непыльная работа

      Раздался выстрел. Пуля просвистела где-то рядом с головой и с характерным звоном вошла в застекленный шкаф позади. Посыпались осколки. Следующая пуля — теперь выстрел был прицельным — остановилась в сантиметре от Чуиного лба.       Все произошло, на взгляд Чуи, как-то слишком внезапно. Еще утром он предвкушал, как весь грядущий день будет заниматься безобидными отчетами, превращая последние выполненные миссии в набор сухих фактов и цифр, но одно случайное столкновение с Акутагавой в коридоре перевернуло все его планы с ног на голову.       — У тебя сегодня должен быть выходной.       — Мори-сан дал мне работу.       — Уж не потому ли, что ты сам попросил?       Последовавшее в ответ нехорошее молчание только подтвердило догадки. Чуя вздохнул. Вот не сидится же ему на месте!       — И что за работа?       — Заглянуть в пару мест, собрать деньги за крышу. Я быстро управлюсь.       Ну точно сам попросил. Таким значимым единицам как Акутагаве обычно дают задания поважнее.       Выполнить поручение вдвоем Чуя предложил как-то спонтанно. Может быть, потому что отчетный день — скука полнейшая, а может и потому, что выполнять задания в одиночку — тоже такое себе веселье. А если спросят, всегда можно сказать, что приглядывал за младшим, ведь сомнений в том, что порой за Акутагавой нужен глаз да глаз, у босса точно не возникнет.       На закономерный вопрос «зачем?» Чуя ответил честно:       — Не хочу весь день париться в кабинете. К тому же, я могу подбросить тебя на машине. Что скажешь?       И Акутагава, чуть погодя, согласился. Ему, уже давно находившемуся под менторством Чуи, совместная работа была не в новинку, и было похоже, что он наконец начинал к ней привыкать.       День начался безобидно. Солнце пряталось за облаками, обеспечивая приятную прохладу. Чуя вел машину расслабленно, держась за руль одной рукой. Никакой спешки, западный рок-н-ролл пятидесятых по радио, молчун Акутагава под боком, работа непыльная — подобное времяпрепровождение нельзя было не счесть приятным. Временами они останавливались в нужных местах, Акутагава заходил в здание в одиночку и вскоре возвращался с полной денег сумкой в руках, которую затем кидал на заднее сиденье.       Они заехали в два ресторана, казино, бар на окраине и двинулись в загородный мотель, что должен был быть их финальным пунктом назначения. Дорога до него заняла ни много ни мало двадцать минут, восемнадцать из которых Акутагава молчал и лишь изредка кашлял в ладонь. На девятнадцатой, когда двухэтажное здание мотеля, больше похожее на коробку, показалось на горизонте, он произнес:       — У меня плохое предчувствие, Чуя-сан.       Чуя убавил у радио громкость.       — Это еще почему?       — В позапрошлый раз они не доплатили четверть от обозначенной суммы. В прошлый — не заплатили вовсе. Мори-сан сказал, что сегодня они должны заплатить нам в двойном размере. Боюсь, платить по-хорошему они не захотят.       — Тогда я пойду с тобой, — тон Чуи не подразумевал возражений, и возражать Акутагава не стал (знал, что дело это бесполезное), но все равно бросил на наставника скептический взгляд. — Что? Лучше подстраховаться, чем потом жалеть.       Чуя припарковал машину прямо перед зданием и коротким кивком дал Акутагаве понять, что можно выходить.       Здесь, вдали от города, было непривычно тихо. Разве что ветер шумел в кронах деревьев, а вывеска мотеля покачивалась с неприятным металлическим скрипом. Акутагаву этот звук, видимо, раздражал. Хмурился он сильнее обычного, да и в целом весь походил на натянутую струну — напряженный, готовый в любой момент сорваться и привести способность в действие, как только угроза появится на горизонте. Следовавший за ним Чуя не мог этого не заметить, хоть сам и надеялся до последнего, что предчувствие Акутагавы — просто предчувствие, а с хозяином мотеля диалог пройдет гладко.       Внутри помещение не отличалось дружелюбием: потолки были низкие, свет от ламп — тусклый, почти не помогающий рассеять царивший тут полумрак. Посетители, коих здесь было немного, тут же приковали взгляды к двум мафиози.       — Вы кто такие? — бросил стоящий за стойкой мужчина. На вид ему было не больше сорока, но в волосах его уже виднелись седые пряди.       — У нас дело к вашему хозяину, — будничным тоном ответил Чуя.       — Ну, допустим, вы с ним разговариваете. Чего вам надо?       Надежды на мирное решение вопроса улетучивались с каждой секундой. Чуя покосился на Акутагаву: тот, конечно, выглядел так, будто готов был в любой момент размазать этого грубияна по стенке, но держал себя в руках на удивление хорошо. Чуя мысленно похвалил его выдержку.       — Да так. Всего лишь деньги, которые вы задолжали нашему боссу.       — Не будет никаких денег, — он скрестил руки на груди, — проваливайте и боссу своему передайте, что он ни копейки не получит.       Чуя зло цыкнул и уже хотел было ответить как-нибудь поострее, как вдруг за спиной кто-то крикнул:       — Эй, мафиози!       Он обернулся. Раздался выстрел — и осколки витрины градом обрушились где-то позади. Вторую пулю он успел остановить способностью аккурат за мгновение до того, как она разнесла ему голову.       Все произошло, на взгляд Чуи, как-то слишком внезапно. А предчувствие у Акутагавы хорошее, как оказалось.       — Эти двое — одаренные!       — Насрать, кончайте обоих.       Видно, их тут ждали. Те, кого Чуя ошибочно принял за обыкновенных посетителей, оказались вооружены. Их было семеро, не считая хозяина: трое слева, четверо справа. Акутагава не медлил и нацелился на четверых, остальных же Чуя решил взять на себя. Семеро обычных людей против двух сильнейших эсперов портовой мафии? Лучше шутки и не придумаешь.       У Чуи не было цели превратить дежурную потасовку в кровавую баню, потому бил он, не изменяя привычкам, исключительно ногами — и то не в полную силу. Движения его были резкие, отточенные и неожиданно сильные для человека его стройной комплекции.       Одним ударом с разворота Чуя обезоружил сразу двух из трех, отправив пистолеты из их рук в дальний полет. Он уклонился от удара сзади, тут же присел и пнул нападающего по ногам. Тот рухнул на пол, и падение с шумом выбило из его легких воздух.       Вдох, выдох. Рычание Расемон за спиной и такой знакомый шелест полов плаща придавали странной уверенности.       Чуя выпрямился и поставил ботинок на грудь упавшему мужчине, надавив слегка, но достаточно, чтобы пресечь всякие попытки сопротивляться. Остальные двое медлили, смотрели ошарашенно, а один и вовсе направил на него дуло пистолета. Чуя на это только фыркнул:       — Советую подумать дважды.       Передышка оборвалась очередным громом выстрелов: враг выпустил полную обойму. Сперва пули так и остались висеть в воздухе, но в следующий миг уже устремились обратно. Ранило сразу обоих.       Без крови, увы, не обошлось.       — Предупреждал же, — понизил голос Чуя и опустил взгляд на трепыхающегося под ногами бандита. Напоследок он пнул его под ребра, и трепыхания прекратились.       Вот и все. Проще простого.       Он мельком глянул на Акутагаву — тот, стоящий среди прочих бездыханных тел, поднял хозяина мотеля в воздух лентами Расемон. Чуя знал, что последует дальше: ленты, острые как бритва, сожмутся крепче, разрезая податливую плоть так быстро, что жертва не успеет даже издать предсмертный хрип, а до ушей донесется лишь звук расплескивающейся по паркету крови. Процедура, с которой Акутагава справлялся не раз и в которой определенно был хорош.       — Пойду поищу, где они тут хранят свои сбережения, — бросил Чуя между делом.       Вот только его ожидания не оправдались. Послышался надрывный, лающий кашель, заполнивший собой все помещение. Акутагава со своими больными легкими кашлял постоянно, но сейчас это звучало пугающе иначе. Внутри все сжалось, а в голове будто щелкнуло: «Что-то не так». Чуя резко обернулся и увидел, как Акутагава, согнувшись пополам, задыхается и нервно сжимает пальцами свое жабо.       — Ты чего? Ранен?       — Больно… Легкие…       Дело было плохо.       Чуя бросился было к нему, но оставшийся в живых хозяин вдруг предпринял попытку встать и потянулся к стволу лежащего поодаль пистолета. Чуя заметил это и, не жалея сил, врезал — на этот раз удар пришелся в челюсть, и мужчина обмяк на полу.       Акутагава, казалось, готов был выплюнуть свои легкие. Нельзя было терять время.       — Черт бы тебя побрал, Акутагава, — прошипел он. — Я везу тебя в больницу.       Чуя перекинул его руку через свою шею и попытался довести до машины так, но шел Акутагава с трудом: шатался, спотыкался на каждом шагу и в перерывах между приступами отчаянно хватал ртом воздух, будто только что вырвался из-под толщи воды, а потом задыхался снова. Оставив тщетные попытки, Чуя просто посадил его себе на спину, подхватив руками под коленями. Акутагава тут же вцепился в его рубашку, и Чуе показалось, что он вот-вот ее порвет.       Любые ранения Акутагава всегда переносил стоически. Чуе уже не единожды приходилось перевязывать его и накладывать швы, а потому он знал — Акутагава привык терпеть до последнего, лишь бы не показывать, что ему больно. И оттого стало только страшнее, ведь сейчас его лицо — побледневшее пуще прежнего, с проступившей на лбу испариной — кроме боли ничего не выражало.       Чуя усадил Акутагаву на заднее сиденье, хлопнул дверью, может быть, слишком сильно, и занял место водителя. Попытался вставить ключ зажигания в замок не той стороной, выругался про себя, но машину в итоге завел.       — Чуя… сан…       — Держись, — ответил Чуя, не оборачиваясь.       Он старался не думать о том, что они сейчас находятся черт знает где, посреди ебаного нихуя, а ближайшая больница — в херове туче километров отсюда. Что он может не успеть, хоть и вжимает вовсю педаль газа в пол, а спидометр уже превысил отметку в сто километров в час. Что Акутагава фактически задыхается на заднем сиденье его машины. Что в случае чего — Чуя, правда, надеялся, что до этого не дойдет — последний свой вздох он испустит где-то там же.       Поток мыслей прервался, когда Акутагава вдруг затих. Надсадный кашель сменился прерывистым, неровным дыханием.       — Чуя-сан… — послышалось несколько шумных вдохов. — Прошло.       — Мать твою, Акутагава! — Чуя стукнул кулаком о руль и откинулся на спинку кресла. — Что значит «прошло»?       — Я… могу дышать. Все в порядке, — Акутагава вдохнул еще пару раз, чтобы удостовериться. — Чуя-сан, нам нужно вернуться за деньгами.       — Черта с два ты сейчас поедешь куда-то, кроме больницы. То, что случилось — это, блять, ни разу не нормально.       Хоть Акутагава и был готов вернуться к работе, как ни в чем не бывало, сам Чуя, честно говоря, особого облегчения не испытывал. Он даже не мог с уверенностью сказать, что самое страшное осталось позади. В том, что приступ мог повториться, крылось только полбеды. Куда больше Чую волновало то, что в следующий раз рядом может не оказаться никого, кто мог бы Акутагаве помочь.       — Простите, — раздалось за спиной.       — Да за что ты извиняешься?       — За то, что из-за меня все сорвалось. Я не хотел подвести вас.       Вздохнув, Чуя посмотрел на Акутагаву через зеркало заднего вида и про себя отметил, что видок у него был тот еще: он весь поник и выглядел так измученно и обессиленно, как не выглядел порой даже после тяжелых заданий. В его угольно-черных волосах засохла кровь (без сомнений, чужая), и Чуя, одной рукой достав из бардачка пачку влажных салфеток, протянул ее назад.       Наверное, не стоит быть с ним таким резким. Все-таки им обоим пришлось несладко.       — Давно это у тебя? — его тон заметно смягчился.       — Впервые.       Сгущались тучи. Редкие капли дождя начали глухо постукивать о лобовое стекло. Словно в такт им, Чуя барабанил пальцами о руль.       — Когда ты был у врача в последний раз?       — Три месяца назад.       «Три месяца, — повторил Чуя про себя, — боже».       Когда-то именно он стал инициатором того, чтобы Акутагава занялся своим здоровьем. Его вечное скверное самочувствие сильно снижало его эффективность на тренировках, потому Чуя счел это неплохим вложением в будущее и решил взять дело в свои руки. Выбор клиники и врача пал целиком на него — сам Акутагава не разбирался в тонкостях работы медучреждений и на все предложения неизменно отвечал «не знаю» или «мне все равно».       Чуя исправно записывал его на приемы и посещал их вместе с ним (только в кабинет не заходил и обычно полчаса-час шатался по коридору в ожидании), даже пару раз вызывался сходить в аптеку, когда лекарства подходили к концу. Акутагава не позволял ему разве что оплачивать лечение и все расходы брал на себя. Было видно, конечно, что он не шибко доволен всеми этими процедурами, но так или иначе предписания докторов выполнял, хоть и ворчал при этом без остановки. Чуя при этом не мог избавиться от ощущения, что его старания излишни и навязчивы.       «Я, вообще-то, и сам могу», — услышал Чуя как раз примерно три месяца назад. Еще тогда он скептически скривил на это бровь, но Акутагаву оставил в покое, понадеявшись на его благоразумие. В конце концов, подумал Чуя тогда, парень он взрослый и своя голова на плечах у него имеется. Как оказалось, нихуя.       Чую это открытие разочаровало, но не удивило.       — Только не говори, что тебя как пятилетнего надо за ручку к доктору водить.       — Не надо.       — Тогда почему не ходишь сам?       — У меня нет на это времени! — Акутагава вдруг неожиданно повысил голос, о чем пожалел практически моментально: кашель вновь дал о себе знать, но довольно быстро сошел на нет.       — Ты только отнимаешь у себя время, которое у тебя могло бы быть. Зачем ты это делаешь? Ради чего?       — Вы же сами видите и не раз это слышали от врачей. Они все повторяют одно и то же. Мои легкие уже не спасти. Все это лечение — пустая трата времени, которое я могу потратить на более важные вещи.       Акутагава не уточнил, что это были за вещи, но Чуя понял и так. Лишь одна идея казалась ему бесценной настолько, что ради нее он готов был пожертвовать всем. Чуя в который раз подумал, что если они с Дазаем еще когда-нибудь встретятся, он от него и мокрого места не оставит.       — Но тебе же становилось лучше.       — Вы думаете, те незначительные улучшения действительно стоили всех затраченных усилий?       Вопрос был произнесен с явной издевкой, но Чуя ответил с невозмутимой серьезностью:       — Да. Да, я считаю, что если ты проживешь хоть на месяц дольше, чем мог бы, значит это действительно того стоило.       — Но лечение не гарантирует, что я вообще проживу дольше, — возразил Акутагава. — Меня могут убить в любой момент, на любом задании.       — Есть разница между опасной работой и сознательным саботажем своего здоровья, Акутагава. Я тебе больше скажу, ты ошибаешься, если считаешь, что лечение не продлит тебе жизнь. Стопроцентной гарантии оно, может, и не даст, но если тебя больше не будет переебывать так в самый неожиданный момент, то это значительно повысит твои шансы остаться в живых.       Чуе показалось, что подобрать правильные слова ему все же удалось, потому как протестовать Акутагава не спешил и принялся о чем-то усердно размышлять, опустив глаза в пол. Чуя добавил, понизив голос:       — Не хорони себя раньше времени. Мы со всем разберемся. Я не оставлю тебя с этим одного, так что можешь рассчитывать на мою помощь. Как и всегда.       Когда Акутагава поднял голову и посмотрел в зеркало заднего вида, их с Чуей взгляды пересеклись.       Мелкий дождь в короткий срок превратился в ливень и сейчас заполнял тишину своим приглушенным шумом.       — Тогда я… продолжу лечение. Только если записывать меня на приемы будете вы.       — Ну, на другое я и не рассчитывал.       Уголки губ Чуи приподнялись в улыбке. Акутагава согласился — и это дало надежду на то, что проблема, какой бы страшной она ни была на первый взгляд, была решаема. Да, Чуе придется снова учитывать в своем графике походы к врачу вместе с Акутагавой, придется снова возить его на другой конец города на терапию, придется караулить у кабинета по получасу, покупать ему лекарства и слушать недовольные ворчания. Придется, вероятнее всего, напоминать, зачем Акутагава вообще продолжает лечение. Но Чуя знал, что это будет того стоить.       И ему хотелось верить, что они со всем справятся.