вас три шкуры спустит… — прошипел он сквозь зажатую в зубах трубку. Пока Горьянов продолжал втирать в ссадины и царапины пахучую кедрово-мятную мазь, а Коля чинно всасывал сладкий полукомпот, Дёма начал переговариваться с комментатором: — Яш, ты во что там уставился так живо? Опять в эти свои ебанистические каталоги? — Да если бы… — цыкнул тот, переворачивая очередную страницу. — Сашка тут на неделе по библиотеке побегал, собрал информацию на этих ведьм злоебущих, ему ж личинусам надо будет лекцию по ним проводить, так что сижу вот, читаю… Ритка с Бедной Лизон мне передали, чтоб я ознакомился, так лучше бы в руки не брал, одно расстройство… — А что так? — Эти проклятущие ведьмы за сто с лишним игр не сыграли ни одного матча без мухлежа! Они им пользуются, как единой, одобренной стратегией уже лет сто пятьдесят! Свиней, которых нам подложили Тиштря с Кощеем, просто не пересчитать! — комментатор взвинченно взмахнул бумагами. — Тут нам и связь со стихиями, и неконтролируемая магия, и пользование Судьбой в своих интересах, да одних сил рун тут должно хватить, чтобы размозжить нашу команду в сырое пятно! Я просто ума не приложу, чем мы всё это будем крыть, вот правда, учитывая то, что за любой косой взгляд судьи пропишут нам полсотни штрафных! — Ягун помусолил глаза и тяжело вздохнул. — Без понятия вообще, что делать… Коля почесал нос и скромно начал: — Вообще, у нас ведь тоже далеко не самые обычные участники… — Баб-Ягун вздёрнул бровь, а Демьян наклонился поближе к полузащитнику, из-за чего тот смутился. — Андрей владеет растительной магией, схожей с интуинтивной, из-за чего сейчас плотно занимается с Пенелопой Германовной, тренируется незаметно использовать её во время игры… Вика недавно переговорила с Екатериной Максимовной и Юрием Евгеньевичем по поводу её вспышек исполнения желаний, а Маша сейчас крепко тренируется с Семь-Пень-Дыром и Глебом Александровичем насчёт альтер-эго пантеры, которое тоже хочет помочь во время матча… Да и вы, старший состав, чего стоите! — парни недоуменно переглянулись. — Татьяна Леопольдовна — драконоболистка с высшей степенью, её даже официально приглашали играть за магфорд! А Маргарита Вечяславовна, самый непредсказуемый игрок за всю историю Тибидохса? И вы, Баб-Ягун, тоже! Телепат в команде — это же не пальцем помахать, а про вас, Демьян Сергеевич, я вообще молчу, жаль, что вы на скамейке запасных… У нас великолепная команда, которую надо лишь довести до ума в ближайшее время, а оно, кто бы там что не говорил, пока у нас есть… — Во-первых, триста раз уже говорил — никаких отчевств ко мне использовать не надо, я не старый дед. — хмыкнул Демьян, щёлкнув парня по носу пальцем, из-за чего тот ойкнул. — Во-вторых, возьми-ка, и без препирательств — я прекрасно знаю, что у вас вся компашка, как стайка паровозиков дымит. — Горьянов протянул парню вишнёвую трубку и полузащитник послушно втянул в себя сладкий, вкусный, насыщенный дым. — В-третьих, Яш, Коля прав — наша комбинированная команда ого-го сколько может, хорош загоняться. — он задумчиво поскреб шею. — В-четвёртых… по-моему, Коль, ты про себя позабыл, м? — тот поперхнулся дымом и отвёл глаза. — У тебя тоже магия не из слабых, надо заметить. Тоже интуинтивная, с ответвлениями, но ты, почему-то, блокируешь её. Интересно, из-за чего? — Дело в том… — Кирьянов вздохнул и вернул зельевару трубку. — Дело в том, что если я разозлюсь, эта магия тоже станет неконтролируемой. Один раз, на матче, когда меня первый раз в жизни проглотил дракон, я так испугался, что бедного Тефтелёта чуть не разорвало изнутри. Вы представляете, что случится, если я так поступлю на этом матче? Нас мгновенно дисквалифицируют с чемпионата… Я не умею контролировать это, Сарданапал с Медузией учили лишь ставить блок на неопределенное время. — Коля стыдливо прикрыл глаза. — Поэтому я даже не знаю, что мне делать… — Хмммм… — Демьян задумчиво потеребил амулеты на шее и затянулся трубкой, после чего вишнёвый дым, вылетавший из его рта, начал превращаться в причудливых животных. — Даже не знаю… Можно поспрашивать у Пипы по этому поводу или обратиться к Зуби… — Не уверен, что они согласятся. — мотнул головой Ягун, вставая со своего сундука и подходя к парням. — Все преподы сейчас как на иголках, Зуби с Готфридом уже неделю гоняют распоясавшуюся нечисть по Буяну, управятся только ближе к матчу. Пипенция и с Рахло-то не справляется, куда ей двоих… — он поймал ртом вишнёвого зайчика и, спустя пару секунд, выдохнул бледную-бледную бабочку. — Можно попробовать поговорить с Поклёпом, но вы ж его знаете… — Демьян С… — Коля запнулся, но продолжил: — В общем… А что, если вы попробуете научить меня контролировать это? Вы же смогли сделать так со своей магией, вдруг и у меня получится, по вашим советам… Зельевар крепко задумался, выдыхая вишнёвого оленя, которого мгновенно поймал ртом Ягун. Горьянов непродолжительное время что-то подсчитывал в уме и, в конце концов отдав трубку комментатору, изрёк: — Наша с тобой магия немного различается. — Коля недоуменно поднял брови и Демьян пояснил: — Конкретно мою магию относят к временной, а если быть точнее, раньше её относили к «разрушению временем», пока я её не прокачал, вам объясняли это на практической магии в своё время. Как ты мог заметить, я могу некоторые разные объекты испортить, начиная от быстропортящейся кисломолочки и заканчивая длительное время нестареющим металлом. Еда и растения, под моим влиянием, гниют, металл ржавеет, камень изнашивается за минуты и крошится. Их разрушает ускоренное мною сознательно или бессознательно время. На первых этапах, когда я только учился своей магией управлять, она именно разрушала что-то поблизости, поддаваясь моим эмоциям. Всего лишь года четыре назад я научился разрабатывать свои способности в обратную сторону, то есть заставлять цветы распускаться и цвести раньше времени, отматывать время назад, избавляя вещи от плесени или ржавчины, укреплять стены, отнимая у них последние лет сто, чтобы они снова были как новые. В этом — то есть, во времени — и есть суть моих способностей. — Коля серьёзно кивнул, внимая словам зельевара. — Твоя же магия относится к типу «потоков». Как ты знаешь, потоков этих сотни, я не буду сейчас разводить на эту тему целую лекцию, но скажу так: ты можешь ловить эти потоки сознанием, осознанно или нет, и использовать их в ту сторону, которая нужна тебе на данный момент. Ты сам прекрасно знаешь, когда используешь потоки неосознанно. Перечисли, пожалуйста, примеры. Коля глубоко задумался, потеребив амулет на шее. — Когда мне страшно, какие-то объекты начинают сильно дрожать, окна там, парты, иногда даже пол или стены. — Демьян кивнул, мотивируя полузащитника продолжать. — Если я злюсь, у людей вокруг начинает что-то сильно болеть, кружится голова, сводит желудок, Баб-Ягун не единожды был этому свидетелем. — внук Ягге подтверждающе кивнул, отпивая из кружки Демьяна отвар. — Или, когда я радуюсь, у окружающих тоже поднимается настроение, они чувствуют прилив хорошего настроения, у некоторых даже ощущается резкое повышение жизненных сил. Но у меня есть нюанс — на людей мои способности действуют только в определённой зоне, начиная с трёх метров от меня, именно поэтому Андрей и Вика всегда стараются идти близко ко мне или отлетать подальше на игре. Медузия Горгоновна называет этот периметр мёртвой зоной, это то пространство, в котором я не могу воздействовать на людей. — Я бы не был так уверен. — вклинился вдруг в разговор Ягун, повисая на плече Демьяна, от чего тот цыкнул и закатил глаза. — Это не сказать бы, что мёртвая зона, это пространство, в котором ты ловишь эти самые магические потоки. Как известно, любой поток не может воздействовать на того, кто им пользуется и, также, имеет влияние только на тех, кто находится на расстоянии, потому что концы потока становятся шире и сильнее только к своему окончанию, то есть вдалеке имеют гораздо больше воздействия на объекты и окружающих. — Вот уж новости! А я-то думал, что ты все уроки у Поклёпа в своё время проебал… — хмыкнул Демьян, начиная почесывать Ягуна в затылке. — Я умею удивлять! — хохотнул тот, млея под цепкими пальцами тёмного мага. — Короче, суть в том, что для того, чтобы правильно и рационально использовать свои силы, ты должен для начала научиться концентрироваться и уметь ловить правильные магические потоки. Конкретно для этого тебе нужно разбираться в них и различать между собой. На чём бы тебе пример провести… — Демьян обвёл взглядом комнату, не переставая теребить Ягуну волосы и, в конце концов, остановился на куртке комментатора, которая валялась на соседней кровати. Он притянул вещь к себе заклинанием и вручил Коле: — Вот на этом! Этой куртке уже лет восемь, валяется она здесь со времён нашей учёбы и жизнью помотана знатно. Твоя задача: восстановить ее, интуинтивно выбрав правильный магический поток. Начать, думаю, стоит с малого. Как потоки выглядят в астральном мире? Коля озадаченно уставился на вещь комментатора, которая лежала у него на коленях. Куртка и вправду была стара: на коричневой мягкой коже тут и там светились проплешины, чёрные ворот и подол с рукавами зияли драными дырами, а на локтях были грубо пришиты цветастые красные заплатки. Ягге, наверное, заставляла Ягуна шитьём заниматься… — Они напоминают колыхающееся море атласных белых лент, которые плавно плывут всегда горизонтально… — тщательно вспоминая, что видел в астральном мире на уроках у Сарданапала и Поклёпа, сказал Кирьянов. — Они бывают только белыми или полупрозрачными, различить их можно только по ощущениям и интуитивно. Потоки истончаются к середине и только за середину их можно взять в астральном мире, потому что именно там они максимально безвредно влияют на того, кто берёт их в руки. Концы же, наоборот, у потоков широкие — они расходятся в разные стороны и своими обширными концами могут захватить гораздо большее количество людей и объектов, как-либо на них влияя. — В целом, верно. — кивнул Демьян, когда полузащитник умолк. — Попробуй перестроиться на астральное зрение. Чтобы как следует отработать свои способности, ты должен уметь переключаться мгновенно, одним-двумя морганиями, чтобы не тратить на это дело драгоценное время в сложной ситуации. Время у нас есть, так что все ближайшие полчаса — твои. — Не забудь мысленно принести обращение к Чернобогу, а то можешь завалиться в астрал так, что часа три не вылезешь. — вставил свои пять копеек Ягун, отвлекаясь от пальцев зельевара, который продолжал теребить ему волосы и затылок. — Не забывай, что для вас, чёрных магов, Чернобог — высший покровитель, который помогает в путешествии по соседним мирам, как нам, белым магам, помогает Белобог. Со временем можно будет без обращения переключаться, но первые разы обязательно читай про себя, не то улетишь в Гоярыновы дали… — Ягун вдруг улыбнулся незнакомо, так, словно это и не он был вовсе: проскользнуло в этой кривой, чуть зубастой усмешке что-то поистине пугающее, можно сказать, первородное, сильное, то, от чего рука Демьяна дрогнула на чужих волосах и застыла. — Хотя, не забуду упомянуть, что и Белобог тебе в трудностях поможет — как некоторым не до конца светлым помогает иногда Чернобог… Демьян тихо выдохнул сквозь сжатые зубы и поджал губы: он не любил, когда истинная натура его парня иногда вырывалась наружу — хотя бы потому, что это никогда не сулило окружающим ничего хорошего. Коля осторожно сглотнул и прерывисто выдохнул, стараясь не встречаться с потемневшими провалами глаз комментатора. Судорога, едва заметная, но пробежала по позвоночнику полузащитника, напоминая ему о том, что Баб-Ягун никто иной, как внук языческой проводницы между Явью, Правью и Навью, а также родственник могущественных богов и былинных героев, историю которых Коля изучал на истории Скандинавии последние пять лет своей жизни. Для всех в своё время было страшным открытием узнать, чьим сыном приходился этот болтливый, с виду туповатый и ветренный телепат: и не единожды, тёмной ночью, они чуть ли не всем курсом обсуждали это взахлёб. О родственниках Ягуна было не принято говорить вслух даже при учителях, не то, что с ним самим или с Ягге, а его собственный курс предпочёл на этом не зацикливаться — у них, помимо всего прочего, среди однокурсников и так была родственница Клеопатры и внук Вия… Покрепче сжав куртку комментатора и отогнав пугающие мысли, Коля начал вспоминать сложные слова верхнелужицкого языка, которые его заставляли учить на первом курсе так, чтоб к старости от зубов отскакивало. Учили, на самом деле, не просто так — к Чернобогу обращались редко, просто так не тревожили, разве что в путешествиях по параллельным мирам или замаливали Судьбу с Долей или Недолей о хорошем раскладе, но Чернобог всегда помогал своим последователям и детям, также, как и Белобог не оставлял своих в беде. Именно поэтому слова обращения крепко, на всю жизнь засели в памяти, всплывая сейчас в сознании быстро, чётко, без единой заминки: «Bitwu bijachu, horcu, železnu, něhdy serbscy wótcojo, wójnske spěwy spěwajo. Štó nam pójda waše spěwy? Boha čorneho, stare kralestwo rapak nětko wobydli, stary moch so zeleni, na skale, kiž wołtar běše.*» — едва шевеля губами и жмуря глаза, скороговоркой прошептал полузащитник, мысленно представляя перед собой огромного мужчину, закованного в броню, с горящими алыми глазами и зверским выражением лица — именно таким Сарданапал в своё время показал Чернобога неокрепшим второкурсникам. Мысленно Кирьянов содрогнулся, но постарался сосредоточиться: всё-таки у его «преподавателей» терпение было не железное. Ягун, глядя на то, как Колю передёргивает, лишь усмехнулся и покрепче прижался к шершавому вязаному свитеру Демьяна. В конце концов, все родственники внука Ягге навевали не самые лучшие ощущения, тем более тот, о ком сейчас думал полузащитник Тибидохса. Медленная перестройка на астральное зрение ощущалась так, словно в комнате на полную мощность включили кондиционер. Кожа становилась гусиной, а по затылку бежали мурашки: в астральном измерении было холодно, почти неприступно, этот мир полностью состоял из обрывков воспоминаний, иллюзий, несбывшихся мечт и ощущений, которые, при желании, можно было ощутить на себе. Коля словно бы медленно погружался в холодную воду прямо в одежде, наполнялся чужими энергиями, в голову лезли ненужные мысли, чужие голоса, образы и сцены, которые происходили в магпункте в недавнее время. Чётко ощущалась постоянная энергия Ягге, более расплывчато чувствовались Ягун и Демьян с Таней, которая периодически заходила на чай, а ещё прямо по левому уху била незнакомая женская, но сильная, постоянная энергетика. Человек, которому она принадлежала, телепортировался в левый угол комнаты стабильно раз или два в месяц, хотя, вроде бы, перемещение в Тибидохс не через Гардарику было воспрещено. В энергетике этой женщины чувствовалась сильная нота Ягге и более слабая — Ягуна, так что догадаться, кем была эта таинственная особа, было нетрудно, но Коля откинул эти мысли — сейчас и вправду были дела поважнее. Спустя минут пятнадцать, полностью настроившись, Коля открыл глаза — и на секунду у него перехватило дыхание. Каждый раз, от вида астрального мира, у него отбивало умение дышать, потому что глазам действительно открывалось невероятно огромное количество ощущений, которые надо было уметь воспринимать правильно. Вокруг него плыло море белых, полупрозрачных лент, которые почти скрывали за собой стены магпункта — это были те самые потоки, о которых совсем недавно шла речь. Все они передвигались горизонтально, были волнистыми и спокойными в своём привычном положении, нетронутые магами, которые бы попытались ими воспользоваться. Ощущались они пока смазанно и, привыкая к обстановке астрала, Коля решил осмотреться. Обернувшись на тот самый таинственный левый угол, Кирьянов увидел слабые очертания смутно узнаваемой женщины, вероятно, это и было воспоминание о ней, которое сохранилось в астрале за много лет. Полупрозрачная дева была высокой, статной, держалась прямо, строго сложив руки в районе живота. Её длинная, светлая, крепкая коса толщиной с кулак была перекинута через плечо и спускалась вниз, почти до самого колена, едва-едва до него не доставая. Саму голову женщины украшало богато расписаное малахитом очелье**, по бокам которого, в бисерных подвесках, висели руны пресловутых Чернобога и Белобога, как бы уравновешивая в астральной гостье добро и зло. Глаза девы сверкали холодными сапфирами, прожигающими человека насквозь — она смотрела на мир своих воспоминаний твёрдо, решительно, явно чем-то если не недовольная, то или оскорблённая, или чем-то задетая за живое. Одета она была в дорогой, белый мех горностая, будто бы подтверждая свою холодность и решительность — из-под этого же меха был виден конец ладного меча, верного друга и товарища решительной воительницы. Внезапно, Кирьянова словно холодный пот прошиб — он прекрасно знал, кто это! Не раз и не два он видел изображение этой девы в учебниках, на фресках и в летописях Поклёпа, поэтому поспешил оглянуться, чтобы подтвердить свою догадку. Обернувшись, Коля едва заметно вздрогнул — он и позабыть успел, что в астрале реальные люди (не воспоминания) выглядят совершенно по-другому. Сидящий рядом с ним Демьян в этом мире оказался небольшим деревом, сплетённым их самых разных растений — основой, видимо, была ива, руки покрывал колкий терновник, в предполагаемых волосах цвели белая и обычная сирень, а также там путались шалфей, кориандр, терпкий тархун и несколько ягод чёрной смородины. Вместо глаз у зельевара сияли зелёные алмазы, отдающие топкой нотой страха и потаённой тревоги — в этом мире ничего нельзя было скрыть, всё тайное становилось явным. Рядом с Горьяновым сверкало нечто, в котором лишь спустя пару минут полузащитник признал Ягуна — настолько странным и необычным оказался его астральный облик. Внук Ягге казался здесь чем-то сверкающим, вечно движущимся, переливающимся и неспокойным, сплетённым и обвитым самыми разнообразными лентами — красными, синими, зелёными, фиолетовыми. Все эти ленты обвивали его, по всей видимости, скелет — плотное тело из светящегося на весь астрал вещества, тёплого, притягивающего, словно бы приглашающего коснуться и согреться. Но предполагаемые глаза астрального Ягуна отталкивали от этой затеи — чёрные, бездонные, так не подходящие этому образу, они отдавали чем-то чужим, не принадлежащим обоим мирам, они пугали, казались мёртвыми, словно бы намекали не забывать о том, кем являлся Ягун на самом деле. И уставились эти глаза непосредственно на воспоминание, стоящее в углу комнаты — смотрели они с явной неприязнью, отчуждением, будто бы желанием, чтобы воспоминание побыстрее отсюда удалилось. Та же, в ответ, твёрдо показывала, что собирается стоять на своём, будто бы законном месте столько, сколько ей самой вздумается. Значит, догадка Коли была верна! Скорее всего, эта женщина является… — Коля, если ты уже настроился на астрал, приступай к заданию. — прошелестело вдруг дерево, сидящее рядом, голосом Демьяна. — Ты не забыл, что главная твоя задача на данный момент — досконально разобраться со своими возможностями? Коля в очередной раз отбросил ненужные мысли и сосредоточился: и вправду, есть дела на данный момент поважнее родословной комментатора, какой бы интригующей она не была. Выхватить астральную нить, которая пригодилась бы именно для того, чтобы подлатать порванную куртку, было непросто — как говорилось ранее, каждый поток отвечал за что-то отдельное, а значит, если схватить не то, то и результат будет далеко не самым лучшим. Куртку может разорвать на клочки, перекрутить, перекрасить в другой цвет — в принципе, вариантов было меряно-немеряно. И выбирать приходилось, подобно сапёру на минном поле, вот только если у того самого сапёра хотя бы какие-то техники и знания были, то в магии интуиция играла главную роль — прислушайся к ощущениям, попробуй энергию, сравни с объектом, испульзуй и так далее и тому подобное. Вообще, именно за это Коля в какой-то степени магию недолюбливал, ведь если у обычных людей всегда были методички и руководство, то магам приходилось реально сложнее, ибо даже приблизительных указаний иногда не обнаруживалось в архивах и приходилось шарить наобум, подобно слепым котятам. В принципе, именно этим и занимался сейчас Коля по неволе. Он протянул руку и схватил первый попавшийся поток, прислушиваясь к внутренним ощущениям — нет, слишком агрессивно, скорее, подошёл бы для атаки… А этот слишком тихий и спокойный, вероятно, такие используют, чтобы расслабиться… Следующий был слишком холодным, почти ледяным, три после него — через чур пресными, предпоследний скорее подходил для разжигания огня… Наконец-то! Коля, наконец, почуял то, что ему было так нужно — поток, от которого отдавало старыми нитками, перетёртой кожей, замасленными рукавами и воротником. Он поскорее ухватился пальцами за его середину и полностью поддался интуиции и эмоциям, позволяя ощущениям взять над собой верх и сделать работу, как надо. Магия вокруг всколыхнулась мерно, осторожно, словно помогая юноше справиться с эмоциями и волнением, успокаивая тремор в перетруженных руках. Астрал вздрогнул и за закрытыми веками Коля увидел тихую вспышку бело-молочного света, которая озарила и настоящий мир, и астральный. — В принципе… неплохо, стоит заметить. — послышался сбоку голос Демьяна и Кирьянов, подождав для верности ещё пару минут, открыл глаза. Мир вокруг был обычным, всё ещё пахло отварами, облепихой и берёзовыми вениками, за стеной чем-то занималась Ягге, что-то смешивая в банках и склянках. Опустив глаза на куртку комментатора, которую всё ещё держал в руках, Коля неимоверно удивился: та была как новая, пусть, некоторые потёртости на боках всё ещё у неё остались. Ворот был цел, заплаток не было — они лежали прямо тут же, отпав за ненадобностью — да и в целом вещица выглядела намного более привлекательно, чем раньше. — Действительно, неплохо. — кивнул Ягун, отбирая куртку у парня и разглядывая её во все глаза. — Потренируешься оставшееся время на поле, попросишь меня или Катю помочь, так вообще на вес золота в команде будешь. — Именно. Короче, залетай после тренировок ко мне в магпункт, посоображаем, чем можем тебе ещё помочь, потом с ребятами на поле будешь разбираться, как использовать свои способности. — Демьян встал и хлопнул себя по бокам. — А пока потребую обоих удалиться, мне ещё нужно вырастить несколько партий костеросток и помочь Ягге с компрессами и заготовками для отваров. И да, плечо с шеей особо не напрягай ближайшие пару дней, а то их может начать клинить, вылетишь с состава до начала матча, как пить дать. — строго зыркнул он на Колю, от чего тот активно закивал головой. — Блин, не успеваю Шурасику конспекты по ведьмам занести, надо уже к Танюхе бежать… — цыкнул внук Ягге, мотая головой. — Оба же мне по первое число всыпят, если опоздаю… — Давайте я занесу! — мгновенно вызвался Коля, подскакивая со своего места и хватая свой самокат. — У нас у Александра и Елены как раз через час лекция, отнесу пораньше… — Ну, хоть кто-то занимается тут своим любимым делом — поучением окружающих… — хмыкнул Ягун, звонко зарядив зельевару в голову поцелуем, когда тот проходил мимо. Тот заржал, скрываясь за поворотом и перекрикиваясь о чём-то с Ягге. Коля прижал к груди конспекты и выскочил из магпункта вслед за Ягуном, широко улыбаясь. Эх, хороша же жизнь, как ни посмотри! *** — Пощади меня Род, угораздило же… — тяжело вздохнул Шурасик, разглядывая из-под полуопущенных ресниц выпускников и одну магспиратнтку. — Лена, напомни мне, почему мы этим занимаемся? — Во-первых, нас очень-очень попросили об этом остальные участники команды, молодому составу нужно просвещение. — откликнулась девушка, читающая журнал по рунологии вверх ногами. Она опустила его и продолжила: — Во-вторых, Сарданапал пообещал нам за это выплатить половину месячной зарплаты преподавателей Тибидохса. — А, ну да, это всё объясняет… — пожал плечами Саша и, поправив очки, сложил руки на груди. — Итак, защитники, полузащитники и нападающие майской сборной. У нас осталась неделя до прибытия соперников в школу, соответственно, неделя и осталась на подготовку к их выкрутасам. Я и Лена проведём вам три стандартные пары, на которых расскажем о соперниках, их силах и проведём краткий инструктаж о том, чем можно компенсировать их силы и как выйти из схватки с ними с минимальными последствиями для физического и психологического здоровья. Всё ясно? — ребята, сидящие за партами, дружно закивали и негромко зароптали. — Отлично, тогда начнём с малого: какими свойствами обладают руны, что они вообще такое и каким образом можно их использовать? Вика мгновенно подняла руку и, получив одобрение в лице кивка, начала, прочистив горло: — Руны — это сила, заключённая в древних символах, оставленных нам предками. Сам рисунок, как таковой, может ничего не значить, если не вкладывать в него свои внутренние магические силы, поэтому, чем больше и чем старательнее это делает любой маг, тем сильнее и действеннее будет работать любая руна. Руну можно использовать в практически любых делах — в повседневных, в магических, в проклятиях и порчах, часто их используют как амулеты, нанося их на дерево или камни и заключая в них энергию, которая помогает или содействует в нужном человеку деле. — Отличный, исчерпывающий ответ. — удовлетворительно кивнул Саша, что-то чиркая в своём блокноте. — Вопрос следующий — каким образом, помимо бумаги, дерева или камня, можно чертить руны, чтобы применять их? Маша? Девушка, сидящая за партой с ногами на ней, вздохнула и, со скучающим видом, ответила: — Чертить их можно хоть где, хоть на туалетной бумаге, хоть на куске ткани, хоть в воздухе рукой. Суть именно в силе, которую вкладывают в рисунок: чем больше внутренней энергии ты в него вливаешь, тем действеннее руна и будет. Чем сильнее маг, тем ему проще — у опытных людей, которые работают с рунами, получается даже в голове прочертив руну, добиться желаемого результата. — Отлично. — вновь кивнул Александр. Он отложил ручку и блокнот, после чего начал расхаживать по классу взад-вперёд: — Лунные ведьмы, как вы знаете, профессиональны как в драконболе, так и в магии, так как живут на белом свете добрые пятьсот лет. Каждая ведьма названа в честь руны, которая её отождествляет — немногим известно, что они, ведьмы, все между собою сёстры, родные, двоюродные и троюродные. Они происходят из одного клана, Лунного, который поколениями посвящал себя силам рун и разрабатывал их магию с помощью своих потомков. Условно, у них есть ведьма Треба́на, от производного «Треба». Треба — руна воина-странника, держащего курс на Алатырь. Она устанавливает свои правила, требования и, по необходимости, выбирает жертву. «Соблюдение правил, желание изучать их и следовать им приведет к победам, поэтому нарушать законы не имеет смысла» — основной закон этой руны. Что мы из этого получаем — Требана, символизирующая эту руну, имеет воинственный характер, магию под стать описанию выше, она выбирает жертву во время игры и пытается выбить её до конца — собственно, именно поэтому её и держат в команде, помимо опыта. Также, данная ведьма может, с помощью силы своей руны, заставить противника играть только по правилам, запретить мухлевать, либо же установить игроку правила собственные, запретив ему выйграть. — Шурасик прокашлялся и снова поправил очки. — Из этого следует, что каждая ведьма обладает своей непомерной силой, которой может срубить противника на корню. Кто мне скажет, каким образом можно предотвратить данное влияние соперника? Коля, подумав некоторое время, неуверенно поднял руку: — Каждая руна имеет противоположность, другую руну. Соответственно, чтобы предотвратить влияние одного знака, нужно иметь под рукой или уметь чертить в воздухе противоположную руну?.. — Именно. — кивнул Саша, щёлкая пальцами, от чего ручка сама чиркнула что-то в блокнотике. — А чтобы разобраться, какая руна какой противопоставлена… в твоём случае, Маша, хотя бы вспомнить, не закатывай глаза! …мы посмотрим, какие именно руны отождествляют участники команды в этом сезоне. Лена, помоги мне, пожалуйста. — девушка, не отрываясь от журнала, щёлкнула пальцами и в воздухе появилась белая магнитная доска, а рядом с ней завис спиртовой маркер к ней же. — Спасибо. Андрей, какие ведьмы участвуют в этом сезоне в нашем матче? — Ну, эм… — Рахло, только вернувшийся с тренировки у Пипы, отнял от головы ледяной компресс и начал медленно перечислять: — Мира́на, Береги́ния, Радужная… Требану вы уже назвали… Крадали́на, она у них на скамейке запасных, Нужда́нна, это МПП, тренер у них Ле́ллия… — Так, ладно, не мучайся, дальше Коля. — Аланты́рь, Опо́рница, Исто́чница, Естье́на, Даждьни́да и Ро́кка. — ответил тот, едва не подпрыгнув на стуле. — На этот матч у них заменили несколько игроков, по некоторым данным, хотели и Даждьниду с Мираной убрать… Шурасик было кивнул и хотел уже что-то сказать, как вдруг застыл с открытым ртом. Ученики с интересом считывали эмоции на его лице: за несколько минут их сменилось около пяти, от удивления и глубокой задумчивости, до осознания и бушующей ярости, разлившейся алым по щекам. Свеколт, наконец, оторвавшись от журнала, внимательно и настороженно уставилась на мужчину, тоже явно о чём-то догадавшись. — Каких именно игроков убрали? Имена! — потребовал Шурасик, не глядя на присутствующих и быстро-быстро соображая. — Живо! — Белобогиню, Чернобогиню, Перунию и Силлу. Обосновали это тем, что данные игроки для матча с нами не подходят… — прошептала Вика, напуганная резкой переменой в настроении преподавателя. Она переглядывалась с друзьями и Машей, которые также, как и она сама, ровным счётом ничего не понимали. — Александр Сергеевич, а что… что случилось?.. Шурасик, не обращая внимания на заданный вопрос, подошёл к Лене и, наклонившись к ней, яростно зашептал: — Руны Белобога, Чернобога, Перуна, Мира и Даждьбога — самая сильная пятёрка в списке всех рун славянской рунописи, если я не ошибаюсь?! — Более того: без них рунопись в связке, как правило, не имеет никакого смысла. — сверкая глазами за толстыми стеклами очков, ответила Свеколт. — Грубо говоря, без этих главных рун, любая связка будет вести себя как попало, подчиняясь самим себе и действуя лишь себе в угоду. — Вот же… суки! — вскричал Саша, от чего ребята удивлённо зароптали. Он сделал несколько шагов назад и крепко выдохнул, пытаясь справиться с бушующими внутри эмоциями. — Это же надо… вот же… вот же! — он высоко вздёрнул подбородок и подхватил папку, которую принёс с собой на пару. — Значит так! — он обернулся на остальных присутствующих, от чего те попытались стать ниже ростом. — Сейчас оставшуюся пару вам проведёт Лена… — та кивнула, сложив руки на груди. — …а мне нужно срочно переговорить с остальными участниками команды. Где они сейчас? — У них тренировка на поле. Должны закончить минут через десять. — ответила Феклищева, разглядывая свои ногти. — А в чём, собственно, дело? — Это вам как раз объяснит Лена. Но знайте, — он обернулся уже около выхода из аудитории, внимательно сверкнув своими зелёными глазами. — В этом матче вы обязаны победить. Потому что такое оскорбление никто не должен наносить безнаказанно! После этих слов он вышел из кабинета, громко стуча по коридору лакированными туфлями. В голове у него бушевал самый настоящий шторм, а лицо выражало высшую степень ярости, такую, что даже придурковатый Поручик, встретившийся ему в коридоре, не решился приставать с анекдотами. Ну и попляшут же эти Лунные ведьмы в мае, чтоб им пусто было! Жора устало прислонился затылком к жестяному шкафчику, сидя на полу, и положил локти на свои согнутые колени: — Пощади меня Перун, побыстрее бы уже матч, а! Ещё неделю в таком темпе жить, будто и не улетал из Тибидохса никогда… — Варежку свою попридержи, альфонс хренов. — цыкнул Семь-Пень-Дыр, переодевающий футболку около своего шкафчика. — У нас карапузы до сих пор не могут разобраться с расстановкой в «Двенадцати часах» и «Двойной восемь», а защитники на элементарном «Когте» всё ещё тормозят! Нам ещё тренироваться и тренироваться, а ты: «Побыстрее бы матч»! Тьфу! — Не гони на защитников, а! — немедленно откликнулась Катя, высовываясь из-за дверцы в одном бюстгальтере. — Что ты хочешь, мы работаем с этими нововведёнными техниками чуть больше месяца! Полузащита в лице Кирьянова вообще стреляется, ему ещё два дуэта за оставшуюся неделю разучивать! Лучше бы Феклищеву так гонял, как защиту! — А ты не гони на Машку, она и так со своей пантерой все мозги мне и Глебу уже вытрепала! — немедленно окрысился Сёма. — Это не говоря уже о Рахло и Рыжовой, которые никак со своими способностями разобраться не могут!.. — Ребят, хватит, ну… — вздохнула Таня, перепроверяя форму и аккуратно складывая её в сумку. — Будем честны, всем тяжело — мы сами до сих пор не можем нормально скооперироваться с Юрой, да и с Демьяном у нас все связки хромают. Просто в этом году нас слишком поздно ввели в команду, до этого момента ребята работали в своей среде, со своими одногруппниками, да и Маша со своими одногодками неплохо ладила. Половина из нас с вами давно не участвует не то, что в профессиональном — в региональном спорте, у некоторых были перерывы по пять лет, а то и больше… — Ага, а ещё некоторые участники поменяли летательные инструменты всего лишь полтора месяца назад и всё никак не могут с ними справиться… Да всё, молчу я, молчу! — взвизгнул Ягун, когда в него с двух сторон полетели носки и футболки. Как раз в этот момент, наполненный смехом и обсуждением учеников, защиты и новых техник, дверь в раздевалку с громким лязгом впечаталась в стену и внутрь вошёл злой, как гарпия с зимнего перелёта, Саша Рубенко, с таким перекошенным и красным лицом, что язык проглотил даже говорливый донельзя внук Ягге, у которого пропало любое желание прикалываться и шутить. — Вся старшая команда здесь? — прорычал парень, захлапывая за собой дверь. — Ну, только Юры нет, он с драконами сейчас… — пробормотал Жора, непонимающе глядя на своего парня. — Саш, что случилось? — Замолкли все и слушаем меня внимательно! — рявкнул тот и ребята подобрались, обостряя слух: в таком праведном бешенстве кандидата магических наук давно никто не видел, даже года три с ним живущий Жикин. Саша швырнул папку на скамейку и сложил руки на груди: — Команда Лунных ведьм весь чемпионат играла в одном и том же составе и только на наш матч убрала Белобогиню, Чернобогиню Перунию и Силлу, прокомментировав это тем, что «Данные игроки для этого матча не понадобятся»! Как вы знаете, руны, которые они отождествляют, считаются самыми сильными в славянской рунописи, без них любая связка будет бестолковой! — Ты хочешь сказать… — угрожающе начал Сёма, сверкая глазами в полутьме пыльной раздевалки. — Я хочу сказать, что они прямо нам говорят: «Мы одолеем вас, даже если будем играть вразброс и по отдельности! Мы кидаем вам вызов!» — рыкнул Саша, обводя злым взглядом всех присутствующих. Те подобрались и начали медленно закипать, переглядываясь между собой и стискивая кулаки. — Вы понимаете, что это значит?! — Они начали войну, не успев приехать сюда! — прошипел Ягун, сжимая трубу от пылесоса до скрипа. — Кинули перчатку, даже не назначив секунданта! — Мы сомневались в правильности нашего решения до последнего. — мрачно вставила Рита, стоящая в углу и созерцающая остальных с высоты своего роста. — Но это — ни в какие рамки. Быть Вольной ночи! Дать свободу магии! — Безлунной ночи быть! Вольной ночи быть! — подхватили Сёма и Катя, а за ними и Жикин с Ягуном. — Свободу магии! Свободу магии! — Я сегодня же потребую официального разрешения у Сарданапала и Медузии. — отозвалась Гроттер, у которой шальная искра уже бегала по побелевшему кольцу. — Они бросили нам вызов! Мы не имеем права им не ответить! — Безлунной ночи быть! Вольной ночи быть! Дать свободу магии! Свободу магии! Свободу магии! Да здравствует Вольная безлунная ночь! * — Хазарский каганат — средневековое государство, созданное кочевым народом — хазарами. Выделился из Западно-Тюркского каганата. Контролировал территорию Предкавказья, Нижнего и Среднего Поволжья, современного Северо-Западного Казахстана, Приазовье, восточную часть Крыма, а также степи и лесостепи Восточной Европы вплоть до Днепра. Центр государства первоначально находился в приморской части современного Дагестана, позже переместился в низовья Волги. Часть правящей элиты приняла иудаизм. Долгое время Хазария соперничала с Арабским халифатом в борьбе за господство в Закавказском регионе. В политической зависимости от хазар находился ряд восточнославянских племенных союзов. Хазарию называют страной-призраком по причине того, что историки на данный момент не нашли прямых доказательств на то, что Хазария существовала и упоминается она лишь в летописях других стран. ** — Вольга́ Святославич (также Волхв Всеславич или Волх Всеславьевич) — богатырь, персонаж русских былин. Основными отличительными чертами этого героя являются способность к оборотничеству и умение понимать язык птиц, рыб и зверей. Отождествление Вольги и Волха не является общепринятым в фольклористике. Возможно, это разные лица, которые в поздний период бытования эпоса стали сливаться в сознании сказителей из-за сходства имён. *** — Река Смородина — В славянской мифологии река Смородина является местом не менее легендарным и мифическим, чем река Стикс. Да и не удивительно, ибо функции Смородина выполняла те же, что и Стикс — охраняла мир живых, от мира мертвых. В легендах река имеет разные названия. Так, например, ее именуют Огненной рекой, Пучай-рекой, Несей-рекой, Смоляной-рекой. Под этими названиями Смородина предстает перед нами в тех или иных сказках и легендах. * — Битвы горячие, скованные из железа, воспевались нашими предками в их военных песнях. Кто теперь споёт нам ваши песни? Бога чёрного из древнего царства, ставшего обиталищем ворона, старый алтарь стал просто камнем, поросшим зелёным мхом. (с верхнелужиц.) ** — Очелье — это повязка на голову. Также этим словом называют часть головного убора, который прикрывает лоб, его носят и мужчины, и женщины. Предназначений у очелья несколько: это и часть гардероба, и своего рода оберег. Одна из важнейших функций очелья — обережная. Древние славяне верили: если не защищать своё тело специальными символами и знаками, рано или поздно через уязвимые участки в тело человека могут проникнуть различные негативные сущности.