POV Моль
Моль. Что можно сказать о самой обычной моли? Насколько мне известно, люди нас не особо любят. Как мне рассказывали другие мои товарищи моли, эти гиганты и имеют к нам, молям, не самое лучшее отношение по той причине, что мы уничтожаем что-то из того, что им дорого. Странные какие-то. То, что мы обычно едим, люди так старательно берегут. Но, насколько я поняла, они не едят это, как это делаем мы. Люди пользуются чем-то, но совсем в другом направлении. Кажется, они носят это на себе. Ничего не понятно. Пока мы пытались раздобыть себе пропитание, они просто носили такую вкуснятину на себе, не употребляя её в качестве еды. Эти люди точно какие-то странные. Мне никогда их не понять. Хотя, наверное, моим сородичам тоже. Честно говоря, я не завидую этим двуногим и бескрылым. Они многое упускают. Раз уж они отказываются пробовать то, что они по какой-то причине носят на себе, то молям достанется больше еды, которая, к слову, безумно вкусная. Если была бы такая возможность, то ела бы её вечно.***
Моё тело находилось где-то в тёмном шкафу. Передвигаться по нему было не слишком удобно. Я ещё не стала молью, которая может летать куда ей хочется. Пока я лишь гусеница. Но, кажется, пока я имею доступ к тому, что имеется в этом шкафу, крылья — это не самое важное и итересное в моей жизни. Сейчас я как раз собиралась отведать одну из вещей в этом шкафу. Как мне показалось, это была какая-то куртка или что-то вроде этого. Хотя в данный момент времени мне было не сильно важно какая конкретно это была человеческая одежда. Или как там это у них называется? Я была слишком голодной, чтобы задумываться о таких вещах. Эта вещица так и манила меня к себе. Так и хотелось надкусить её и почувствовать её, может быть, прекрасный вкус. Эта куртка как будто была создана для того, чтобы я пообедала я. А рисунок-то какой интересный и даже довольно красивый на ней. Но сквозь темноту мне не удалось разглядеть что именно там изображено. Хотя, это было неважно. Самое главное — это какой у этой вещи вкус. Утолить голод для меня было нужнее и важнее, чем рассматривать, как выглядит мой обед. Выбирать внешний вид блюда — это уже причуда людей. Когда мне наконец удалось прокусить эту довольно плотную и жёсткую ткань и откусть от неё приличный для меня кусок, я почувствовала самое настоящее наслождение. Как же вкусно. Это нельзя описать словами. Словарного запаса не хватит для этого. Тут бесполезно что-либо говорить. Тут нужно пробовать. Как жаль, что двуногие гиганты, не умеющие летать, не оценят этого великолепного вкуса. Я уже съела довольно большое количество своего обеда. Не знаю, как для людей, но мне это количество показалось большим. Мой голод пропал. Я уже не была голодна. Куртка была большой. Очень большой. Её мне надолго хватит. Мне её ещё есть и есть. А ведь тут и ещё какие-то вещи. Их тоже можно как-нибудь попробовать на вкус. Они, наверное, тоже очень вкусные. Не жизнь, а сказка. Хорошо быть болью. Точнее, гусеницей моли. Как-то неожиданно и довольно резко в шкафу, в котором я планировала провести ближайшее время, стало светло. Послышался скрип, который шёл явно от давно не смазанных дверей шкафа. Теперь передо мной была не тьма и куча одежды, которую нужно было попробовать, а один из этих людиших. «Какие же противные» — подумала я. И в тоже время мне стало страшно.Конец POV Моль
Жан открыл свой шкаф, где хранилась вся его одежда. В том числе и куртка с эмблемой Развед-корпуса, который, к сожалению, или к счастью, был распущен. Теперь разведчикам ничего не оставалось, как искать новую работу. А то, что осталось от корпуса в качестве сувенира — это одежда с УПМ. Только вот, кажется, Жану не повезло, и часть его памяти о своём, наверное, не самом приятном прошлом была потрёпана молью. — О боже, — пробормотал себе под нос Жан, достав куртку, на которой красовалась дырка и всё ещё сидела гусеница моли. Кирштайн взрогнул, увидев насекомое. Он отбросил куртку в сторону. Он не любил насекомых. По сравнению с ними ему даже титаны были более приятны. — Чёрт! — сквозь зубы процедил бывший разведчик. — Так и знал, что от этого избавиться нужно. — Жанчик, ты скроро? — послышался женский голос из другой комнаты. — Опоздаешь. — Иду, мам. Дай мне буквально минуту, — крикнул Жан. Ему пришлось оставить погрызанную куртку так, как она лежала. Сейчас не было времени что-либо с ней делать. Кирштайн быстро схватил то, зачем он пришёл, и быстрым шагом вышел из комнаты…