Heartwarming

      Эти выходные должны были оказаться куда более вдохновляющими, чем последние пару месяцев. Именно так решил для себя Феликс после того, как получил приглашение от своего друга – Хана. Хан Джисон был не в меру общительным парнем, каждый хоть когда-нибудь видел такого. Такие люди обычно собирают вокруг себя множество разношёрстного народу, только вот на самом деле, раскрывают себя лишь немногим. Феликс действительно считает себя счастливчиком, потому что у них с Ханом было много общих тем и секретов, которые они однажды решились доверить друг другу. Никто так об этом и не пожалел, а не это ли было главным в настоящей дружбе?       Парень слегка трясёт головой, раскрывая гардероб и заглядывая внутрь. Учёба как-то слишком сильно захватила его в свои цепкие ручонки, так что пора было немного отвлечься, хотя бы на этот вечер вспомнить, что бытие студента заключается не только в обгрызании гранита науки, но и в весёлых новых знакомствах. На самом деле, все его знакомства чаще всего проходили благодаря Хану и его любви к другим людям. Порой Феликс задумывается о том, как друг не устаёт от них? Вечно шумящих и пытающихся загрузить всех своими проблемами, но потом вспоминает их посиделки друг с другом, когда они только один на один могут своим молчанием заполнить весь вечер и ни одному из них не становится скучно.       На столе коротко вибрирует телефон, вновь отвлекая парня от своих мыслей. Это как раз-таки опять Хан, который присылает место встречи и время с извечными дурацкими смайликами, которые вроде бы и бесят, но когда получаешь их именно от него, то каким-то непонятным способом они лишь добавляют ему парочку баллов за лёгкую непосредственность. Теперь уже Феликс серьёзно подходит к выбору одежды, останавливаясь в итоге на узких джинсах, серо-дымчатой блузке и пиджаке. Светлые волосы оказываются зачёсаны назад, открывая лоб и придавая его виду чуть больше резкости.       Вскоре должна была начаться осень, поэтому погода за окном постоянно путает собственные прогнозы. Днём бывает всё также жарко, как будто это жаркий июль, по крайней мере, в университетских аудиториях плечи каждый раз печёт одинаково, а вот по вечерам и с раннего утра бывает холодно настолько, что невыносимо вспоминается о приближении настоящей осени и недалёкой зимы. Как раз для этого Феликс запасся пиджаком, довольно быстро добираясь до нужного ему места. Обычно, хотя бы по рассказам Хана, он знал всех завсегдатаев, которые устраивали у себя вечеринки, но в этом районе он был впервые. По домофону у него ничего не спрашивают, а дверь в квартиру на последнем этаже оказывается приглашающе открыта. Возможно, ничего странного, если бы не тишина в квартире. - Эй? Есть здесь кто-нибудь? – Феликс глупо хихикает, надеясь, что это не тот самый случай из кино, когда он найдёт в этой незнакомой ему квартире кучку трупов и своего друга с окровавленным ножом, который будет клясться, что не совершал никакого преступления. - Феликс! – Хан появляется почти мгновенно, без ножа, но с охапкой шариков и стискивает его в своих объятиях. - Привет, а почему тут ещё никого? – Он изумлённо оглядывается, понимая, что в квартире от силы было лишь пару человек. - Ты как раз вовремя, я обещал близняшкам помочь с приготовлением, - Хан хмыкает и представляет его, наконец, двум очаровательным девушкам, которые здороваются хором, а затем говорят так, как он только в фильмах видел – заканчивая друг за друга предложения. - Значит, вот так, да? Продал меня, как дешёвую рабочую силу, - Феликс тихонько фыркает, но покорно следует за девушками, которые, в самом деле, оказались довольно-таки милыми. Он помогал им на кухне разобраться с кучей заказанной еды, время от времени перебрасываясь шутками и безобидными колкостями.       Феликсу было лишь немного неловко от того, что вот так сразу он не совсем мог их различить, как собственно и запомнить от чего-то сложные имена, однако, девушек это кажется вовсе никак не трогало. Они восхищались его волосами и хвалили за то, что хоть какой-то парень знает о существовании кондиционеров, ведь от частого окрашивания его волосы должны были начать походить на солому. Впрочем, по утрам это никак не мешает им создавать на его голове гнездо для маленьких птенчиков. Как-то ранее Хан даже принёс ему фигурки двух фетровых птичек, которые оказались на его голове на следующее же утро после их совместной ночёвки.       Под конец всеобщего веселья и подготовки, когда потихоньку в квартиру начали стекаться всё новые и неизвестные люди, девушки решили, что им обязательно нужно было отблагодарить Феликса, поэтому на его голове вскоре красовались две искусно заплетённых косички у виска, с лёгким макияжем и чётким акцентом на глазах. Увидев себя в зеркале ванной, парень ещё несколько раз поворачивал голову и так, и сяк, стараясь понять, что именно так сильно изменило его привычный измученный учёбой вид. Близняшки действительно лишь слегка подсыпали то тут, то там своих волшебных порошков и вуаля на свет родился такой красавец. На самом деле, Феликс никогда не страдал слишком уж низкой самооценкой. Он знал, что выглядел привлекательно и об этом вполне себе ясно говорили порой обращающиеся на него взгляды, но сейчас он смотрел в зеркало и видел там словно улучшенную версию себя. Самому так краситься у него никогда ещё не выходило.       Слишком долго подобное любование собой не продолжается, так как в жизнь буквально врывается какое-то сумасшествие вместе с громкой музыкой. Казалось бы, ещё несколько минут назад он вошёл в ванную из квартиры, в которой находилось всего-то парочка человек, а когда вышел из неё, оказался уже в помещении битком набитым незнакомыми людьми. Признаться честно, Феликс не из тех людей, которых можно было бы назвать завсегдатаем таких мест, но порой он всё-таки любил выйти и развлечься, особенно, если на таких вечеринках присутствовали его друзья. Кроме Хана, он также хорошо сдружился с парнями, с которыми Джисон частенько зависал и делил одно любимое дело на троих. - Я уже думал, ты свинтил, - Хан слегка щурится, ведь теперь по всей квартире было темно и лишь яркие огоньки освещали предметы и людей. – Кстати, мы записали новую песню, попозже исполним, заценишь, м? - Конечно, только надеюсь, что прежде чем тащить сюда Бан Чана вы заставили его выспаться! – Феликс прекрасно знает, насколько его друг одержим своим хобби. - Обижаешь, буквально сами его укладывали и как прекрасные принцы охраняли сон этого кенгуру, - Хан гордо хмыкает, потому что они реально с Чанбином менялись и следили, чтобы их дурачок-друг не ушмыгнул из своей кроватки к обожаемому компу.       Бан Чана Феликс видит сразу и продвигается чётко к облюбованному им дивану, а рядом по обыкновению оказывается и Чанбин. - Феликс, мой бро! – Бан Чан, а по совместительству Кристофер, как выяснилось при первом же знакомстве, оказался таким же потерянным подростком, как и сам Феликс, который вырвался из родной Австралии и за каким-то чёртом поплёлся на другой конец света, покорять такую далёкую и в то же время близкую Корею. - Привет, я так давно вас не видел, - Феликс сначала попадает в медвежьи объятия своего австралийского соулмейта, а затем привычно отбивает кулак Чанбина. - Так ты же весь залёг под своими учебниками, - Хан фыркает и прикладывается уже к прозаично красному стаканчику. - Кстати, я это мешал вместе с близняшками, - Фел хихикает и тыкает в стакан друга, вызывая у него лишь насмешливо вздёрнутую бровь за реакцию. – Да уж, забыл с кем имею дело, - он фыркает, ведь всё-таки рядом сидевший Чанбин закашливается только что выпитым. - Я не умру? – Он деловито отставляет стаканчик на низкий столик, а затем разыгрывает сценку удушья, откидываясь на спинку дивана. - О нет, мы только что потеряли лучшего из нас! – Чан хихикает, подыгрывая другу. - Ты хотел сказать – мы избавились от вечного нытика в нашей компании? – Хан фыркает и едва сдерживает свой дикий смех от пробившегося голоса в умершем теле. - Да я тебе во снах приходить буду, понял! – Чанбин подрывается с дивана и тычет в парня своим пальцем, оставаясь доволен хотя бы тем, как тот притворно хватается за сердце. - Ой, нет, уволь, я и так твой пятак каждый день лицезрею, - Хан хихикает, а потом пытается отбиться от приставучего друга, проливая и на него, и на себя немного розоватого пунша. - Теперь вы тоже своего рода близняшки, почему, нет? - Феликс улыбается, с теплотой в сердце наблюдая за привычными переругиваниями и кривляниями друзей. - Тебе нужно почаще заглядывать к нам в студию, - Чан расслабленно жмурится, раскинув руки на всю длину дивана. - Обязательно, а заодно могу стать кандидатурой, которая стережёт сон прекрасного кенгуру, - Феликс обворожительно улыбается, хихикая, когда нос друга слегка морщится, а сам он неловко улыбается, отводя взгляд. - Хватит вам уже, я полон сил и готов сегодня тусить! – Чан смеётся и забирает новый стаканчик, который для них принесли друзья, уже переставшие выяснять, кто виноват в двух пятнах на их футболках. - Сегодня мы зажжём тут. Это точно, - Чанбин довольно жмурится и потирает руки, предвкушая их потрясающее выступление.       Феликс ощущает себя немного оторванным от жизни, но по-хорошему веселится и совсем не против общаться с другими людьми, которых впервые видит. Некоторые знают Кристофера, кто-то просто запнулся о ноги Чанбина, упав к ним на диванчик, так и оставшись болтать. Несмотря на обилие людей и громкой музыки, биты не долбят по ушам так, чтобы приходилось перекрикивать всех вокруг, а собравшийся народ на удивление кажется весьма приветливым.       Очередной громкий смех проносится по комнате, почему-то отвлекая слегка помутнённое сознание Феликса. Он переводит взгляд в ту сторону, где собралась небольшая группка, но из толпы явно выделяется только один парень со светлыми, как и его собственные, волосами. Почему-то столь простая деталь заставляет его улыбнуться, а затем те ребята созывают всех сыграть в правду или действие. Крутят различными бутылками, что находят под столами и в углах, выбирая ту, которая бы лучше всего подошла на роль указывающей стрелки. Рядом с Феликсом на пол плюхается по одной стороне Хан, а по другой Чанбин. Кристофер куда-то испаряется, но сейчас на это даже никто не обращает внимания. Напротив себя Феликс видит того самого парня с длинными белоснежными волосами, собранными в высокий хвост, и хитрой улыбкой, что словно бы отпечаталась в прищуре его глаз.       Игра начинается довольно топорно после громких споров и игры в камень-ножницы-бумагу. Сначала все выбирают в основном правду, отвечая порой на глупые, иногда на пошлые вопросы, а затем к игре присоединяются близняшки и почему-то некоторые начинают улюлюкать, а те, кто должен был получить от них свой вопрос, выбирают исключительно действие. Тот парень напротив не становится исключением, когда после желания девушек поцеловать того, на кого покажет бутылка, та упирается в парня, сидящего рядом с Ханом. Феликс видит его впервые, но почему-то по поджатым губам блондина понимает, что делать ему этого точно не хочется. - Если не хочешь, можешь выбрать сам, - возможно, это излишне мягкая натура Феликса вырвалась прямо изнутри пьяного тела, а может и что-то другое. Просто он вдруг подумал о том, что здесь всем должно быть также комфортно, как и ему, так что не было причины заставлять этого парня делать нечто такое, что ему могло бы не понравиться или вызвать негативные чувства. Может он закоренелый гетеросексуал, который не может даже мысли допустить о поцелуях с парнями? Сам Фел ничего против парней не имеет, если не сказать того, что с девушками ему просто было приятно общаться и на этом все его отношения и заканчивались, чего не сказать о парочке приятных юношей, с которыми он успел познакомиться в университете и в танцевальной студии. - О, окей, тогда я выбираю тебя, - глаза блондина превращаются в щёлочки от соблазнительной улыбки. - Что? – Феликс, наверное, впервые за долгое время удивляется настолько искренне. - Я – гей, - парень смеётся и довольно ловко оказывается прямо перед Феликсом, сидя на коленях и даже как-то слишком примерно складывая руки на бёдрах. - Понятно… - Веки Феликса всё ещё слишком часто моргают, словно затвор фотоаппарата, за один раз запечатлевая то пухлые губы, то красивые глаза, а ещё тёмную точку под глазом. Возможно, там просто что-то размазалось, а может это столь милая родинка, к сожалению, в царящем в комнате освещении было сложно разглядеть такие детали. Он чуть хмурится, глядя на чужую самодовольную улыбку и не дожидается каких-либо ответных действий, самостоятельно притягивает парня за шею, прикасаясь к мягким губам в неторопливом поцелуе.       Феликс никогда особо не любил излишнюю грубость или развратность… По крайней мере на людях. Ему и самому-то нравилось больше смотреть на красивые мягкие поцелуи, которые будоражили и заставляли рассыпаться от нежности. Он определённо руководит этим поцелуем, сминая влажные губы с лёгким привкусом чего-то фруктового, но не наседает слишком сильно, позволяя парню свободно отвечать и не противиться осторожным прикосновениям горячего языка. - Так всё, хватит, мы тут играть собрались, а не порно снимать! – Хан влезает возможно в самый ответственный момент, ведь все остальные просто застыли, наблюдая за тем, что творили два парня. - Хёнджин, - тёплое дыхание всё ещё ощущается на собственных губах и Джин едва слышно шепчет своё имя этому красивому парню, быстро отсаживаясь обратно на своё место.       Феликс рефлекторно облизывает губы, повторяет несколько раз заевшее в мозгу: Хёнджин-Хёнджин-Хёнджин, а затем старается отвести взгляд от хитрой улыбки, что вновь оказалась на лице… Хёнджина. Он неловко прочищает горло и следит за бутылкой, которую только что закрутил Чанбин. Та делает, кажется, несколько десятков поворотов, от чего кто-то даже кричит, что она не остановится никогда, но в конечном итоге горлышко показывает на одну из близняшек и та хитрющими глазами выбирает действие. Над ним Чанбин ещё усиленно думает несколько долгих минут, пока его все подбадривают, а кто-то, как Хан, например, накидывает различные дурацкие варианты. - Ладно-ладно, я придумал, - Чанбин как-то уж слишком зловеще улыбается. – Так-как маникюр на руках у тебя уже есть, то сейчас… - Он куда-то срывается в коридор, а затем прибегает обратно с маркером. – Разрисуй себе ногти на ногах. - Что за детский сад, - парень рядом с Ханом закатывает глаза, на что кто-то другой смеётся, а сёстры уже вовсю обсуждают новые рисунки, которые появятся на ногтях у одной из них. - О, обязательно напишите название нашей группы! – Чанбин радостно хлопает в ладоши и показывает Хану большие пальцы, мол зацени чувак, как я промоучу нашу команду.       На очереди крутить бутылку оказывается Феликс, и он закручивает как-то совсем уж хреново, если быть честным, ведь она едва-то делает целый оборот, указывая на какого-то незнакомого парнишку, который смело выбирает вопрос. В голове как назло ни одной приличной мысли, и естественно на этого парня Фелу немного плевать. Он постоянно украдкой засматривается на Хёнджина, ведёт порой взглядом по его ногам, затянутым в кожаные штаны, и невольно думает о том, как эти ноги бы смотрелись на его плечах? Довольно прозаичный вопрос для пьяного студента, но никто не мешает ему слегка пофантазировать. - Какая самая глупая вещь, к которой ты привязан и не можешь с ней расстаться? – Феликс выдаёт первое, что более-менее похоже на нормальный вопрос. Он почти ничего не знает об этом парне, кроме того, что на вид он едва достиг совершеннолетия, а ещё у него весьма красивые глаза. - Феликс! – Чанбин толкает его и фыркает. – Как ты можешь задавать такие скучные вопросы? - Красивое имя, - Хёнджин чуть склоняет голову, так, что парочку передних прядей спадают ему на глаза. - А простонать сможешь? – Кто-то тут же выкрикивает из толпы, на что получает весьма многообещающую улыбку от самого Хёнджина. - Это уже узнает только он, - парень кивает в сторону Феликса и легко проводит языком по нижней губе. Это вроде бы ничего не значащий жест, но вкупе с таким подтекстом в словах, несёт в себе весьма много двусмысленности.       Феликс невольно сглатывает, но взгляд не отводит, слабо улыбаясь, словно бы принимая правила чужой игры. Он вполне может ответить таким же дерзким способом, но предпочитает больше наблюдать, чем бросаться словами. Хёнджин ему нравится, нет, действительно, этот парень успевает чем-то зацепить за столь короткое время. Возможно дело в остром языке и неуёмной энергии, может его впечатлили мягкие губы и осторожный поцелуй, который так не вяжется со внешностью парня, а может, дело вообще не в этом. - Так, ребят, тут вообще-то я сейчас главный герой, окей? Хотите славы, подождите своей очереди! - Чонин, да отвечай уже быстрее! - Так вот, наверное, это моя игрушка лисы. Родители подарили мне её ещё в детстве, но с тех пор, я пусть и не сплю с ней… - Чонин останавливается на полуслове, когда кто-то начинает хихикать, ставя под сомнения его слова. – Но она всё равно находится у меня в комнате, и я не могу от неё избавиться. Даже слово избавиться как-то слишком хреново звучит по отношению к ней, - парень грустно вздыхает, на что Феликс мягко улыбается, прекрасно понимая эти чувства, а ещё проникается какой-то особенной симпатией к этому забавному и искреннему парню.       Следующим бутылочку крутит Хан и почему-то оказывается слишком уж и даже немного излишне радостным, когда та показывает на того самого парня, который сидит рядом с ним, порой вставляя свои недовольные комментарии по отношению ко всему, что тут творилось. - Я не обязан говорить правду на твои вопросы, - он практически сразу шипит, как самая настоящая кошка, поглядывая на Хана так, словно тот просил его признаться в чьём-то убийстве. - А это не будет вопрос, - Хан беспечно пожимает плечами и резко хватает парня за плечи, впиваясь в его губы.       Подобные поцелуи показывают в дорамах, но уж точно никак не на таких вечеринках. Однако, и он не длится долго. Хана отталкивают, а затем тот парень вытирает свои губы и встаёт, ясно давая понять, что игра уже закончилась. Некоторые начинают причитать, а ещё вслед уходящему парню доносится: «Минхо умеет испортить веселуху».       Феликс как-то неосознанно косится в сторону Хёнджина, все эти несколько минут он отчаянно запрещал себе бросать в его сторону заинтересованные взгляды, потому что каждый раз, когда он проваливался, то видел лишь соблазнительную улыбку. На этот раз они буквально столкнулись взглядами, от чего по телу прошлась лёгкая дрожь. Наверное, Фел бы покраснел и это увидели все, если бы здесь было хоть немного светлее. Однако, вскоре люди начинают вставать и разбредаться, тогда и Феликс тянется за Ханом, который ни капли не выглядел разозлённым реакцией того Минхо. - Порядок? – Чанбин хлопает друга по плечу, на что Хан заливается смехом и выдаёт свою очередную безумную идею, как именно они должны показаться перед всеми. – Там в соседней комнате наша импровизированная сцена, - он кивает Феликсу, намекая на то, что сейчас как раз самое время, чтобы взбодрить толпу. - Понял, - Феликс кивает и пробивается сквозь толпу сначала в туалет, а затем уже обратно, по дороге случайно сталкиваясь в дверях той самой комнаты с Хёнджином. - Твои друзья уже готовятся, - он мягко кивает внутрь, куда уже набилась толпа. - А ты знаешь… Ну, их музыку? – Феликсу немного неловко, ведь они так близко, а ещё постоянно кто-то ходит, толкая его сзади, словно он должен поближе прижаться к Хёнджину, который не выглядит слишком уж против. - Немного знаком, видел пару раз, - Джин уклончиво отвечает, переводя взгляд на импровизированную сцену. Он понимает, что этот парень вблизи ещё красивее, чем казалось раньше, а когда тон его голоса снижается, то ангельское личико становится больше похоже на поддельную личину волка, который притворяется овечкой. Признать честно, у Хёнджина от этого голоса мурашки по коже, впрочем, наверное, далеко не у него одного, но именно он первым сегодня его поцеловал. – Пойдём, подойдём ближе, - парень хватается за чужую горячую руку, с удивлением сжимая существенно меньшую ладонь, чем его собственная.       Всё то время, что они двигаются вперёд, Хёнджин не может поверить в то, что чувствует, продолжая сжимать и разжимать чужую ладонь, гладит её пальцами, а затем, наконец, поднимает повыше, заинтересованно разглядывая. Правда, не успевает он и спросить ничего, как Феликс вырывает свою ладонь и даже не смотрит на него, принимаясь хлопать, когда Хан начинает свою приветственную речь. - А вот и ваши любимые пожаловали! – Джисон всегда ощущает себя на таких сборищах, как рыба в воде, поэтому и сейчас ничто не мешает ему травить шутки, представляя их команду и отдельно каждого члена. – Ну что ж, начнём!       Ритмичная музыка вновь заполняет квартиру, Чанбин вступает первым, принимаясь зачитывать свои слова в приятном и неспешном темпе, раскрывая всю суть практически в самом начале. Феликс всегда восхищался этими троими, видел, как у них глаза горят от разговоров и споров о новом тексте, и с удовольствием всегда первым прослушивал их песни. Он улыбается, ощущая, как его, да и всех в зале накрывает потрясающими чувствами - ощущения свободы и счастья, разлетаются подобно по-настоящему свободным птицам.       Один трек сменяется вторым, а дальше парни и вовсе уходят в отрыв, как собственно и все вокруг них, смеясь, танцуя и покачиваясь в ритм музыки. Феликсу нравится танцевать, до такой степени, что он до сих пор посещает танцевальную студию, стабильно раз в неделю, поэтому и сам не замечает, как заходится в шквале эмоций, а рядом стоящий Хёнджин словно подхватывает все его движения на лету, составляя с ним идеальную пару. Они улыбаются друг другу, флиртуют одними взглядами, не позволяя рукам спуститься куда-либо ниже ограниченных рамок. Однако, вскоре Хёнджин легко увлекает Феликса прочь из толпы, туда, где уже почти нет народа. Все сейчас оказались полностью поглощены выступлением его друзей, а сам Феликс ни капли и не сопротивляется, даже наоборот, прижимает парня к стене и тянет за затылок, ничуть не смущаясь их разницы в росте. Он целует вновь также сладко, что Джин готов признаться себе - у этого парня большие задатки по соблазнению кого бы то ни было. Он касается пальцами гладкой ткани на груди, ощущая сквозь неё жар распалённого тела, и неспешно двигается вниз, отчётливо прощупывая рельеф грудных мышц. Далёкие мысли о том, что Феликс красивый, сходятся на отметке, что он просто потрясающий, и прямо сейчас от его ловкого языка у Хёнджина в прямом смысле этого слова подгибаются колени, что приходится даже сильнее вжаться в стену. - Я держу, - Феликс хрипло басит, со смешками оставляя поцелуй где-то у мочки уха, но серьёзно поддерживает парня за талию. - Идём сюда, - Джин уже был в этой квартире пару раз, так что знает примерное расположение комнат, и раз в прошлый раз он отчётливо слышал из этой комнаты чьи-то стоны, то в этот раз все будут слушать его. Он вновь ухмыляется собственным мыслям, ловя на себе внимательный и весьма заинтересованный взгляд. – Я же говорил, что не прочь простонать твоё имя… Феликс, - Хёнджин ещё не стонет, нет, но его шёпот, кажется, тоже производит большое впечатление. - Мне повезло? – Феликс звучит почти утробно, и это происходит само по себе. Он уверен, что ответ на этот вопрос даже не стоит раздумий, оглядывая пухлые губы и лукавые искорки, появляющиеся на дне чёрных глаз. Буквально на секунду Феликс задумывается о том, какого цвета глаза у Хёнджина при свете дня – будут ли они светло-карими или тёмными, как шоколад, а может, оттенок больше похожий на жгучий кофе? - Несказанно, я бы сказал, - Джин усмехается, расслабленно откидываясь на подушки и утягивая Феликса за собой. Ему вновь позволяют раствориться в жарких неспешных поцелуях, которые с каждой минутой становятся лишь горячее и развратнее. Руки уже словно сумасшедшие скользят по чужому телу, исследуя крепкие плечи, и зарываются в более длинные волосы на макушке. В один момент жадный и глубокий поцелуй доходит до того, что Хёнджин сдавленно стонет и дёргает бёдрами.       Феликс жмётся плотнее, буквально вдавливая собственные бёдра в чужое тело. Он легко прикусывает кончик юркого языка, а затем оттягивает нижнюю губу, жмурясь от несдержанного хриплого вздоха. Он больше не отрывается на глупые разговоры, зато шумно выдыхает от столь потрясающе прозвучавшего стона. Ему хотелось бы услышать его ещё, а затем и тот обещанный… с его именем, срывающимся с чужих губ. Хёнджин кажется таким обманчиво ласковым, пахнет так, что впору вжаться носом и больше не отпускать. Собственно, Феликсу просто не хочется отрываться от мягкой гладкой кожи, когда он совсем лёгкими поцелуями спускается на длинную шею, так вовремя откинутую на подушку.       Где-то совсем далеко, словно в другой вселенной продолжает в ушах чётко звучать какой-то ритм, так сразу и не понять, доносится ли до сюда музыка или это его пульс отбивает свой собственный темп. На самом деле, это даже не так уж и важно, потому что Феликс буквально пропадает, запоминая собственные действия какими-то урывками. Вот он словно умалишённый, вдыхает приятный аромат чужого тела, затем прикасается языком к быстро бьющейся жилке у основания шеи, а потом прослеживает поцелуями дёргающийся острый кадык. Всё как-то смешивается в навалившихся эмоциях и ощущениях, чужие руки, собственное дыхание, пленительные губы, долгий поцелуй где-то на грани с нежностью и нетерпимостью, а затем новый мелодичный стон. Хёнджин тянет ненужную блузку с парня, улыбаясь ему как-то абсолютно неосознанно, когда тот задерживается своим взглядом на его лице больше положенного. Обычно, он бы уже пошутил про свою внеземную красоту, сражающую наповал, но в этот раз как-то не хочется. Он разглядывает в ответ, касается мягких щёк и проводит пальцами по переносице, словно пытается запомнить его лицо в мельчайших подробностях, хотя сделать это в темноте всё равно не представляется возможным. Голодный взгляд исследует каждую новую линию, туда же следуют и пальцы, перебираясь с выступающих ключиц на грудные мышцы, к которым так и ластится ладонь, желая ярче прочувствовать бархат чужой кожи.       Феликс вздрагивает внезапно, когда Хёнджин слегка царапает пальцами его сосок, а затем целует его, почти невесомо, но по телу всё равно проходит волна будоражащего удовольствия. Он замечает едва держащуюся на чужих волосах резинку и позволяет себе зарыться в длинные волосы пальцами, пуще прежнего раскидав их по подушке. Теперь на него в самом деле смотрит не просто Хёнджин, а какой-то принц внеземной красоты, ожидающий только его и изнемогающий тоже только из-за его ласк. - Феликс… - Парень сдавленно шепчет, закусывая губу от того, как удобно прижалась ладонь к его ширинке. Он прикрывает веки, напряжённо замирая от тёплого дыхания у кромки штанов, а затем готовиться чуть ли не разлиться по этой кровати, как какая-нибудь сумасшедшая река, вышедшая из своих берегов, потому что лёгкие поцелуи будоражат его внутренности, куда сильнее, каких-то там выдуманных бабочек. - Если я порву твои штаны, ты сильно обидишься? – Феликс фыркает, потому что ему пару раз доводилось носить столь обтягивающую кожаную одежду, и он не понаслышке знает, что в таких штанах ноги кажутся словно от ушей, да и задница буквально бросается в глаза, только вот стянуть их с себя почти невозможно. - Надену твои, а что делать с твоим голым задом, даже не знаю, - Хёнджин глубоко хихикает и присоединяется к невероятно сложной задачке. - Вот уж спасибо за помощь, - Феликс собирается уже выкинуть штаны подальше, как вдруг зависает, поспешно роясь в задних карманах, и с облегчением кидает на кровать парочку презервативов. Сам он подобным абсолютно не озаботился, потому что вовсе и не рассчитывал на нечто настолько неожиданное. - Неподготовленный, - Хёнджин будто бы недовольно цокает языком, уже скинув с себя футболку и теперь сам ловкими пальцами разделывается с замком на чужих штанах. - Прости, - Феликс серьёзно испытывает по этому поводу некоторое сожаление, слыша от парня новые смешки и какое-то бурчание, которое вскоре переходит во влажные звуки новых поцелуев.       Хёнджин не прекращая шарит руками по чужому телу, то оглаживая покатые плечи, то лёгкими движениями спускаясь к самым предплечьям, а затем щекотливо проходится по бокам, ощущая, как от его движений Феликс вжимается в него сильнее, словно не хотел бы отвлекаться на какие-то другие ощущения, кроме удовольствия и возбуждения, что с бешеной скоростью циркулируеют по их телам. От такой догадки почему-то становится смешно и губы сами собой расплываются в улыбке, что кажется, совсем не мешает Феликсу продолжать целовать его, переходя на щёки и оставляя зависнуть в воздухе слишком уж умилительные чмоки.       Долгие поцелуи завлекают Феликса с головой, а о причинах даже не хочется долго думать. Он просто не может оторваться, продолжая касаться мягких губ, вжиматься в них, облизывать и прикусывать, словно никогда до этого ему не приходилось встречать настолько красивого и достойного таких поцелуев парня. Собственно, всё именно так, и столь идеальный человек со своими манящими губами действительно появился перед ним впервые, и Феликсу хотелось касаться его. Трогать везде, целовать там, где другой бы и не подумал, а ему до дрожи в руках нравится гладить длинную шею, оставляя лёгкие прикосновения губ на висках, а затем не пропуская ни одного сантиметра испробовать на вкус выступающие ключицы. Он позволяет себе совсем распуститься где-то на плечах, вгрызаясь в тонкую кожу и после себя оставляя темнеть красные следы.       Громкие вздохи словно оседают в сгустившемся воздухе комнаты, жалостливо напоминая о диком желании, которое так и продолжает томиться внутри запертых тел. Хёнджин в очередной раз облизывает так стремительно пересыхающие губы, слыша тихий шелест и собственное ускорившееся дыхание. Он уверен, что посмотри Феликс в его глаза прямо сейчас, можно было бы заметить, как расширяется его зрачок от предвкушения. Прикосновения к бёдрам ощущаются такими осторожными, но вместе с тем обжигающими, как и каждый поцелуй, которыми его уже успел заклеймить этот парень.       Феликс натягивает презерватив на пальцы, сначала осторожно притираясь между ягодиц и смазывая тонкую кожу, а затем на пробу надавливает, ощущая, как расступаются тугие стенки, а с губ Джина срывается тихий стон. Он отчётливо ощущает, как сжимаются стенки внутри, и даже думает попросить парня расслабиться, но тот поддаётся бёдрами навстречу и разводит ноги. От такой картины пробирает лёгкими мурашками и член непроизвольно дёргается. В голове всё больше напускается какого-то тумана, пока Ликс не может оторвать взгляда от потрясающего парня, лежащего прямо перед ним. Чёртовы светлые волосы слишком сильно выделяются в темноте, обрамляя чужое лицо, на котором так и чудится застывшей самодовольная ухмылка с блестящими озорством глазами. Как будто желая это проверить, он приближается вплотную к чужому лицу, ощущая горячее дыхание на своих губах, и почти может ощутить мазок горячего языка, который всего на секунду мелькает между припухшими губами.       Хёнджин не стесняясь закатывает глаза под чужим пронзительным взглядом, когда ловкие пальцы прокручиваются внутри, вызывая волну дрожи и новый всплеск тянущего возбуждения. Он хочет притронуться к собственному члену, внезапно понимая, что его ладонь оказывается в плену чужих пальцев, вынуждая и дальше страдать от чёртовой пытки. Жадный вдох напополам с тихим стоном тонет в мягких губах, словно бы разрешая больше совсем не сдерживаться и Джин действительно мычит от кайфа, крепко сжимая свободной рукой волосы на затылке Феликса. Хотелось жадно целоваться, сталкиваясь зубами и пошло потираясь о горячий язык. В какой-то момент под закрытыми веками уже начинают проявляться разноцветные круги, пока влажный язык методично трахает его рот, подстёгивая эти ощущения ещё и быстрыми движениями пальцев внутри. - Блядство, Феликс, – Хёнджин вскрикивает, когда его буквально прошивает острым наслаждением, и громко стонет после отката этих ощущений. Его голос кажется таким громким, что даже заглушает шум в собственных ушах. - Нетерпеливый, - Феликс низко шепчет, вызывая этим мурашки по чужому телу, прекрасно ощущая эту дрожь. Он вынимает пальцы и отбрасывает использованный презерватив на пол, дрожащими руками разделываясь с очередным. Собственное возбуждение в этот момент как никогда прежде отдаётся в паху томительной болью.       Хёнджин жмурится и даже задерживает дыхание на секунду, ощущая, как ко входу прижимается горячая головка, дразняще надавливая, но так и не проникая внутрь. Его это почти наизнанку выворачивает, а пальцы изо всех сил вцепляются в одеяло, пока бёдрами он ведёт вперёд, самостоятельно насаживаясь на твёрдую плоть. Вместе с безумно медленным ощущением заполненности, удовольствие проходится по телу ленивой волной, пока Феликс самостоятельно не вжимается в него бёдрами, разрывая недолгую тишину звонким шлепком. - Сумасшедший, - Фел иначе и назвать этого парня не может. Не то, чтобы у него было много партнёров, но ещё никто не вытворял с ним нечто настолько возбуждающее и приковывающее взгляд. Хёнджин лишь одним своим видом мог вызвать оргазм, а когда его тело выгибается на кровати, у Феликса что-то коротит внутри и он не отрываясь следит за перекатывающимися под кожей мышцами, желая просто вылизать и осыпать их поцелуями. Возможно, даже схватить пальцами и сжать так сильно, чтобы томные вздохи ни на секунду не прекращались. Он хрипло вздыхает сквозь стиснутые зубы и несколько долгих мгновений слушает стук собственного сердца в ушах. Его взгляд всё ещё восхищённо следит за Хёнджином и его лицом, на котором расплывается довольная улыбка и складочка на переносице совсем исчезает. Он скользит взглядом по соблазнительной ухмылке и длинной шее, дотрагиваясь пальцами до бледной груди, а затем ведёт линию вниз, не отрывая глаз от сосредоточенного лица, небрежно касаясь возбуждённого члена. В чужих глазах тут же вспыхивает что-то жадное и тёмное, может, разделённое на двоих желание и острое удовольствие, а может что-то куда более развратное.       Хёнджин расслабленно прикрывает веки и откидывает голову назад, с силой вцепившись в крепкие плечи. У него полная пустота в голове и огненные вспышки перед глазами, пока его мягко целуют в подбородок, покусывают косточку нижней челюсти, а затем проводят мокрым языком влажную дорожку до самого основания шеи. Когда Феликс начинает двигаться, неспешно и неторопливо, почти не выходя из него, учащённый пульс к чертям сбивается с установленного ритма. Головка его члена ощутимо давит на переднюю стенку и внутри всё сжимается от желанного ощущения, вынуждая сладко постанывать и двигать бёдрами в установленном темпе. Хёнджин шепчет что-то невнятное, одобрительно толкается членом в чужой кулак и сжимается изнутри, заходясь собственным наслаждением вперемешку с хриплыми гортанными стонами Феликса. Тот так шумно втягивает в себя воздух, словно никак не может насытиться запахом, полностью пропитанным исключительно ароматом тела Хёнджина.       Феликсу просто кажется, что парень пахнет чем-то невыносимо знакомым и приятным, а на языке остаётся сладковатый привкус, который хочется запомнить навсегда. Он проводит носом между ключицами и двигает бёдрами назад, наконец, почти полностью покидая тесное тело, а затем двигает назад невыносимо медленно, так что даже самому становится дурно от чужой тесноты и душного жара. Парень утыкается носом туда, где приятный аромат опьяняет, а затем прикусывает чувствительную плоть на груди. Вызывать у Хёнджина всё новые и новые стоны становится сегодня его самым любимым занятием, и парень усмехается, поднимая глаза, чтобы выжидающе посмотреть на изнывающего любовника. Ему интересно, поймёт ли тот, чего от него ждут. - Фееелиикс, - Джин окончательно сходит с ума, выстанывая столь необычное имя, а следом задыхаясь от навалившегося на него удушающего удовольствия, которое обжигающей лавиной принялось выжигать его изнутри. Каждое движение вызывает очередной приступ дрожи, напрочь выносящий мозг. Он понимает, что такими темпами ему многого и не понадобится, ещё несколько таких глубоких толчков и весь он взорвётся от наслаждения, рассыпаясь на совсем уж мелкие кусочки.       С языка у Феликса срываются только какие-то совсем уж пошлые выражения, когда он всё-таки слышит тот самый обещанный и долгожданный стон, от которого его пробирает до мурашек, а последние зыбкие границы самоконтроля незамедлительно исчезают, словно и не было их никогда. Он чувствует, как сжимается всё внизу живота, как нервы натягиваются и не хватает кислорода, а член внутри горячей задницы пульсирует от дикого возбуждения. Ему бы остановиться хоть на секунду, только вот чужие жадные поцелуи расцветают болезненным покалыванием где-то на шее, крепкие бёдра толкаются на встречу, а срывающееся дыхание так и продолжает повторять его имя вперемешку с жадными просьбами. Феликс безропотно идёт на поводу у собственных фантазий и чужих желаний, ускоряясь и сжимая пальцы на пульсирующей плоти. Дыхание перехватывает лишь от взгляда на лицо Хёнджина, у которого пухлые губы приоткрыты, а на каждом глубоком проникновении закатываются глаза. Собственное тело уже неосознанно дрожит, грозясь вот-вот несдержанно сдаться, но первым это всё-таки делает Хёнджин. Прижимаясь к нему всему телом и крепко обнимая за шею, он невозможно сексуально простанывает его имя в последний раз. Хриплый выдох срывается с губ Феликса в то же мгновение. Он сжимает повлажневшими пальцами тонкую кожу и доводит себя до оргазма ещё несколькими мощными толчками.       Усталость вкупе с несколькими высокоградусными стаканчиками даёт о себе знать довольно скоро, поэтому лишь выкинув всё ненужное с кровати, парень проваливается в приятную негу, засыпая даже под биты громкой музыки.