В огне своём

* * * Южное побережье встретило их весенним теплом, запахом цветов и моря и вечным шумом волн. Сезон ещё не начался, туристов было немного, и они гуляли по берегу в восхитительном уединении. Ветер ласково тянул ангела за светлые пряди, хлопал полами белого сюртука, играл стильным галстуком Кроули и норовил поправить его модельную прическу. Демоническое чудо естественно сводило все эти попытки на "нет", но ветер старался, иногда весьма ловко привлекая на помощь соленые морские брызги, и тогда Змий насмешливо шипел в унисон стихии, стирая соленые капли. Иногда Азирафель наклонялся и подбирал заинтересовавшие его камни и ракушки, рассматривал, лаская чуткими пальцами, что-то возвращал на место, особенно приглянувшиеся опускал в карман и, судя по тому как оттопыривалась двухсотлетняя ткань, коллекция собралась основательная. Что ж, если это делает ангела счастливым... Кроули усмехнулся, предвкушая то, как эфирный будет перебирать находки за чашкой вечернего чая в мягком свете настольной лампы, снова и снова восторгаясь каждой из них, а уютные тени будут смешно скользить по стенам и потолку, повторяя его движения... Наконец ангел устроился на огромном теплом валуне и, вопросительно приподняв брови, жестом пригласил Кроули присесть рядом. — Устал? — поинтересовался оккультный, принимая приглашение. — Немного, — не стал отрицать очевидное Азирафель. — Может, посидим и пойдём обратно, пообедаем? — Хорошая идея. Я видел ресторанчик, в котором, судя по отзывам, прекрасно готовят омаров... — Кроули сделал многозначительную паузу, раскручивая друга на заинтересованный взгляд, и тримфально закончил. — И суши! — Звучит в высшей степени заманчиво, мой дорогой! — А ещё у них неплохое молодое вино из Франции... — совершенно медовым голосом продолжал Змий. — Круассаны... И блинчики... — Всё, ты меня искусил! — рассмеялся Азирафель, легонько толкая Кроули плечом в плечо. Они возвращались в деревню так же долго, как гуляли из неё —  лазурное море и пустынный берег настойчиво притягивали взгляды и заставляли замедлить шаги — так что маленький семейный ресторанчик принял их за одним из уютных столиков, когда золотистое солнце уже клонилось к закату. — Есть идея! — Сказал Кроули, внимательно изучив меню. — Ты пока выбирай вино, а я шепну словечко здешнему повару... Спрашивать какая именно идея осенила Змия было так же бесполезно, как толочь воду в ступе, это за шесть тысяч лет ангел уяснил твёрдо, а потому просто взялся за изучение винной карты. Не то, чтобы выбор был очень велик, но всё же... — "Ле Гранд Фиф", Вьей Винь, Мюскаде Севр э Мэн.  — наконец определился он с выбором. — Для начала бутылку. В качестве альтернативы — Домен дю Пти Клоше Совиньон*. Официант кивнул и ушёл выполнять заказ. Азирафель вздохнул, скользя взглядом по окутанной закатным сиянием уютной улочке и осторожно прижал ладонью некстати зазудевшее предплечье... Когда довольный собой и поваром демон вернулся в зал, Азирафеля за столиком не было. И возле аквариума с экзотическими рыбками тоже. И у  полочки с книгами буккроссинга. — Что за чёрт? — спросил сам себя Кроули, жестом подзывая официанта. — Вы не видели, куда пошёл мой друг? — Джентльмен со старинными часами и в белом пальто? Оккультный кивнул, старательно давая нарастающее беспокойство. — Он встретил знакомого и они вышли на улицу, поскольку здесь курить запрещено. — Азирафель не курит! — Прошу прощения, сэр, курил пришедший. Высокий такой, тоже беловолосый, в сером плаще... — Хастур... — не веря выдохнул ошеломлённый новостью Кроули. — Простите, не зна... — Куда?! куда они пошли?!? — Направо, сэр, там чуть ниже есть беседка... * * * Сказать, что Хастур сильно удивился, столкнувшись с трясокрылым на входе в ресторанчик — это ничего не сказать! Эрики доложили, что ангел-книгочей в Лондоне останавливал пожар и настолько вымотался, что в ближайшее время не то что путешествовать — в кафе через дорогу ходить не сможет... А он вот он. Берёт за лацкан плаща, улыбается так, что уши мёрзнут,  выталкивает за порог категорично-стальным "Не здесь, дорогой мой герцог!" и тянет куда-то за угол, подальше от людей, не обращая никакого внимания на охватившее герцогскую кисть Пламя, от которого высший демон собирался прикурить и которого эфирным — на минуточку! — полагалось бояться. С другой стороны, если Михаил не врёт, этот ангел в Раю не только шагнул в адский костёр, но и шуганул им самого долбанного архангела Гавриила... И сейчас вот на разговор напрашивается. — Недоброго тебе дня, трясокрылый, с чем пожаловал? — У меня к тебе такой же вопрос, герцог Хастур: какая нелёгкая принесла сюда твою несветлость? — А тебе что за печаль, книгочей? Работу ищешь? Ну так идём ко мне в стажёры, я многому могу научить! Азирафель тяжело вздохнул и слегка поморщился: — Знаешь, демон, шутка столь же неуместна, сколь примитивна, Кроули зря потратил на тебя в Александрии столько времени и сил. Так Хастура ещё не оскорбляли. Не смели. Никто. Никогда. Нигде. И, забыв обо всём и вся, он с ненавистью прорычал прямо в лицо эфирного, снова зажигая на ладони Адское пламя: — Надо было добить тебя в этой дерьмовой библиотеке, не полагаясь на пожар! — Ну так попробуй сейчас, когда я  не занят спасением книг и людей! — не остался в долгу бывший Страж Восточных Врат. И Хастур ударил. Впрочем, неудачно: эфирный слегка качнулся, будто начинал странный танец, и тут же ответил короткой вспышкой Небесного огня... Но в следующую тысячную долю секунды на его лице появилось выражение ужаса и стремительное движение кисти развеяло ветвистую огненную полосу, а сам эфирный оттолкнул Хастура в сторону и бросился к неизвестно откуда появившейся девочке, загораживая её собой от герцога Ада. — Дорогая моя, детям сюда нельзя, это место только для взрослых! — ангел деликатно подтолкнул малышку к выходу из беседки. — Где твоя мама? Иди скорее к ней! Это был просто подарок судьбы и Хастур немедленно им воспользовался, влепив в обтянутую белой тканью спину недоброе старое Пламя. Приятель предателя Кроули вскрикнул, но устоял. — Не нравится, трясокрылый? — расхохотался демон, обрушивая новый удар. На этот раз — мимо: опальный ангел стремительно развернулся, защищаясь и атакуя одновременно, и герцог Ада некстати вспомнил, что меч Войны когда-то был Огненным мечом вот этого самого книгочея, а Господь артефактами не разбрасывалась никогда! — Аби туам виам*, Хастур, — громом обрушились на герцога слова Ангела Господня. — Кум Део*! И Хастур упал, проваливаясь не то в Преисподнюю, не то в личный Ад воспоминаний... * * * Азирафеля трясло. От слабости, боли, тревоги и какого-то запредельного ужаса: опоздай он на сотню долю мгновения, и Небесный огонь зацепил бы девчушку, не весть откуда появившуюся рядом демоном. Мысли и ощущения путались, но покосившись на неподвижно лежащего герцога Ада (о Боже, убил или развоплотил?) ангел опустился на колени, осторожно провёл чуткими ладонями в поисках возможных травм, ободряюще улыбнулся: — Всё, хорошо, моя дорогая? — Спасибо, все в порядке, сэр, — ответила девочка, светло и доверчиво глядя на Азирафеля. — Нигде ничего не болит? — Нет, ничего! — Что ж, пойдём, поищем твоих родителей. Встать получилось со второй попытки и то, опираясь на очень кстати подвернувшуюся скамейку... — Вам плохо, сэр? Позвать кого-нибудь? — Всё хорошо, солнышко, не бойся и никуда не уходи, маленькие дети не должны гулять одни, особенно в незнакомых местах! — Строго сказал Азирафель, осторожно беря доверчиво протянутую детскую ладошку. — Тебя могут обидеть! От прикосновения тонких детских пальцев почему-то стало легче и он заметил, как в невозможно синих глазах ребенка вспыхнуло искренненнее любопытство: — Кто меня обидит? — Плохие люди могут, моя дорогая. — А такие бывают? Сэр? — Бывают, — кивнул Азирафель и тут же пожалел: в сторону повело так, что он едва удержался на ногах. — А дяденька в плаще? Он плохой? — Дяденька просто... упал... потерялся... И был зол на меня. Так бывает, солнышко, но мы ему сейчас вызовем врача. Найдём моего друга и вызовем. И тут он вспомнил, что ушёл никому ничего не сказав и даже записки не оставил... "О Господи, Кроули... Он совсем извёлся, наверное!" Обозвав себя безнадёжно эгоистичным и тупым ангелом, Азирафель медленно двинулся вперёд... И почти сразу же столкнулся с входящей в беседку Михаил. – Архистратиг. Чем могу быть п-полезен? — Азирафель... – Архангел едва заметно склонила голову не то в намёке на приветствие, не то прислушиваясь к чему-то. – От тебя так разит Преисподней, что я удивлена, как это ты до сих пор не пал! — Это теперь... не ваша забота, Архистратиг. – Небеса заботятся обо всём, Азирафель, и не тебе... – начала было Михаил и осеклась, зафиксировав ошеломлённый взгляд на той, что отошла от бывшего Стража Восточных Врат и, не обращая внимания на перепалку, присела возле лежащего на полу беседки Хастура. Тонкие пальцы коснулись спутанных пепельных волос... * * * Люди говорят: "Вся жизнь прошла перед глазами"... Что ж, это оказалось лучшим определением из всех возможных. Но с маленькой и существенной разницей: он проживал несколько жизней сразу. И все отпущенные Богом шесть тысяч лет, со всеми их нулями... "Опыт — сын ошибок трудных", — говорят люди. Они правы. С маленькой поправкой на то, что не все совершающие ошибки делают потом адекватные выводы. Точнее, из одних и тех же ошибок все делают разные выводы. Или не все. Но делают. И это тоже опыт, если заметить и осознать. И так — до бесконечности... И... Бесконечность закончилась внезапно, взглядом глаза в глаза. Отражением космической пустоты в безграничности Всего Сущего. — Я тоже творил звёзды... — сказал он. — И у тебя получалось. Улыбка Господа согревала заледеневшую сущность, а взгляд помогал простить себя за все упоротые косяки и совершённые ошибки. Извлекая его из ада и ад — из него. Иди куда хочешь. Как в Первый День Творения и каждый день. Он осторожно ответил на ласковое объятие, позволяя себе закрыть глаза и раствориться в Божественном... Начало пути. Миг безвременья. Нулевой километр. Безграничность возможностей... И что-то опять было не так. Неправильно. Не... — Господи... — Конечно. Он поднялся и неуверенно, словно заново привыкая к земному воплощению, подошёл к Михаил, на руках которой, не смотря на все её усилия, истекала Благодатью и таяла сущность Стража Восточных врат. И это нужно было исправить. Благо, он мог. * * * Сказать, что ангелы чувствовали себя чужими — это не правильно, нет! Правильнее будет, пожалуй, "неуместными". Ибо то, что происходило, присутствие третьих лиц не подразумевало, поскольку было... Да не придумали ещё люди таких слов, а все остальные слова в материальном воплощении были не произносимы. Вот и стояли эфирные, позабыв обо всём, стояли, смотрели и барахтались в накативших эмоциях, как слетевший с доски серфингист – в воде. Разве что эмоции у эфирных разнились, как те небо и вода. Азирафель, тряскими пальцами сдёрнувший бабочку и упорно противостоявший разгоравшемуся внутри пожару, испытывал чувство неловкой радости, как будто подсмотрел что-то, не предназначенное для чужих глаз... Михаил... Михаил чувствовала себя обделённой. Тоскующей. Завидующей. Несчастной. Шесть! Тысяч! Лет! И кто оказался первым? Демон! Долбанный Падший! Герцог Ада — первый кто... Додумать Михаил не успела: едва стоявший на ногах Азирафель всё-таки упал. То есть упал бы, не опереди Архангел коварную гравитацию. Первой мыслью было "Пал!", но резко обострившееся чутьё отмело эту версию событий — нет. Михаил видела, как это бывает. Видела и не забыла. — Азирафель? Телесный сосуд лежащего на её руках подчинённого был бледен и нереально горяч, как будто его сжигало невидимое пламя, а сущность — сущность таяла, как лёд в кипятке, истекая Благодатью в-ни-ку-да... — О Господи, Азирафель! И Архистратиг по неведомому наитию сделала единственное, что могла: осторожно опустилась со своей ношей на пол, торопливо и щедро делясь Благодатью, чтобы утопить чужеродное в сиянии своей силы и... любви? — Бесполезно, тряс... пернатая, только угробишься. Михаил вскинулась на голос. Хастур стоял в двух шагах, смотрел сверху вниз, кривя рот непонятной гримасой, а в чёрных, как полярная ночь, глазах билось что-то трепетно-живое. Непривычное, не... — Руку убери, не хватало потом ещё с тобой нянчиться, — буркнул Герцог Ада, щёлкая пальцами и неуловимо быстрым движением подставляя сложенную горстью ладонь, в которую послушно потекло крутившееся бешеной спиралью Адское пламя. Алое, с оранжево-чёрными сполохами, жгучее, как слёзы безвозвратных потерь, и жуткое, как ледяная пустыня. — Всё, — подытожил Хастур, когда последняя искра Пламени растворилась в маленькой сияющей сфере, удобно угнездившейся в его ладони. Поднеся огненный шарик вплотную к лицу, он закурил и, выпустив облако сизого дыма, взмахнул рукой, гася шустрые опасные языки огня. — Он чист, как первый снег. А лечить я, прости, не умею. — С-спасибо, — кивнула Михаил. — Разучился, — с непонятной тоской зачем-то добавил демон. Демон? Михаил растерянно моргнула, пытаясь соотнести видимое и только что познанное, но голос Хастура разбил секундное оцепенение. — Дальше ты уж как-нибудь сама, если хочешь. — Я... Да! Конечно... * * * Кроули замер, оглушённый реальностью – беседка пуста. Он облажался. Как и 2000 лет назад. Фатально и капитально! Снова оставил Азирафеля один на один с Герцогом Ада. Пять? Десять? Две минуты? Сколько этих долбанных минут его ангел противостоит адской жабе? Или умирает... Умер. Змий зашипел — яростно и отчаянно — на обманувшую его беседку, бестолкового официанта, свою невезучесть, и ринулся назад, искать вторую. Здесь просто обязана быть вторая беседка! Её не может не быть! И она была, только за углом справа от выхода. И слава кому-нибудь, не пустая! Он на мгновение замер, готовясь к броску... Его остановил голос. И вид маленькой девочки с золотыми кудрями, что бежала сейчас к нему из беседки. – Доминус Кроули! – А... Алала?! Как и две тысячи лет назад, детские руки обняли демона нежно и крепко, так, что в горле встал ком. – Я так соскучилась. Он сам не заметил, как обнял её в несколько колец, потянулся сущностью и растворился в безграничном тёплом сиянии, которое суть всё. Мог бы — заплакал, наверное, но змеи не плачут... Ведь не плачут, правда? Спустя половину вечности и несколько минут он осторожно отстранился, заглядывая в невозможно синие – и как же он этого тогда не заметил?! – Её глаза. — Кудряшка... Ты... — Я, доминус... — светло и чуточку лукаво, улыбнулась Она. — Азирафель? — Он с Михаил, — она нежно погладила его по чешуйчатой щеке и легонько коснулась губами носа. — А... — Тебя просто невозможно не услышать, дорогой. Это очень хорошо, что вы есть друг у друга. — Да, я... Я сейчас! — извиняющимся тоном сказал Кроули, неохотно расплетая кольца своего змеиного тела и возвращаясь в человеческую ипостась. * * * Господь всеведуща и всеприсуща и Она доподлинно знала,что ощущают Хастур и Михаил, глядя на то, как назвавший себя Кроули склоняется над спящим Стражем Восточных Врат, как принимает его на руки... Чувствовала, как без пяти минут не-демон и сумевший остаться архангелом ангел впитывают разлетающееся неудержимыми протуберанцами тепло чужих чувств, и как хочется им такого же тепла для себя. Чтобы так же щедро, безоглядно, как раньше, в первые дни Творения... Господь всеприсуща и всемогуща, и не ощущать то, как формируется в реальности Точка Возможностей не могла: небольшой толчок - и события пойдут так, как лучше для всех, так, как хочется Ей и им, которые этого ещё не осознали и не поняли. Вот сейчас и... Господь переступила с ноги на ногу и совсем по-детски вздохнула: Она может, да, воли у неё достаточно, только вот проблемы Детей Её это не решит: ум и мудрость в душу не вольёшь, в глаза не закапаешь. Она сделала что могла, дальше Дети должны сами. Иначе никак. Иначе просто ничего не получится... Кроули встал, прижимая к себе Азирафеля, Бог замерла, боясь невольным вмешательством сломать капризный механизм, формирующий поступки... * * * Эдемский Аспид настороженно мазнул взглядом по отошедшему в угол беседки Хастуру, мельком глянул на Михаил и склонился над Азирафелем. Осмотр показал что ангел вне опасности, и Кроули осторожно поднял его на руки. Первым желанием было умчаться отсюда как можно дальше, от всех разбирательств и рисков - хватит! Азирафель ведь не железный! – и он призвал "Бентли". Но пока секунды ожидания грохотали Ниагарским водопадом, сознание бесстрастно отмечало детали: поникшие плечи отвернувшегося от всех Хастура, растерянность и страх во взгляде Михаил, и то, что вокруг ничего не происходит. Совершенно. Совсем. Как будто никто, кроме него не знает, что делать дальше... Подъехавшая "Бентли" распахнула дверцы и замерла, ожидая водителя. Водитель молчал и не шевелился, ненавидя себя за принятое решение и не в силах просто красиво уйти в наметившийся на горизонте закат. Потом раздражённо мотнул головой и спросил: – Вы так и будете тут стоять? Герцог Хастур, Архангел Михаил, предлагаю всем вместе поехать в Тадфилд и поговорить. Просто поговорить, спокойно, как разумные лю... эээ... сущности. В конце концов, прогулка никого ни к чему не обязывает! Тут недалеко. Поехали. * * * Когда к Азирафелю вернулась способность осознавать себя, он обнаружил, что Божественное никуда не исчезло, что оно окутывает его и окружающее пространство, смешиваясь с отголосками привычного демонического присутствия, и проскочившее было колючей искрой беспокойство угасло: Кроули здесь, значит, всё в порядке и можно ещё немного отдохнуть, просто замереть в уютном оцепенении, где нет боли и опасности. Он эгоист, конечно, но он так устал... Господи, как же он устал... Где-то рядом, но как будто в другой реальности, звучали смутно знакомые голоса. Смысл сказанного ускользал, оставляя только музыку этих голосов и ощущение божественного, и всё мягко двигалось куда-то, увлекая его за собой, как ветер – облако... А потом словно взошло второе солнце, и новое тепло коснулось сущности, нахлынуло торопливо и неудержимо, как океанская волна, закружило, потянуло и он оказался там, где звуки превращались в слова, слова складывались в речь, а речь обретала смысл. – Вот это и есть Нижний Тадфилд, – сказал Кроули. И Азирафель с удивлением осознал сразу несколько вещей: что он сидит в пассажирском кресле рядом со своим демоном-хранителем, что "Бентли" едет по улочке Тадфилда к их с Кроули коттеджу, и что в машине есть кто-то ещё. Много кто, судя по ощущениям. – Кроули... Что случилось? Ты в порядке? – Ничего не случилось, ангел, – расцвёл улыбкой Змий, – мы просто приехали. И у нас гости. Повинуясь указующему дружескому кивку, Азирафель оглянулся. Вскочить от неожиданности помешал потолок машины, а выскочить – предусмотрительно блокированная демоном дверь, так что приложившись макушкой об обивку автомобильной крыши, ангел упал обратно в кресло и замер, неверяще глядя на смеющуюся Алалу. – О Господи! – Здравствуй, Азирафель...