Блеск и нищета

- Хэй, Блейки-бой! Мальчик внутренне содрогнулся, стоило им однажды мельком услышать подразнивающее прозвище, как оно плотно вошло в обиход, обрастая неприятным подтекстом. Блэйк мог позволить и простить подобное панибратство только одному человеку. Из уст Карла обращение всегда звучало как-то покровительственно, мягко, по-доброму. Грипплинг сколько бы ни прошло времени, всегда вздрагивал, слыша знакомый голос, мурашки толпой пробегались по коже, заставляя глупое сердце трепетать. - Ты оглох, Грипплинг?! Боже, теперь они точно не отстанут. Мальчик поправил воротничок на немного мятой рубашке, досадливо поморщился. Их семья больше не могла позволить себе услуги Уинстона, и гладила в основном maman, как умела. - Добрый день, господа, чем я могу вам помочь? Воспитание и этикет, с рождения выжжены у Грипплингов под кожей, даже с обидчиками, мальчик не мог вести себя иначе как джентльмен. - Добрый вечер, господа! Коверкая интонацию, глумились обидчики, несуразными жестами пародируя джентльменов из высшего общества, образы которых признаться, видели только по телевизору. Переход в среднюю школу дался Блейку очень сложно, слишком много негативных обстоятельств одновременно сошлись, образовывая вакуум в котором мальчишка пребывал до сих пор. Отрезанный от всего, что хоть немного делало его счастливым. Деньги, Уинстон, домик на дереве, да даже былая вражда с Футли и Бишопом. Сейчас мальчишки, словно вовсе забыли о существовании Блэйка, занимались новыми проектами, экспериментами, проказами. Грипплинг, ошарашенный близостью внезапного и совершенно нежеланного одиночества, сейчас отдал бы последний доллар, если взамен получит Карла Футли и их взаимную неприязнь обратно. Любые попытки обратить на себя внимание разбивались о внезапно возникшую стену безразличия, словно Карл и Худси уже переросли этот этап их жизней, повзрослели. Одиночество в скором времени принесло свои плоды. Всем известно, что человеку, тем более - ребенку, слабому и беззащитному, нельзя оставаться одному. Блэйк понял это, когда на него обратили свое пристальное внимание те, о ком сам мальчик даже не подозревал, в силу своей непричастности. Ребята в компании не были хулиганами в общепринятом смысле слова. Их не уличишь в разбитом окне или сорванном кране пожарной сигнализации. Дети из категории тех, кого в первую очередь отправляют к школьному психологу, но не с желанием помочь, направить. А лишь для того, чтобы избавиться, скинуть на кого-то другого, кто будет лояльнее учителя. Ребята с незавидной судьбой, не ведающие, что такое - сладкая жизнь. Они знали лишь опустошающую ненависть или безразличие своих родителей, отсутствие помощи, поддержки, любви. Заметили потому, что от него за версту несло страхом, неуверенностью и тоской, идеальная жертва. Детей, в целом злило, что Блэйк еще способен держать лицо, а они нет. Злило, что у него все еще была поддержка семьи, а у них нет. Злило, что даже после публичного унижения, в его глазах, жестах, мимике, не было того, что они каждое утро видели в отражении своего зеркала. Блейк не сможет сопротивляться, надпись, кричащая об этом, горела на его лбу, вживленная прямо в череп. Дети жестоки, но жестоки по-детски, еще не познавшие истинную сторону хладнокровия, пугливые, неуверенные в себе. В массе даже самый жалкий человек обретает силу, силы их маленькой группы хватало пока только на "мелкие шалости". Мальчик частенько получал локтем в ребро, подножку пока шел к парте, полный угрозы взгляд. Но этого ведь мало... Весь шкафчик и парта Блэйка, исписаны угрозами и обзывательствами. Некоторые фразы вырезаны ножом или гвоздем, так что их уже не спрятать. Вся жизнь Блейка, сейчас пропитана запахом унижения, перманентного маркера, старых носков, какой-то дряни в завтраке. Грипплинг воспитанный в лучших традициях своей семьи - будущий мужчина способный решать вопросы хитростью и словами, на данный момент лишь беспомощное дитя. А что же учителя? Жалобы давно не давали никакого результата, за Блэйком еще с младшей школы прочно закрепился ярлык "Ябеды", сейчас знатно усложняющий жизнь. Обидчики, несмотря на юный возраст, имели пытливый ум и изобретательность, жаль, направленные не в то русло. Извлеченные на собственном опыте уроки показали, пока взрослые не видят синяков и ушибов, панику поднимать не станут. А способов испортить другому человеку жизнь, при этом, не причиняя физический вред, оказалось непозволительно много. - Чего застыл, Грипплинг, хочешь дать нам денег, чтобы отстали? Ах, постой, у тебя же теперь нет денег! Мальчишки разразились хохотом, похлопывая друг друга по плечу, соглашаясь с удачной шуткой. Блейк встал ближе к шкафчику, инстинктивно ища опору, убежище. Его схватили за волосы, притиснув щекой к холодному железу дверцы. - Мы обновили твою стену почета, ознакомься! Нравится?! Блэйк загнанно дышал, даже не думая сопротивляться. В прошлый раз это закончилось тем, что его рюкзак забрали. Он смог вернуть его лишь на следующий день, обнаружив в общем мусорном контейнере за школой. - Мы не слышим тебя Блэйкиии-бооой! На каждом слове его несильно, но ощутимо били головой о жестяную поверхность, уже вечером появится шишка или синяк. В любом случае мальчик не планировал приходить в школу завтра, с момента появления компании полоумных, прогулы для Грипплинга стали обычным делом. - Может, стоит помочь ему, как думаешь? Худси взволнованно зыркнул в сторону неприятной картины. Карл же напротив не смотрел в ту сторону вообще, о чем-то напряжённо думая. - Я знаю этот взгляд Карл, только не говори, что он это заслужил! Футли сокрушенно выдохнул оборачиваясь. - Скажешь, нет? Он многим кровь попортил, за все когда-то приходится платить. - Тебе не кажется, что Грипплинги уже достаточно заплатили и платят до сих пор. Никто не заслуживает к себе такого отношения, посмотри на него Карл! Неужели ты, правда, думаешь... - Оставь, Худс. Карл не знал, почему эти слова вырвались на свободу. Внутренности скручивало в тугой узел каждый раз, когда он видел, что над Блэйком издеваются. Видел, но не мог сделать и шага в сторону золотого мальчика, словно между ними - стена. Футли корил себя за слабость, каждый чертов день, мальчишка никогда прежде не замечал за собой такую реакцию. Уязвленный Грипплинг вызывал такую бурю в районе сердца, что Карла тошнило, и от этого становилось страшно. Блэйк всегда завидовал своей сестре - Кортни. Во времена обучения в средней школе, она являлась своеобразной иконой, нет ученика, который бы ей не восхищался, завидовал, обожал. Каждый мечтал, хоть раз оказаться под прицелом ее кокетливых глаз, обезоруженный очарованием, оглушенный ароматом дорогих духов. Когда денег не стало, Кортни казалось, совсем не обеднела, да, у Грипплингов больше не было дорогих вещей, прежнего лоска и всеобщего признания. Но блондинка словно засияла теперь изнутри, преобразилась, родилась заново. Угаснуть ей не давала Джинджер, Джинджер чтоб ее Футли. Блэйка трясло похлеще чем в лихорадке, от звучания этой фамилии. Джинджер стала для Кортни - всем, блондинка буквально горела своей подругой, отдавала ей все свое время, лелеяла, сдувала пылинки, Миранда о таком могла только мечтать. Грипплинг младший тоже хотел своего Футли. Тоже хотел, чтобы его спасли, избавили от всепоглощающей грусти. Временами грезил о пальцах перебирающих пряди, руках, что сожмут в объятьях, пряча от всего мира. Мечтал прислонить ухо к груди, и услышать мерное, обещающее защиту, биение огромного, но такого недоступного сердца Карла Футли. Блэйка ломало, в худшие дни он мог плакать по несколько часов к ряду, сокрушенный силой безответного чувства. Карл отвергал любые попытки сблизиться. Ему всегда хватало закадычного друга Худси, чтобы чувствовать себя довольным жизнью человеком, чтобы претворять невероятные идеи и планы, чтобы каждый день проходил как удивительное, но зачастую опасное приключение. Карл Футли - жидкий огонь, ядом текущий по венам Блэйка Грипплинга, и боже, дай сил выдержать этот жар. Золотой мальчик никогда не был душой компании в отличие от своей сестры, у него не было возможности познать дружбу. Но были деньги и наставления познавшей меркантильность жизни матери. Он пытался купить расположение Карла, но того воспитывали совсем иначе, Футли не признавали силу денег, в их семье во главе стола стояли иные ценности. Ценности, что шли в разрез с понятиями Грипплигов, эти отношения - провальны в самом своем начале. Конфликт на лицо, им не найти общий язык, точно не сейчас, да и в целом вряд ли. Каждый день жизни Блэйка похож на предыдущий. Время текло густым киселем, похожим на тот, что давали в столовой. Дни сменялись неделями, Блэйк засыпал и просыпался, ходил в школу, лежал в жухлой траве на заднем дворе, качался на качелях, размышляя о том, насколько весело будет делать это все вместе с Карлом. Позволял себе быстрые взгляды в его сторону, будь то столовая или урок, кажется, жил этими мгновениями. Только они помогали, когда его в очередной раз травили в школе, когда от запаха свежего перманентного маркера слезились глаза. Пелена на время мешала видеть оскорбительные надписи, но забыть возможности не давала. Шепот за спиной, в толпе, в столовой, в туалете и на улице, призрак ошибок его прошлой жизни, слишком осязаемый фантом всеобщего недовольства. Что может противопоставить толпе одиннадцатилетний ребенок, тем более толпе таких же. Тем более если этот ребенок, один. Maman могла бы помочь, но она занималась хозяйством и работой с отчаянием женщины потерявшей все. Мужа, влияние, деньги. Блэйка не научили рассказывать родительнице о своих проблемах, их с Кортни воспитали совсем иначе. Если есть проблема, дорогой вот деньги сходи к психологу, но сейчас денег не было, и пойти тоже было не к кому. Каждый слишком занят собой, или работой, что бы найти время для бедняги Блэйка, или даже просто заметить, что с ним что-то не так. В этот раз его застали в туалете, тетради, ручки и учебники разбросаны по всему полу, частично утопают в постепенно растущей луже воды. Когда компания детишек настигла его здесь, никому уже не было дело до крана, который забыли закрыть. Блэйк сокрушенно смотрит в пол, понимает, у maman сейчас нет денег на новые принадлежности, а эти уже не спасти. Затем ловит в воде свое отражение, черт, как же он жалок. Непроизвольно из глаз текут слезы, тонкие скупые дорожки, он слишком устал от концентрированной злости, слишком долго молчал, слишком часто плакал. - Хей, Блэйки-бой... В отражении появляется силуэт второго мальчика, на подрагивающее плечо ложится, широкая мозолистая ладонь, крепко сжимая. Хах, Блэйки-бой, таким тоном с ним говорил только Карл, но, Карла здесь нет, Карлу не может быть дело до старины Блэйка. Мокрой от слез щеки касается вторая рука, кожа лица холодная, но ладонь теплая и неожиданно мягкая, хотя подушечки пальцев и загрубели от частой работы. - Блэйки, посмотри на меня. Интонация, такая глухая, сдавленная, неестественная. Грипплинг вздергивает подбородок. - Ты здесь... Голос ломается на слишком высокой ноте, слезы из глаз брызгают с новой силой, Блэйк, как и тогда, несколько лет назад, бросается к Футли на шею, сжимает объятья, что есть сил, утыкается носом в изгиб плеча, дрожит от сотрясающих грудную клетку рыданий. Блэйк Грипплиг кончился, вышел. Внезапно, словно в каком-то дивном сне, в волосы зарываются ловкие пальцы, медленно перебирая сияющие в свете одинокой лампы под потолком, пряди. Вторая рука мальчишки крепче притискивает дрожащее тело к своей груди. - Карл, Карл, прошу не оставляй меня, я не смогу, просто не смогу, ты все что у меня есть. - Блейк лихорадочно шептал эти слова словно мантру, пряча лицо глубже в изгиб чужой шеи. Мысли безумным роем кружат в голове, такого не может быть. Это сон, Карл не может, не должен, не стал бы. Но вот они, по щиколотку в ледяной воде, в мужском туалете, держат друг друга в крепких объятиях, как низок предел мечтаний. Карл берет Блэйка за руку, переплетая пальцы, скрепляя их словно обещанием в прочный замок.