Бабочки в легких

Филипп наклоняется к системному блоку, касается кнопки и включает компьютер. Поднося телефон к его монитору, взгляд меняться от радостного до удивленного. – Э-эй, подожди, ты что делаешь, – прокручивается на стуле, обращался ко мне – на стенах были клеточки! – выделяет последнее слово и произносит его по слогам. – Но это выглядит как пустой слой фотошопа. Отвечаю ему, будто это в порядке вещей. Я был рад вступить в их команду. Мне нравилось общение с этими людьми. Я мечтал об этом уже несколько лет. Всегда завидовал и хотел лишь близких отношений с ними. Когда Мещеряков там, на станции, подал мне руку, это была вера на новые приключения, это была рука помощи, это была надежда. –Но так и было! – восклицает он мне на все протесты – вот смотри, – протягивает мне свой телефон, с картиной того мира. – Мы должны восстановить мир Энвелла ровно таким, каким он был. Вплоть до последней батарейки, – Фил говорит таким серьёзным голосом, с сосредоточенным лицом, я редко его таким видел. Даже на уроках. Он был всегда весёлым и отзывчивым. Но эта его строгость, ответственность и даже немного суровость и грубость очень привлекала меня. Он выглядел таким солидным. Я наслаждался смотря на него. Когда он показывал телефон, я залипал именно на него, а не в экран гаджета. Мне было не настолько интересно, что там. – А, Вик, ты принёс батарейки? – чуть не подскакивая с места, почти кричал парень. – Да, сейчас подам, – встаёт Виктор со своего рабочего места и уходит из комнаты, захлопнув за собой дверь. С Чёрных мы сидели очень близко. Колени касались чужих, а глаза смотрели в глаза. Фил привстал и нагнулся ко мне. Его рука проехалась на подлокотник, коснулся подушками пальцев моих кистей, шёл выше, трогал мышцы, поднялся к ключицам и очеркнул подбородок. – Можно я тебя поцелую? Его губы были безумно близко рядом с моими. Но он смотрел исключительно в мои миндальные. Я чувствовал, как он выдыхал мне в рот. Его слегка шершавые губы еле касались меня, что я смог на мгновение уловить этот огонь, а грудь поднималась чаще чем обычно. Глаза бегали уже по всему лицу. От левого к правому, опускались на губы, поднимались и рассматривали веснушки, потом еще выше к вискам, рыжим кудрям. – Нет. Волшебный придурок. Зачем ты это сказал. Я же думал совсем по-другому. Нет, нет, нет. Поцелуй меня, прошу, я не хотел. Пожалуйста. Я мечтать об этом и не мог. Он встал с кресла и начал отдаляться. А я надеялся, что вдруг резко повернётся и всё же коснётся меня, хоть ненадолго, буквально мгновение. Надежда угасала с каждой миллисекундой. Руки не слушались меня, чего и говорить о ногах, они будто приклеились к полу. Я пытался собрать всё свои силы в конечностях, но я будто не могу управлять ничем своим. Я разочаровывался в себе всë быстрее, быстрее, чем шло время быстрее, чем Филипп делал шаги от меня. Моя мечта угасала. И я не знаю, что в тот момент помогло мне, но я сделал огромный толчок вперед, развернул юношу к себе и со всей дури, что была во мне поцеловал его. Всë сильнее прижимался губами к его, держал затылок, чтобы он не убежал, а может чтобы я не отступил раньше времени. Менял положение своих губ, разрешал это делать ему, робел. Я отдался, отдался этому человеку. Полностью. Я и не нужен себе без него, по крайней мере сейчас. Я нуждаюсь в нём. Мы отстранились, но не намного, сантиметров на 5. В воздухе, в этом расстоянии между губ ещё витала эта атмосфера любви и страсти. Я поднимаю свои глаза на его и вижу удивление и удовлетворение. – Вау, –только это услышал от него. Он был рад видеть меня таким, а я лишь отвернулся и прикрылся рукой. Меня одолело дикое смущение. Я первый сделал шаг, я позволил это себе, я открылся ему. – Не отворачивайся, дай мне посмотреть на тебя. И после этих слов он нежно взял мою руку, притянул к своим губам и поцеловал тыльную сторону ладони, всë время смотря на меня. Кровь прилила к щекам, место, где он коснулся губами, горело, оно таяло, а сами руки потрясывались. Мои губы тоже дрожали, тогда он поцеловал меня. Ещё, и ещё раз. Его руки блуждали по мне. Я тоже хотел прикоснуться к нему, но было так страшно, я боялся сделать что-то не так, поэтому отдался ему всему.