Интервью с невестой моря

— Ну раз ты теперь закрыла сердце, то ты свободно можешь поделиться о прошлом опыте. — Думаю да, — кивнула Персефона, — это весьма долгий разговор будет. Садись удобнее. — Хорошо. Тогда я буду задавать вопросы, на которые ты должна ответить. Хотя бы постараться. — Ладно, — послышался смешок брюнетки и ее напряженные плечи слегка вздрогнули Послышался трест камина недалеко от двух персон, шелест бумаги и пера, тихий звон чайного сервиза, наполненного чая из тысячи трав. — Влюблялась ли ты? — О да! Достаточно раз! — прикусывая губы и закидывая взгляд вверх воодушевленно пролепетала та, будучи в хорошем и гармоничном для обстановки и разговора настроении — Каково это было? — Это было безумно-безумно больно. Но мне это даже как-то нравилось. Любовь и симпатия с моей стороны выглядят скорей как жадность и эгоизм, но мы все такие, когда нам что-то или кто-то очень нравится. Я так обожала начинать кого-то любить. Это так будоражит все твоё тело, ты буквально проводишь день на облаке. — Так и почему же это больно? — Сначала всегда все красочно, но потом, когда люди, считая, что знают тебя достаточно и видят эту «тебя»(которая влюблена) назойливой и премного раздражающей, они холодно бросают и режут душу словами, ложью, действиями. Послышался громкий вздох и не от Персефоны и вновь шелест перевернувшегося папируса. — Давай продолжим на хороших нотах. У тебя были отношения, которые ты можешь сказать, что те были довольно мягкими и не такими болезненными? — О, конечно, — она сделала паузу, сделав глоток из сервиза, да вновь словно наивная молодая дева залепетала, — последние были довольно приятными по сравнению с остальными..Знаете, я почувствовала себя интересной кому-то, несмотря на бесконечные сравнения меня с другой. Однако, когда ты находишь общий язык и теплеешь к этому человеку, мы становимся одними полюсами магнита, понимаете? — Отталкиваются.. — Верно! Но скорее этот человек просто не смог выбрать и выбрал самую удобную для него, льва своего прайда, позицию. И в ней меня не было. Но несмотря на это, отношения были довольно тёплыми и нежными, местами горячими, хоть и короткими. Зато мы расстались по причине собственного уважения себя и друг друга. — Думаете, он до сих пор вас любит? — Конечно нет. Что за вздор? Этому человеку не полюбить такую душу как я. Не настолько сильно, как я любила его. — Как ты опишешь свои чувства к нему за такой короткий срок? — Спасение и исцеление, я полагаю, — потупила свой янтарный взгляд Перси, сложив ладони на своём колене, — это было для меня примером самых нормальных отношений, решений, честности друг с другом, пониманию друг к другу. — Ты была рада быть с ним? — Не сказала бы, что была. Я скорее не ожидала, что человек такого статуса вообще так нагло выберет меня и заберёт к себе, если так можно сказать, — на пару секунд послышался ее смех, — но пока я поняла одно.. — Что же поняла? —..я просто попала в его коллекцию, — фыркнула недовольно и кратко леди, — попала в гарем, в прайд. Это было неуютно для меня. Ее перебил холодный и строгий голос, заставший брюнетку врасплох и заставивший ее чуть тише ответить: — Это и была причина расставания? — А? Да..полагаю, что это так. Я бы хотела быть единственной и горячо любимой. Это желание у нас было одинаково, вот только тому было недостаточно одной меня и моей любви. — Как бы ты его описала как человека, с которым у тебя были отношения? — Собственник эгоист, наверное, — несмотря на «наверное», она ответила моментально, словно робот. — Что тебя в нем привлекло и влюбило в него? — Его уверенность в себе и смелость и брутальность ко мне, его заинтересованность в чём-то, этот энтузиазм. Голос привлекал, не спорю. А вот влюбило..многое. Диалоги, которые превращались в монологи из-за того, что он забалтывался. Его слабость к любви, он считал себя одиноким, но был хрупким к слезам, нежности и ласкам. Желал утешить себя и своё великое и статен одиночество прекрасной компанией с той, кто ему симпатизировал и доверял. — Он тебе доверял? — Я никогда это не узнаю. Я ему доверяла, хотя все говорили, что этого делать никак не стоит. Я решилась, что все таки стоит попробовать и не огорчилась вроде. Он был из неприятного общества, как сам говорил. Я бы сказала.. — Крысиное? — Похоже, да. Но он меня от этого огораживал..оберегал от плохого влияния дурных лиц избалованных дамами легкого доступа и токсичного времяпровождения. — Какой вывод ты сделала, смотря на него и ваши отношения? — Несмотря на все болото, в котором тот жил, я думаю, он во мне увидел ту ложку мёда. Возможно таких ложек было много, но..это уже не мое дело. — Что-то ещё по итогам? — Да, повторюсь, — Персефона сделала долгий глоток вкусного и сладкого чая, — это было самые честные, лёгкие и уважительные отношения к нашим чувствам и позициям. — За что бы ты хотела извиниться перед ним? — За то, что я накручивала себя и устраивала истерики. — Чтобы ты хотела, чтобы тот делал в отношениях, но этого не делал? — Любил взаимно и старался унять истерики и конфликты в более приятной и внимательной форме, — послышался наивный смешок от бессмертной, словно она краснеющий подросток, когда ему сделали комплимент. — Скучаешь ли ты по нему? — этот вопрос дал понять, что этот мужчина был последними отношениями у Персефоны — Иногда безумно, — горько усмехнулась та, опуская дрожащий взгляд, который скрывал за собой слабость и боль, — я безумно жадно желаю его любви ко мне..иногда хочется как сумасшедшая его приворожить так, как никто другой. Словно я одна для него и его взгляд только на мне. Но мне пришлось потушить эту жадность, чтобы не сделать обоим больно и прийти к компромиссу. — Вы все ещё его любите? — на этот любопытный вопрос интервьюера не было ответа. Девушка лишь прикрыла глаза и подняла голову, поднимая веки и, выдыхая так, словно углерод из ее лёгких это вся боль и слёзы, сдержанные ранее. Вновь треск почти догоревших брёвен в камине послышался в комнате. Старинный сервиз красиво стоял на столе, чайник с заваренным чаем давно опустел, а две персоны сидели в тишине. Слышались поспешные шорохи пером по папирусу и любопытный редкий взгляд пишущего на сидящую напротив Персефону, чью волнистые волосы спадали красиво с плеч. — Успею ли я спросить у тебя, когда ты чувствовала особую боль от любви? — Успеешь, — легкий смешок и полуприкрытый веками с густыми ресницами взор упал на интервьюера, — но не сейчас. Уже довольно поздно и пора отправляться в свои покои.