Отражение

Дженни работала на износ. Не жалея сил, молотила Му Жэнь Чжуана и из-за сбившейся концентрации ловила отнюдь не легкие удары в ответ; объёмные палки деревянного манекена болезненно проходились по плечам и бёдрам, сильнее подстёгивая и без того рвущуюся наружу агрессию. — У неё уже есть всё! Почему она продолжает получать самое лучшее? — сквозь сбившееся дыхание, рыкнула строптивая волшебница и вновь неудачно уклонилась от налёта на боковой брус. Дженни крупно рассердилась, со всей силы зарядив по ни в чём неповинному Му Жэнь Чжуану. И всё было бы превосходно, если бы в последний момент она не запнулась и не получила округлой «верхней рукой» по лопаткам, лишившись равновесия окончательно. — А-а-а, — с неконтролируем выкриком завалилась на старый паркет, проезжаясь по нему коленями и сдирая грубую кожу в районе чашечек. «Мамочки, как же больно!». На глазах Дженни начали собираться непрошеные слёзы, скопившиеся от душевной и физической боли. Господи, да видно же было, что Джису не горела желанием становиться во главе клана, она даже институт магии променяла на обычный университет с этими… людьми. Да, зазнайка Ким обладала большим волшебным потенциалом, но это дело поправимое. Как только в руках строптивой волшебницы оказался бы фолиант, она стала бы более охотной претенденткой на роль будущего управленца «Корейским драконом». Но если Джису согласится принять предложение Сокджина, то Дженни даже знание всех четырёх стихий не поможет. Поскольку помолвочный обет свят и нерушим; строптивой волшебнице пришлось бы убить кузину, дабы разорвать столь неприкасаемую связь. — Эй, Джен? У тебя всё хорошо? — донесся из-за спины обеспокоенный голос, вынудив девушку бегло стереть влажные дорожки с щёк и сморгнуть оставшиеся слёзы. Негоже ей было рушить собственную репутацию. — Всё нормально, просто неудачно упала, — небрежно отмахнулась Дженни, поднявшись с пола, и посмотрела на практически настигшего её собеседника. — Ты сегодня рано, Хосок. — Отец не особо обрадовался моему серебру и проигрышу. Семейные разборки, — весьма откровенно поделился Чон, бросая тяжелый рюкзак в промежуток между ним и строптивой волшебницей. — Нужно где-то выпустить пар… Смотрю, ты серьёзно поранилась. — Пустяки. Дженни опустила голову ниже — на чёрные синтетически велосипедки, чудесным образом не замаравшиеся о кровавые подтёки — и ужаснулась. Да, с виду царапины действительно не выглядели так уж и несерьёзно; Хосок, видимо, рассудил схожим образом, раз потянулся в тканевый рюкзак за аптечкой. Он влёт выудил из неё средство для обработки ссадин, пару ватных дисков и лейкопластыри. — Сейчас будет немного жечь. Строптивая волшебница не сопротивлялась, понимая, насколько это глупо — очевидно же, не стоило отказываться от первой помощи. Поэтому она замерла на месте, с достоинством выдержав дискомфорт; ладонями противоположных рук обхватила локти, передними зубами впилась в нижнюю губу. И хотя ссадины садко жгли, Дженни не издала ни единого возгласа. — Вот и всё, — удовлетворённый результатом, отрапортовал Хосок, а после завязал на узелок прозрачный мешок с пропитавшейся кровью ватой. На коленях Дженни теперь красовались забавные пластыри с Мстителями. — Надеюсь, хотя бы так ты будешь меньше меня недолюбливать. — Спасибо, — на выдохе произнесла строптивая волшебница, искривив уста в улыбке, — и, Хоби, я тебя не недолюбливаю. — Правда? А я думал, ты в команде Чимина. Дженни вмиг заметно напряглась. — Так ты… знаешь? — И она недоверчиво вскинула верхнюю бровь. Хосок рассмеялся, пальцами правой ладони подцепив тряпичный рюкзак. Казалось, для него ситуация даже на йоту не выглядела серьёзной, в то время как собеседница восприняла происходящее с особой настороженностью. Честно говоря, строптивую волшебницу в неприятном ключе кольнула та небрежность, с которой Чон отнёсся к чувствам её лучшего друга. — Сложно не заметить, когда прорицатель день и ночь тебя проклинает. От него жутко фонит ревностью. — И что ты намерен с этим делать? Хосок отошёл в сторону, прямиком к тренажеру, проверяя, находился ли Му Жэнь Чжуан в целости и сохранности — после столь эксцентричной особы от деревянного соперника вполне могло ничего не остаться. — А что я могу с этим сделать? — Чон локтём надавил на один из верхних брусов манекена. — Чимин слишком любит Чеён, чтобы пытаться вставлять палки в колёса наших отношений. А Чеён воспринимает его в качестве лучшего друга. Не думаю, что мне есть о чём переживать. И потом — где я, а где он? — Вот именно, — сердито хмыкнула Дженни, — где ты, а где он. Думаешь, сын прорицателей не главнее по статусу сына приближенных к главе «Корейского волка»? — По крайней мере, слабее. Его внушение безоговорочно полезно, да и дар предвидения желанная магия. Вот только что он сможет сделать, когда на него обрушится сила земли? Строптивая волшебница в глубине души понимала, что поставленный голос Чимина ещё не до конца окреп, дабы приказывать отличному магу в состоянии боевой заряженности. Тем более кому-то вроде Хосока — упертому донельзя и повинующемуся исключительно тем лицам, кого он считал незыблемым авторитетом. — Если до этого дойдёт, Чеён тебя никогда не простит. А если посмеешь воспользоваться силой во вред Чимину, то самолично вызову на стихийный дуэль, — изрекла Дженни, в аметистовых глазах которой запестрелся разошедшийся гнев. Маленькие рыжие вспышки заменили зрачки, чем остудили напыщенность Хосока и даже вынудили выдавить примирительную улыбку. — Тогда, Ким Дженни, будем надеяться, что до этого не дойдёт.

~

Тэхён приземлился на диван подле расстроенного Чонгука, лениво листающего ленту в смартфоне. Чон никак не прокомментировал резкий наскок брата на мягкое сидение; отдающие неприветливым скрипом пружины мебели также остались обделены насмешками. — Шутки кончились? — Почему она мне не отвечает? — в сердцах негодуя, уточнил Чонгук и беспомощно откинул телефон на колени. — У меня директ ломится от предложений о кофе, но та, кто мне нужна, уже тридцать четыре минуты не читает моё сообщение. И всё это время она онлайн! — с огромной досадой в голосе заключил парнишка, оборачиваясь на дьявольски довольного Тэхёна. — Боже, день куда-нибудь свою позитивную энергию. Раздражаешь. — Не могу. Я счастлив, — хитро отвесил Ким, подняв смартфон брата с горящим экраном, и принялся листать профиль белокурой красавицы. Той, что теперь плотно влияла на настроение самого младшего члена семьи Ким-Чон. — Это сестра Хосока? — Да. Лиса. Чертовски классная, правда? Она первый и единственный человек, кто уделал меня в «Just Dance». Клянусь, Тэ, с этой победой Лиса забрала и моё сердце. — Иногда я думаю, что между нами разница в возрасте не год, а больше. И в том, что у тебя очень низкие стандарты. — Нет, ты не понимаешь, — мечтательно изрёк Чонгук, прикрыв глаза и абсолютно упустив момент, когда Тэхён беззастенчиво начал проходиться пальцами по клавиатуре братского телефона, — она… Она не просто меня уделала, а сделала это грациозно, методично, с достоинством. Ты бы видел, как Лиса двигается: у её тела плавные изгибы, да и сама она пластичная, хорошо выгибается. А глаза какие… Когда её случайно толкнули на меня, отвечаю, у меня только чудом не встал. Чон неудовлетворённо выдохнул, запрокинув голову на верхушку дивана, пока Ким заблокировал мобильное устройство и вернул его законному владельцу. А после — понимающе похлопал Чонгука по спине, начиная массировать лопатки. — Может, тебе и сейчас нужно уединиться в ванной? — Ой, иди ты. Это твоя прерогатива, — недовольно цыкнул Чон и приоткрыл один глаз. — Кстати, куда пропала пачка презервативов из навесного шкафчика? Вряд ли она вам понадобилась, иначе я бы всё слышал. — Какая тебе разница? Всё равно в ближайшее время ты ей не будешь пользоваться, — самоуверенно провозгласил Тэхён, за что его чуть не столкнули с дивана — благо такую тяжелую тушку было не столь легко уронить. — Эй, это не я игнорирую тебя тридцать пять минут. — Мог бы и посочувствовать, мистер «у меня есть девушка, а совсем скоро появится и регулярный секс». — На это Ким только закатил глаза, но даже напускная дерзость не скрыла кипящего удовлетворения. Тэхён был похож на довольного мартовского кота, обласканного, купающегося в лучах любви. Чонгук хотел было добавить кое-что к обвинительной речи, — правда, в чём он обвинял сводного брата, оставалось не вполне ясным, — когда на экране с симпатичным доберманом в жёлтом пуловере высветилось сообщение от пользователя «@lalalisa». С весьма благосклонным текстом, на который Чон уже и не смел надеяться.

М-м, как заманчиво. Где и во сколько?

— Хён, она ответила! Лиса ответила! — едва ли не подскочив на месте, воплем оглушил гостиную Чон, дрожащими руками переходя в диалог. Он не намеревался томить даму сердца в ожидании. Однако Чонгука сковал лихой ступор, а улыбка сама сошла с уст, когда, помимо приветственного сообщения и предложения о свидании, он заприметил свою полуобнаженную фотографию — сделанную в спортзале, исключительно для того, чтобы отслеживать процесс «сушки». К вопиющей пошлости ещё и приписка шла соответствующая: «а так?», с донельзя игривым смайликом на конце. Чон затылком трижды ударился о поверхность дивана, издавая жалобное и протяжное… — ... Хё-ё-ё-ё-ё-ён! — Всегда пожалуйста, — загадочно подмигнув, заключил Тэхён. И в следующее же мгновение весьма удачно проехался пятой точкой по жесткому ворсу ковролина.

~

— Юная госпожа. Юный господин. Прислуга тактично оставил поднос с великолепным фарфоровым сервизом, спешно удаляясь в сторону особняка. Джису поёжилась от ветреного порыва и посильнее укуталась в объёмный кардиган — казалось, вместе с грузным английским настроением, чета Кимов привезла типично-пасмурную погоду. — Будем придерживаться ваших традиций или ты поухаживаешь за дамой? — с вызовом поинтересовалась волшебница, не сводя неодобрительного взгляда с собеседника. — Мы пьём чай в семь часов вечера, на подносе не представлен молочник. Как минимум две традиционные вещи нарушены, не говоря уже о засахаренном лимоне, который вы, корейцы, почему-то предпочитаете обыкновенному, — ледяным тоном отвесил Сокджин, на бесконечно красивом лице которого не взыграло ни единой эмоции. Он осторожно принялся разливать напиток по хрупким чашкам. — Без обид, но я не думаю, что разговор о традициях здесь уместен. Последняя фраза оказалась брошена с показной небрежностью, слишком унизительно. В жилах наследницы Ким потихоньку начинала вскипать кровь. — Конечно, господин англичанин. Изначально чай ведь произрастал на зелёных лугах Англии. Ваша нация ведь не колонизировала бедные страны, перенимая их традиции и нагло присваивая себе, — чётко парировала Джису, уверенная в том, что не даст этому холёному иностранцу доказать мнимое превосходство. — Благодарю. Сокджин только услужливо кивнул головой, поднимая миниатюрное — для его широких ладоней — блюдце, и осторожно поднёс золотую каёмку фарфора к губам. — Я тебе не нравлюсь, — прочным утверждением огласил будущий глава английского клана. Все его движения были отточены до идеала; он выглядел слишком самоуверенным, чем сильнее отталкивал волшебницу. — Или тебе не нравится идея нашего союза. Хотя я предполагаю, всё в совокупности. Джису устало выдохнула, обхватывая чашку с горячим напитком внутри. Тепло вещицы хотя бы немного согревало от столь промозглого ветра и настроения разговора. Волшебнице до одури хотелось очутиться в родных объятия Тэхёна: прижаться к его груди, послушать, как прошел день, тренировка, получить множество кротких поцелуев в губы и тихие признания. С ним было так спокойно и жарко, точно в знойное ласковое лето. После которого Джису насильно заставили окунуться в хмурую зиму. — Значит, идея династийного брака тебе по душе? — Наши желания и предпочтения не имеют никакого значения, Джису. Это политика. Наш с тобой союз — всего лишь стратегически важное сотрудничество, позволяющее объединить древнейшие знания вашего клана и мощь и влияние моего. — Мы что в восемнадцатом веке? — недовольно выругалась волшебница, отводя взгляд в сторону. Лишь бы не смотреть этому чёрствому собеседнику в бездушные глаза. — Неужели, тебя не тревожит, что мы, как наследники, не можем выбирать партнёра по любви? Тебе почти тридцать, Сокджин, как ты можешь до сих пор плясать под дудку своего отца? Разве тебе никогда не хотелось бросить всё и стать… Нормальным? Наверное, первую эмоцию которую Джису различила на лице будущего главы английского клана, она могла окрестить как «замешательство». Он словно впал в ступор от её высказывания, не ожидая подобной враждебности и прямолинейности. Сокджин осторожно отставил блюдце с правой стороны, а затем слегка придвинулся на стуле. — Су-я. Можно, я буду называть тебя Су-я? Знаю, многие домашние зовут тебя Су, но по мне так это прозвище нисколько тебя не характеризует. Су — это что-то дерзкое, грубое, бессердечное, такое ещё нужно заслужить. Ты же мягкая, живая, непокорная. «Просто замечательно, теперь этот напыщенный англичанин будет выбирать мне имя. Вместо патриархального брака я резко стала безвольной наложницей султана. Слава двадцать первому веку», — мысленно выругалась волшебница, однако виду не подала. Она решила предоставить потерянному члену королевской семьи шанс выговориться — уже очень её заинтересовало, к чему его заносчивая задница в итоге придёт. — Так вот, Су-я, — не встретив возражений, продолжил Сокджин после недолгой паузы. — На моём запястье часы, стоимость которых больше бюджета некоторых стран. Мне никогда ни в чём не отказывали, у меня и сейчас только всё самое лучшее. Я объездил полсвета, дворец подарил мне титул и признание, по вторникам я пью чай с самой королевой. Я не знаю, что такое бедность, голод, зато я знаю, что такое благосостояние и власть. Нужно быть полным глупцом, чтобы бросить всё это ради аморфного чувства. Любовь приходит и уходит — она не главная составляющая брака. Взаимное уважение и дружба — вот, что на самом деле остаётся, когда мишура и розовые очки спадают. — Так говорят только те, кто никогда не любил, — не потеряв лица, дерзко бросила Джису, хотя внутри оказалась искренне поражена циничным подходом оппонента. Она надеялась, что её фраза вызовет внутри англичанина бурю эмоций и желание дискутировать, выведет истинную сущность наружу, однако тот лишь уклончиво ухмыльнулся, да качнул головой. Сокджин поднялся с места, пряча восхвалённые золотые часы в рукаве тёмного тренча, и стянул с шеи кашемировый шарф. Вещица в доли секунды коснулась женской кожи, вызвав табун мурашек по всему телу. — Помнишь пожары в Калифорнии в две тысячи восемнадцатом? — вкрадчиво прошептал будущий глава английского клана, да так, что собеседница обомлела. Его юркие пальцы, тем временем, продолжали кутать Джису в ткань. Казалось, её сердце билось настолько громко, что они оба отчётливо различали стук. — Вот так сильно я любил. Сокджин отстранился, как только расправился с вещицей, и неспешно заглянул в окончательно потерянные карие глаза. — Любовь переоценена, Су-я, поверь мне, уж я то знаю... Мне не нужно твоё сердце или твоё расположение, оставь это для своих ровесников или мальчиков помладше. То, что я действительно жажду, так это твой разум и твоё доверие, — напоследок сообщил будущий наследник, выпрямляясь и отводя расслабленные плечи назад. Его тон неожиданно стал невозмутимо-повседневным, — и не засиживайся долго. В такую погоду легче всего простыть. Джису будто в дымке проследила за тем, как фигура навязанного жениха исчезла в примыкающему к краю открытой веранды фамильному саду. Она по-прежнему ощущала страх, просквозивший в душе от ледяного шепота и осознания — Сокджин был настолько силён, что практически единовременно умудрился поджечь целый штат.

~

Дженни оказалась настроена решительно. Она уселась напротив зеркала, взирая на лежащий на чужом столе фолиант, и принялась выжидать Тэхёна. Раз обыкновенная магия на него не действовала, значит, он числился не просто человеком; люди были слишком примитивным в этом плане, они подвергались даже малейшему проявлению волшебства. Дженни шла на этот шаг осознанно. И хотя магическая тюрьма ей больше не грозила, строптивая волшебница всё равно переживала насчёт будущего. Она никогда прежде не раскрывала столь крупную тайну — вся ответственность за дальнейшее поведение Тэхёна ложилась на узкие женские плечи. Но строптивая волшебница решила, что безоговорочно готова рискнуть. Потому что Дженни жаждала стать преемницей: перенять бразды правления, когда этого потребует время. Доказать, что она намного эффективнее амёбной зазнайки Ким могла повести за собой людей — ведь в отличие от кузины, у неё присутствовали смекалка, твёрдость характера и целеустремлённость. А ещё и фолиант; сама первозданная магия оценила потенциал девушки по заслугам, так почему же семья не могла? — Чонгук, я клянусь, если ты вновь стащишь моё полотенце из ванной, то в следующий раз я буду вытираться твоими футболками, — злобно изрёк Тэхён, выходя из душа с одним издевательски коротким куском ткани на бедрах. — Вот же паршивец! Дженни инстинктивно поправила причёску и глянула в смартфон, проверяя, не размазалась ли вишнёвая помада — зачем она так намалевалась, строптивая волшебница не знала. Просто руки сами потянулись к косметичке в попытке создать лучшую версию себя, пока она ожидала возвращение любителя поплескаться. Пальцы пробила мелкая дрожь, которую Дженни попыталась унять, сцепив ладони вместе. Тэхён же, ничего не подозревая, ступил к зеркалу, в надежде проверить, смысл ли остатки угольного скраба. Он насвистывал мелодию, — ту самую, которая прочно засела в его голове с момента видения в бассейне — когда обнаружил, что вместо искомого отражения на него взирает разодетая знакомая, в синтетической кофте с неприличным вырезом в районе декольте. Полотенце вмиг предательски сползло вниз, благо Ким вовремя успел подхватить вещицу, сосредоточив ту на сакраментальной области. Дженни без стеснения оценила накаченные, манящие бедра Тэхёна, что в оцепенении замер, пока его хаотично двигающиеся губы не могли вымолвить и слова. — Только не пугайся. Я всё объясню. Что же, вот теперь отступать точно было некуда.