Бал

Сиянье люстр и зыбь зеркал Слились в один мираж хрустальный — И веет, веет ветер бальный Теплом душистых опахал. Иван Алексеевич Бунин

Шуичи сидел на мягкой скамье. Официальный костюм слегка жал, но он мог это вытерпеть. От этого мелкого неудобства ситуация казалась даже более красивой, более верной, более живой. Остальные стояли в разных частях зала, разговаривая, медленно опустошая стаканы с напитками и блюда с закусками. Яркий свет лампочек, играющих в старинных невероятно огромных люстрах роль свечей, заполнял залу, где проходил бал. Воздушные женские платья, воздушная роспись на стенах, воздушное золото на украшениях. Всё было легким, мягким, родным и приятным. Чужие улыбки и смех заставляли сердце радостно трепетать и Шуичи не мог удержаться от мягкой полуулыбки при мысли о том, как сейчас чувствуют себя его друзья вокруг. Из смеющейся над очередной шуткой толпы, держа в руках по бокалу сока, вышел Кибо. Его одежда была почти такой же, как у Шуичи, но с другим галстуком и искусно подшитая Кируми, чтобы ткань не рвалась от непоколебимой твердости железного тела Кибо. Шуичи в очередной раз задумался о том, что за этой жёсткостью скрывается, возможно, одно из наимягчайших сердец из тех, что он видел. Кибо никогда не терял своего любопытства и жизнерадостности. Желающий помочь и поддержать всех и каждого, он был похож на те звёзды, о которых говорил Кайто. Но свет Кибо не был холодным, как у этих далёких небесных светил. Кибо был тёплым. Кибо был мягким. Если бы Шуичи попросили объяснить разницу в свете звёзд и свете Кибо, то он бы мог сравнить это с галогеновой лампой и лампой накаливания. Сайхара всегда предпочитал лампы с тёплым светом, как у ламп накаливания, они были странно приятные и успокаивали его. И сейчас, пока Шуичи думал о лампах, Кибо осторожно сел рядом, терпеливо ожидая, пока детектив вернётся в реальный мир из своих мыслей. Шуичи моргнул несколько раз, мысли о лампах сменялись книгами, Кибо, Каэдэ, еще несколькими темами, но по итогу в своём невероятном беге встретились с внезапным звуком — Кибо расслабился и облокотился на стену, на что деревянные ножки скамьи тотчас отреагировали ноющим скрипом. Кибо выдохнул, видимо решив отдохнуть окончательно, но заметил краем глаза вопросительный взгляд Шуичи: -Ох, Шуичи! Ты сидел здесь, и я подумал, что ты можешь упустить сок, который стоял за тем столиком, — Кибо слегка наклонил один из бокалов, чтобы указать на стол с очевидно уже пустой ёмкостью для напитков, и протянул второй Сайхаре. -Спасибо, Кибо, — Шуичи принял бокал и попробовал сок. Вкусный. — Если бы не ты, я бы, наверное, его правда упустил. Я не поспеваю за разговорами остальных, так что решил, что мне лучше будет посидеть тут, чтобы не создавать ещё большую толпёжку, — Шуичи неловко улыбнулся. — Даже если я не могу напрямую участвовать в их веселье, это не значит, что я не счастлив находиться здесь, если тебя это беспокоит. -Надеюсь, это правда… — Кибо отвёл взгляд, но видимо, не желая оставлять между ними неловкую паузу, внезапно продолжил. — Я слышал о таком явлении, как тост и раз уж мы говорили об этом, то… как насчёт поднять тост за то, чтобы мы собрались так ещё раз? — Кибо поднял бокал и, хотя выглядел не таким энергичным, но всё ещё излучал невероятный энтузиазм даже из-за обычного тоста. -За то, чтобы мы собрались так ещё раз. — «И не раз», — промелькнуло в голове Шуичи, пока он протягивал свой бокал к бокалу Кибо и тонкое стекло издавало тонкий перезвон. Сок был вкусным. Шуичи не заметил, как музыка сменилась на вальс и волей случая ему выпало танцевать с Кибо. Единственный раз, когда Сайхара танцевал, вальс был проигранным желанием во время массовой игры в карты, и тогда он танцевал с Каэдэ, которая была терпима к его ошибкам и медленно учила его простым движениям. Как только они встали рядом, Шуичи мысленно извинился перед Кибо уже несколько сотен раз и даже был готов уйти, чтобы не отбить роботу ноги. Но Кибо бы точно это воспринял не так. Возможно даже посчитал бы это оскорблением. Шуичи оставалось только надеяться на удачу, и удача была единственной темой его мыслей, когда он взял тёплую ладонь Кибо в свою холодную, излишне тонкую, в сравнении с чужой несовершенную и угловатую. Кибо опустил другую ладонь на предплечье Шуичи и тот больше не имел возможности отвертеться от прямого взгляда. --Я не особо хорошо танцую вальс, прости, — медленно и неловко прошептал Сайхара, поворачиваясь лицом к партнёру. -Всё хорошо, Шуичи, — Что-то не так. Почему Кибо опять в броне? Почему под ним земля, а не паркет? — Это ничего, правда, — Шуичи испуганно моргнул и, открыв глаза вновь, обнаружил, что на самом деле сидит на земле. А Кибо лежит у него на коленях. Точнее то, что от него осталось. Шуичи никогда не видел столько проводов ранее. Шуичи никогда не видел большей боли в глазах Кибо, от этого взгляда, временами пропадающего в помехах, холодела кожа и слёзы появлялись в уголках глаз сами собой. У Кибо не было правой руки и тела ниже груди, а остатки брони висели на кусках ткани, когда-то заменявшей Абсолютному Роботу кожу. Но даже в таком виде, даже с трескающимися на глазах лицевыми пластинами, даже разваливаясь в руках Шуичи, Кибо осторожно, почти нежно, большим пальцем оставшейся руки смахивал слезинки с щёк Сайхары, которые попадали в открытые трещины на теле робота и электричество в них шипело, каким-то образом не доставая Шуичи, и механическим голосом шептал «Всё хорошо», и «Я так рад, что вы целы», и «Это не твоя вина, Шуичи», и «Мне не больно, правда». Кибо умирал у него на руках, утекал вместе со слезами Шуичи. Говорить не было сил — ком в горле, казалось, разорвёт Сайхару изнутри, и он умрёт тут, рядом с Кибо, немного не дойдя до выхода из этой лживой реальности. Возможно, он этого даже заслуживает. Ладонь Кибо вдруг останавливается, слегка дрогнув, потеряв все свои запасы энергии, и Шуичи держит её на своей щеке, не желая отпускать, боясь, что Кибо уйдёт окончательно, боясь, что ему придётся потерять ещё одного близкого человека. Ему хватило, ему правда хватило, он обещает себе быть осторожнее дальше, лишь бы у него не забрали еще и Кибо, ту надежду, из-за которой не возобновится Данганронпа, ту надежду, которая даёт свет не лживый, а правильный, мягкий, истинный, ту надежду, от которой он не хочет отворачиваться ради правды, ведь теперь Данганронпа окончена, он не обязан раскрывать правду, не обязан на неё менять надежду и чужие жизни. -Шуичи, — голос Кибо прерывали помехи, словно он кашлял и это навевало страшные воспоминания, — Шуичи, спасибо т-тебе, — Шуичи хотелось спросить, за что, но у Кибо не хватило бы сил ответить, а у Шуичи — спросить. И он молчал, даже не всхлипывая, просто мелко трясясь и сильнее прижимая ладонь Кибо к своей щеке, так, что острый металл резал мягкую кожу. — Я… с-спасибо за то, что был д-добр ко мне. Я с-счастлив, что был полезен и чт-то вы… т-ты был рядом, — Кибо зажмурился от боли, его голос стал таким же, как когда во время классного суда Тсумуги сказала, что его личность стёрли, — н-не вини себя, п-пожалуйста. Я т-теб… — Плечи Кибо расслабились, а глаза потухли, став чёрными, как когда выключаешь ноутбук. Проблема была в том, что Кибо не был ноутбуком. Он даже не был роботом. Точнее был, но он был гораздо лучше, чем какой-нибудь робот. Он был лучше, чем многие из людей. И он умер на руках у Шуичи. -Кибо, — Шуичи говорил сиплым от слёз голосом, отпустив руку робота, но прижав его всего к своей груди. Сидя на земле, окруженный обломками того, кого можно было назвать звездой. Самой тёплой и мягкой звёздочкой, какая у Шуичи только оставалась. Шуичи проснулся. Кибо умер год назад. Данганронпа закончилась год назад вместе с его смертью. Шуичи ненавидел эти сны. Они были с одинаковым концом и разным началом, но даже с этим он их ненавидел. Словно опять попав на убийственное шоу, он получал надежду и её с грохотом разбивали раз за разом. Ветер из открытого окна мягко сдул немую слезу по щеке Шуичи.