Осознание

Вернувшись к съемочному павильону, ребята выгрузились из машины и, попрощавшись со всеми до понедельника, направились в сторону парковки. Хью шёл молча, не рискуя даже глаза поднять на Мадса от бешеного спектра чувств, захлестнувших его с головой. Это было чувство нереальности, эйфории, всепоглощающего и разрывающего на куски счастья, но в то же время было чувство стыда, страха, смущения, сомнений… Ой, как же ему было стыдно… При мысли о том, что произошло, его бледная кожа, буквально залилась алым, от кончиков ушей до самых ключиц. Но при всём при этом, на удивление, Хью не выглядел расстроенным или подавленным, он излучал тепло и буквально светился, как праздничная лампочка, переливаясь всеми оттенками счастья, которое познала его душа. — Ты так сильно боишься встретиться с асфальтом, поэтому постоянно смотришь под ноги?! — хихикнув, Мадс нарушил тишину. — Ой, как остроумно! — съехидничал Хью, открывая дверь в машину Мадса, и добавил: — Просто голова немного кружится, да и поцелуи с асфальтом в мои планы не входили. Сев за водительское сидение и закрыв дверь, Мадс посмотрел ему в глаза и ласково прошептал: — А со мной?! Сердце Хью затрепетало, попытавшись сломать пару рёбер, как минимум, но опустив глаза, он всё же нашёл в себе силы ответить: — Я… Я не знаю… Точнее… Блять, Мэсс… Для чего ты это делаешь? — Люблю твоё смущение, люблю видеть как ты горишь от меня, из-за меня, как ревнуешь, как опускаешь глазки, как дрожишь от желания, когда я начинаю говорить с тобой властно, люблю эти все твои реакции и знаю, что ты хочешь поцеловать меня, я видел это и тогда на парковке, да и на съёмках пару раз замечал. — Боже, я не могу об этом вот так прямо говорить… — Хью совсем раскраснелся, так и не решившись поднять взгляда. — Что так?! Тема поцелуя оказалась интимнее, чем потереться о мой стояк в ванной? — Прекрати, пока я снова не… И не успев закончить фразу, Хью почувствовал как рука Мадса, властно притянула его к себе и чужие губы нежно коснулись его собственных, отозвавшись теплом в каждой клеточке его организма. Это был не просто поцелуй, это был атомный взрыв, проносящийся волной, зачищая и перекрывая всё, что было до этого, обращая в прах. Вихрь чувств ураганом пронёсся по всем нейронным связям мозга Дэнси, отзываясь пульсацией внизу живота. Это было жадно, влажно, ненасытно, уничтожающе приятно, страстно, плотоядно, до невозможности хорошо… Тёплые, нежные губы датчанина, казалось, просто брали своё, забирали, подчиняли, присваивали… Хью отвечал на поцелуй покорно и нежно, принимая ласки чужого языка, приоткрывая рот навстречу, позволяя изучить каждый миллиметр себя. От нахлынувших эмоций, он периодически постанывал прямо в губы Мадсу, от чего тот начинал целовать с ещё большим азартом и жадностью. Они целовались несколько минут, сидя в машине на парковке и рискуя быть замеченными, но кажется, им было плевать. Никто не хотел выпускать друг друга из влажного плена. Но всё же Хью пришлось прервать поцелуй, потому что он почувствовал вибрацию телефона в кармане. Мадс недовольно хмыкнул и завёл машину, пока Хью отвечал на звонок: — Привет, Клэр. … — Я в порядке, еду со съемок. … — Да нас Фуллер выдернул на весь выходной почти. … — Ну и что, мне особо не сложно, да и потом ты сама уже дома не ночуешь 3 дня. Было бы лучше если б я сидел один в четырёх стенах? … — Нет, я пока не домой, суббота вечер. Я хотел заехать к Мадсу, посидеть, выпить виски, которым нас угостили после интервью в прошлые выходные. … — Ты можешь перестать психовать на пустом месте?! Ты звонишь мне первый раз за несколько суток и всё, что я слышу, это раздражение, я устал это всё выслушивать. … — Слушай, ну если я такой хреновый, то найди себе лучше. Хью резко оборвал разговор, сбросив звонок и отключив телефон. — Извини за это. Так выглядят все наши разговоры последнее время и я не хотел, чтобы ты стал свидетелем… — тихим голосом обратился Хью. — А мы вот с Ханне разошлись без этого вот всего, она просто взрослая и мудрая женщина. Она всё поняла. — Что именно поняла? — Что моё сердце было уже не с ней. — А с кем? — Ты сначала со своим разберись, а потом будешь думать, что с моим делать! — Мадс мило улыбнулся. — А почему ты, кстати, везёшь меня к себе? А то я просто вижу, что мы как-то не в сторону моего района движемся, вот и предположил, что ты выпить хочешь тот вискарь, который нам подогнали. — Хочу выпить, но не вискарь… А тебя… Всего… Без остатка… До последней капли высушить. — Мэсс… Я не уверен, что могу… — но не успев договорить, Хью перебили: — Закрой свой милый ротик, пожалуйста, пока я не вытрахал всю эту дурь из твоей головы прямо сейчас, на заднем сидении моей машины… Мы почти приехали, так что дождись кровати. — закатив глаза, сказал Мадс. Хью лишь издал жалобный вздох, потому что, от накрывшего с новой силой возбуждения, он был не способен ответить что-то внятное и членораздельное. Еще пять минут они ехали в тишине, Хью рвано дышал, смакуя предстоящую неизвестность и периодически морща нос от страха и это не осталось незамеченным. Выходя из машины и открыв для Дэнси дверь, Мадс произнёс с ироничным довольством в голосе: — Расслабься, хороший мой, я же не на расстрел тебя веду. Не надо бояться. Я сделаю с тобой только то, о чём ты сам будешь меня умолять. Поднимаясь в лифте, Хью трясло, как осиновый лист, все происходящее казалось таким туманным, нереальным, взгляд отказывался фокусироваться на чём либо, а голова вообще перестала думать. Выйдя из лифта на нужном этаже, они прошли по красивому, просторному коридору, украшенному ковролином, живыми цветами и картинами, до двери в квартиру Мадса. Датчанин открыл перед Хью входную дверь, пропуская внутрь, и сразу после щелчка закрывшегося замка, Хью оказался прижат к стене. В длинном узком коридоре было темно, Мадс так и не зажёг свет при входе, поддавшись эмоциям. Впечатывая Хью в стену, он продолжал его жадно целовать, снова, и снова, и снова. Хью лишь выгибался навстречу, поддаваясь жадному натиску. — Ты собираешься меня съесть? — хихикнул Хью. — Я слишком долго испытывал голод по тебе, питаясь одним лишь только взглядом, так что ты не выползешь из-под меня до тех пор, пока я не сорву с твоих губ последний жалобный всхлип, а после этого, вообще, вряд ли у тебя останутся силы и желание куда-то ползти… И снова Хью утонул в поцелуе. Волны наслаждения укутывали собой, словно тёплым одеялом, согревая душу нежным теплом. Он ощущал блуждающие руки Мадса повсюду… На спине, бёдрах, ягодицах, шее, ребрах, животе… Сильные, властные и горячие руки скользнули под рубашку, изучая недоступную раньше территорию. Хью точно знал, что происходящее сейчас между ними, это было что-то большее, чем поцелуй. Не сказать, что у него было много поцелуев в жизни, но таких головокружительных — никогда. Мадс целует эгоистично, требовательно, словно присваивая, и это не может не возбуждать. Хью дрожит всем телом… Это заводит и развязывает собственные руки, которые беззастенчиво принялись изучать талию и спину датчанина. Не выдержав напряжения, Мадс что-то прорычал на датском, подхватил Дэнси на руки и понёс на кровать. Его комната была очень красивой в лунном свете. Огромная кровать, к которой Хью оказался прижат, была очень мягкая и пышная, с чёрным атласным бельём. Горячее тело, навалившееся сверху, приятным давлением прижало Хью к холодным простыням, что создавало незабываемый контраст ощущений. И, желая ощутить его целиком, каждым сантиметром своего тела, Хью осмелился прошептать: — Пожалуйста, раздень меня, я хочу чувствовать… Мадс лишь хищно улыбнулся: — Ммм, мой нетерпеливый мальчик! Просьба была сразу же выполнена. Оторвавшись от жадных поцелуев в шею, от посасывания мочки уха, Мадс одним движением избавил Хью от футболки и снова прильнул к губам — Нам некуда спешить, вся эта ночь только наша… — нежно шепчет Мадс, куда-то в шею, от чего срывает с губ Хью полустон. Датчанин начинает медленно целовать приоткрытые и такие жаждущие губы, гладить спину, прогибающуюся под его руками. Миккельсен делает это дразняще медленно, словно впитывая в себя каждую секунду этого безумства. Он снова ныряет языком в рот Хью. Зарывается носом в чёрные растрёпанные кудри и с наслаждением вдыхает знакомый и такой родной запах, сейчас чуть терпкий от пота. Руки соскальзывают на бёдра, подразнивающе проникая пальцами под резинку спортивных штанов и Хью инстинктивно тянется и выгибается навстречу каждому такому прикосновению. Мадс разрывает поцелуй для того, чтобы скинуть с себя футболку, и улыбается от того, как Хью возбуждённо сглатывает, увидев над собой обнажённый торс. Датчанин запустил руку в темные кудри и услышал, как Хью тихо простонал, словно пытаясь скрыть от него этот звук. Это стало последней каплей. Глядя на Хью, как тот жмурится от удовольствия, как глубоко дышит, как облизывает пересохшие губы, Мадс, наконец, позволил себе немного жёсткости. — Если будешь себя плохо вести, мне придётся трахнуть тебя очень жёстко, поэтому перестань сдерживать свои стоны, они все принадлежат мне и я хочу ими наслаждаться, каждым из них! Далее последовал болезненный укус в ключицу, дарящий удовольствие на грани с безумием, и Хью подчинился, подняв бедра на встречу Мадсу, и громко простонал, коснувшись выпирающего возбуждения своего любовника. Мадс властно оттянул назад руку, сжимавшую прядь кудрявых волос, и коснулся языком пульсирующей жилки на шее британца. Тот громко застонал и обхватил датчанина за кожаный ремень, притягивая к себе как можно ближе. — Боже, Мэсси… Я так тебя хотел… — еле слышно, на рваном выдохе прошептал Хью. — И я удовлетворю каждое из твоих желаний. И снова поцелуй, страстный, жаждущий, поглощающий… Все ощущения для Хью были в новинку, до боли острее, сводящие с ума, заставляющие дрожать и выгибаться… Всё было не так, как с женщинами… Не так, как с его женой… Хью чувствовал силу Мадса, его власть, его желание обладать и еле сдерживаемое возбуждение, которое вот-вот могло выйти из-под контроля… Прервав мучительно-сладкий поцелуй и оторвавшись от изрядно припухших губ Дэнси, Мадс уткнулся носом ему в ложбинку между шеей и плечом, с наслаждением вдыхая его запах. Ох уж этот дурманящий запах… Как же он терял голову каждый раз, ощущая его, и как же долго он об этом молчал… Выжидал… Терпел… Этот робкий британец, действительно, сводил его с ума всем своим видом. От его податливости и жажды подчинения Мадс терял самообладание, контролировать себя было сложнее с каждым днём, с каждой минутой… И единственное, чего он боялся, так это того, что он может потерять самоконтроль. Просто сорваться и вытрахать его до полусмерти… Но он не мог себе этого позволить, не в их первый раз… Губы Мадса блуждали по горячему телу, Хью извивался и стонал, поддаваясь каждому прикосновению, но всё ещё робко и нерешительно. Руки изучали, казалось, каждый сантиметр, каждый участок его тела, пока не остановились на резинке штанов, стягивая их вниз вместе с бельём и отбросив бесформенной кучей на пол. Огромное возбуждение тут же смешались с чувством смущения, и Мадс увидел это сразу же, почувствовав, как тот застыл, боясь сделать вдох. — Хью, — позвал Мадс. — Посмотри на меня! Тот послушно распахнул глаза, робко встретив взгляд янтарных глаз. — Ты прекрасен, восхитителен, бесподобен. Я мечтал об этом слишком долго. Ты мой, ты принадлежишь мне, твоё тело принадлежит мне и я хотел бы любоваться им вечность, если бы только мог. Ты идеален, слышишь?! — Боже, Мэсс… — Хью задохнулся, постаравшись отбросить смущение… Мадс принялся исследовать губами «новые владения» на открывшемся перед ним теле. Он спускался поцелуями от нежной кожи за ухом, ниже по шее, до ключиц. Слегка прикусив нежную кожу зубами и услышав, как Хью под ним простонал, он принялся спускаться ниже, обводя языком нежную кожу затвердевших сосков, ловя каждый всхлип удовольствия и наслаждения своего любимого. Датчанин нежно продолжил прокладывать свой путь ниже, дойдя по красивому торсу до пупка и принялся спускаться поцелуями по линии волосков, образующих дорожку, к подрагивающему от нетерпения и вожделения сочащемуся члену. Когда Мадс спустился достаточно близко, чтобы обжечь дыханием, порозовевшую головку, прочувствовал, как тело под ним лихорадочно затряслось. — Чего ты теперь хочешь? Ну же, я хочу это слышать! — сладким баритоном промурлыкал Мадс. Хью не мог ответить… Он сопел, всхлипывал, задыхался… Мадс снова, уже целенаправленно, подул на сочащуюся головку и принялся целовать внутреннюю сторону бёдер, разведя ноги Хью в стороны, игнорируя при этом самую интересную часть. — Боже, Мэсси, пожалуйста… — выпалил Дэнси. — Ну же, давай, скажи это! — Поцелуй меня там, п-пожалуйста… — Где там? Я же, вроде, и так целую! — ответил Мадс, проведя кончиком языка по линии между ногой и пахом, улыбаясь, как довольный кот. — Чёрт, чёрт! Отсоси мне пожалуйста, возьми его в рот, поцелуй, я так этого хочу, умоляю, иначе я сейчас умру… Мадс самодовольно улыбнулся, обхватив головку губами, а затем резко вобрал его член на всю длину, расслабляя горло. — Б-боже… Боже… Как хорошо… Хью выгибался и стонал в голос, робко толкаясь бёдрами в горячий плен. — Хороший мальчик, обожаю когда ты скулишь. — шёпот обжигал нежную, влажную кожу. Мадс несколько раз насадился горлом на горячее возбуждение Хью и почувствовал руку в своих волосах. — Тебя за это выпороть? Если я доставляю тебе удовольствие, это не значит, что ты можешь трахать меня в рот. — П-прости… только не останавливайся, пожалуйста… я больше не буду держать и толкаться, прости… Мадс оторвался от своих ласк и поднявшись прошептал в самые губы Хью: — Я разрешу тебе всё, ведь ты моя главная слабость. Загоревшись лучезарной улыбкой, Хью вернул руку в волосы Мадса и продолжил двигать бёдрами, робко и неуверенно, насаживая его голову на свой член и восхищаясь от переполняющих его эмоций. За несколько мгновений до желанной разрядки, Мадс выпустил изо рта возбуждённую плоть Хью и услышал под собой жалобный скулёж. — Какой ненасытный мальчик, не торопись, пока не время… В этот раз ты кончишь не от моей руки и не от моих губ… Повернись! — властно скомандовал Мадс. — Мэсс, я никогда… никогда не… — жалобно занервничал Хью — Тшшшш… Тихо, тихо, хороший мой, не бойся. Я это знаю. И твоя невинность будет принадлежать только мне. Доверься, я буду нежен с тобой, обещаю. Нужно будет немного потерпеть и расслабиться. Сделаешь это для меня? — Всё что угодно… Хью аккуратно и нерешительно перевернулся, встав в коленно-локтевую позу. Одним властным движением руки, Мадс раздвинул его бедра шире и принялся подготавливать своего любимого. Сначала, пару раз шлёпнув по ягодице, он отследил довольный полустон, после чего шлёпнул ещё раз, уже болезненно, оставляя на нежной коже свой отпечаток, и прошипел: — Это за то, что ослушался и не повернулся сразу. Хью дрожал всем телом, ему кружила голову такая власть над ним, такая сила… Он никогда не думал, что захочет ощутить себя в чьём-то подчинении. Это пьянило, это пугало, это возбуждало, заставляя сознание разрываться на калейдоскоп эмоций в самых разных их формах и ипостасях. А дальше британец почувствовал то, от чего всё тело вывернулось дугой, а мозг отказался воспринимать действительность. Мадс раздвинул ягодицы Хью и принялся его вылизывать, так голодно и жадно, что Дэнси просто не мог поверить в то, что это не сон и происходит на самом деле… Ещё никогда и никто не делал для него такого, не проявлял настолько откровенную, интимную ласку… Пожалуй, эту ласку можно сравнить с признанием в любви… От этих мыслей земля сходила с орбиты снова и снова, с каждым разом, когда датчанин проникал языком в его тёплое нутро. Язык у Мадса был настойчивым, влажным, изворотливым, напряжённым. Он вылизывал его колечко мышц так, будто это лучший десерт в мире. Пальцами он до боли сжимал упругие ягодицы, разводя их в стороны, открывая для себя лучший доступ. Хью пробивает крупная дрожь, он цепляется пальцами за простыни, комкая их, и чувствует, что буквально ещё немного, и он кончит только лишь от одного ощущения языка Мадса внутри себя… Но с каждой минутой этого становится так мало, будто он жаждет что-то большее, хоть и боится думать об этом… Это почти изощренная чувственная пытка: от желания перед глазами темнеет, его трясет, он пытается что-то сказать, но с голосом справится получается только со второй попытки, и то не очень: — Ещё, пожалуйста, ещё! — выстонал Хью. Ласка была слишком нежной, слишком интимной. Он мог лишь всхлипывать и стонать, пока датчанин доставлял ему такое удовольствие. Ловкий язык задел простату, и Хью громко застонал: — Боже… Это нереально… Мадс беззвучно засмеялся. Хью почувствовал это по колебаниям его тела. Горячий язык снова прошелся по простате, надавил сильнее, мучительнее, заставляя Хью стонать в голос. Миккельсен вынул язык и прикусил Хью за ягодицу, сильно, пожалуй, даже очень, до синяка… Дэнси протяжно заскулил, после чего Мадс тут же зализал укус, запечатав его поцелуем. Нежный язык осторожно погладил тесный вход, стараясь загладить все мелкие складочки. Когда Хью попытался насадиться на него, Мадс хмыкнул и шлёпнул его по жопе… — Плохой мальчик, точно нарвёшься на наказание! — осёк его датчанин, продолжая подразнивать. Дэнси подался тазом навстречу ласке, прогнувшись в спине, и проникновение получилось ещё более глубоким… Язык полностью вошел в него и с силой надавил на простату. Хью жалобно застонал, желая продолжения, но язык покинул его тесное логово, оставляя после себя разрушительную, нестерпимую пустоту. Он жалобно и протяжно всхлипывал, даже с некой обидой, когда Мадс отвлёкся и принялся целовать его бёдра. Заметив это, датчанин понял, что Хью готов принять большее, чем его язык. Он медленно приподнялся с брюнета и наклонился к прикроватному шкафчику, из верхней полки которого достал небольшой тюбик и щёлкнул крышечкой. Хью от страха вздрогнул всем телом, но это чувство тут же заглушило нереальное желание, когда Мадс обхватил ладонью его член и провёл вверх-вниз несколько раз. Налив лубрикант на пальцы, датчанин вернулся к Хью, так послушно продолжающему стоять на коленях. Сначала он провёл пальцами между ягодиц, слегка надавливая на влажный вход и собирая довольные стоны, впитывая их в себя, а затем проскользнул внутрь одним пальцем, на всю глубину. Хью жалобно выдохнул, но это был звук наслаждения. Нащупав заветный бугорок, Мадс принялся надавливать на него под разными углами, и каждый из таких нажимов отзывался волной электрического разряда по телу брюнета. В момент очередного наслаждения, Мадс проскользнул внутрь вторым пальцем, заставляя Дэнси выгнуться дугой. Он сгибал пальцы в такт медленным ласкам руки, которая поглаживала изнывающий член Хью. Он разводил их, скрещивал ножничками, сгибал и выпрямлял, входя на полную, в тесное колечко. Заметив, как Хью начал толкаться навстречу, Мадс самодовольно улыбнулся и ввёл 3 палец, гортанно промурлыкав на ухо партнёра: — Я смотрю, кто-то уже не боится? Что, нравится ощущать меня в себе? В ответ послышался лишь громкий стон наслаждения и толчок на его пальцы, насаживаясь на них, до основания. — Единственное, о чём я жалею, это что не могу видеть твои голубые щенячьи глазки, но если перевернуть тебя будет гораздо больнее, так что оставлю это наслаждение до следующего раза. — прошептал Мадс и вышел из подготовленного входа. Несмотря на свой страх, Хью взвыл от обрушившейся на него пустоты и, сам себя не узнавая, начал требовательно просить: — Мэсси, пожалуйста, ещё… Я не могу без тебя внутри, вернись… — Как же меня накрывает от твоей покладистости. Будь хорошим мальчиком, скажи чего ты хочешь! — Тебя, пожалуйста, вернись. — Я и так твой! Что ты хочешь, чтобы я сделал? Хью безбожно трясло, больше всего на свете он мечтал, чтобы Мадс снова заполнил его пустоту и довёл до пика, поэтому он залился в жалобных просьбах: — Боже, пожалуйста… Трахни меня… Я умоляю, войди в меня, пожалуйста, умоляю, Мэсси, я не могу так больше… — Ты сам ещё не знаешь, о чём просишь, будешь умолять меня об этом каждый раз, везде, где бы мы не находились. — прорычал Мадс, стягивая с себя остаток одежды и потянувшись за тюбиком с охлаждающей вязкой жидкостью. — Всегда, обещаю, всегда, только войди в меня, пожал… — не успев договорить, Хью оборвался на полуслове и вскрикнул. Мадс вошёл в него сразу на всю длину и замер, давая возможность к себе привыкнуть. Из глаз Дэнси предательски покатились слезы от резкой вспышки боли. Ему казалось, что его пронизили раскалённым железным лезвием и он не мог даже вдохнуть, но начал расслабляться, услышав ласковый шёпот: — Тише, мой мальчик, тише… Просто дыши, расслабься, любимый, пожалуйста. Я буду двигаться только тогда, когда ты будешь готов, не бойся, просто расслабься. Вспышка боли потихоньку проходила, чувство страха сменилось желанием продолжать, когда Хью чувствовал такие ласковые, пропитанные нежностью и любовью, прикосновения, успокаивающие поглаживания, шёпот в шею на датском… Он чувствовал каждое ласковое касание, всю нежность с которой к нему относились, пропускал через себя каждое ласковое слово, пока первым не попытался двигаться, наталкиваясь на причину своей боли и наслаждения. Почувствовав неуверенные толчки, Мадс начал медленно двигаться навстречу, молясь всем богам, лишь бы не потерять самообладание, почувствовав, как тело под ним расслабляется и послушно принимает его в себя. Хью начал терять голову, услышав, как к его стонам добавились гортанные, глубокие стоны Мадса, а от слов, которые он периодически слышал около своего уха — реальность вообще покидала его сознание. — Ты такой узкий, как же я от тебя кайфую, ты только мой, слышишь? Понимаешь, что я больше не буду делить тебя ни с кем? — Я уже давно принадлежу тебе… Все мои мысли только о тебе. — прошептал Хью толкаясь на встречу. Мадс стал двигаться чаще, резче, сильнее, почти перестав себя сдерживать, почувствовав что британец расслабился под ним полностью. Подобрав правильный угол и задев простату, он начал вколачивать его в постель, нажав на поясницу и заставляя прогнуть спину перед ним. Хью лишь громко, бесстыдно стонал, потерявшись в сладком наслаждении от новых ощущений. Он чувствовал что уже на пределе, что близок к финалу и обхватил рукой свой член. Реакция последовала незамедлительно, в него резко толкнулись и со всей силы шлёпнул по заднице, прошипев: — Я сломаю тебе руку, убери её немедленно, ты кончишь только от меня. От того, как я тебя трахаю. Теперь каждый твой оргазм принадлежит мне! — И-извини, только продолжай, умоляю, не останавливайся, я сделаю всё, что ты скажешь, только не останавливайся… — Конечно сделаешь, ты же мечтал быть моим мальчиком, мечтал мне принадлежать, мечтал, чтобы я трахнул тебя! В ответ Хью ответил лишь протяжным стоном. Мадс больше не сдерживался, он имел его жестко и властно, с каждым толчком будто подчиняя, присваивая себе, как и обещал, буквально вытрахивая все мысли из его головы, оставляя в ней только своё имя, которое Хью продолжал проскуливать снова, снова, и снова, и снова, пока с очередным толчком в свою простату, не излился себе на живот. Во время оргазма его тело выгнулось дугой, он громко вскрикнул и обмяк, обессиленно подгибая под себя руки и опускаясь грудью на постель. От этого проникновение получилось более глубоким и спустя несколько рваных, хаотичных, жёстких толчков, Мадс кончил следом, и Хью почувствовал, как внутри него разлилась горячая влага. Толкнувшись ещё пару раз, скорее рефлекторно, Мадс покинул горячую тесноту и рухнул рядом, прижимая к себе обессиленного Хью. — Jeg elsker dig, min søde dreng * — рокочущим голосом прошептал датчанин, целуя любимого в шею. Хью знал, как звучит признание в любви на датском, но, не поверив своим ушам, произнёс: — Повтори это ещё раз, только чтобы мне точно было понятно, умоляю… — Я люблю тебя, мой милый мальчик, очень сильно люблю. Я понял это уже давно, но не решался произнести вслух… — Ты боялся, что я не пойму?! — Я и сейчас этого боюсь. — А я боюсь тебя потерять, снова, потому что я больше не переживу этого, не вынесу… Я тоже люблю тебя, Мэсси… И пока совершенно не знаю, что с этим делать. Но я хочу, чтобы каждая моя ночь заканчивалась рядом с тобой, а каждый мой новый день начинался с твоей нежности… Я так боюсь… Не знаю, как быть дальше… — Тшшшш, любимый, тихо, мы вернёмся к этому разговору утром, а сейчас засыпай, а я не выпущу тебя из своих рук, ни на минуту… Уже спустя несколько мгновений оба мужчин погрузились в волшебное царство Морфея, а комната наполнилась уютной тишиной…