Мелисса.

      Уезжая ранним утром, Фальконе дал себе слово, что вечером обязательно вернётся. Ровно год он приносит цветы в опустевшую квартиру.

***

      Работа у Мелиссы наконец пошла, и всё шло хорошо, до тех пор, пока Фальконе, покончивший с суетой, но ещё не сбавивший взятого темпа, вошёл в практически не освещённую комнату. На лице Мелиссы появилась чуть заметная улыбка, но она не рванулась на встречу, не заторопилась, а, быстро овладела собой, и с нарочитой сдержанностью, неторопливо поднялась и как-бы нехотя двинулась на встречу. — Приехал?

***

      Мы гуляли, наверное, с час, может чуть дольше, и Мелисса против обыкновения почти не вынимала своей ручонки из моей руки, выдергивая её лишь для того, чтобы показать что-то или изобразить, когда без рук совсем было не обойтись, и тут же всовывала обратно. Я не мог не оценить этого: значит, и правда соскучилась.       В первые дни с ней случалось вести борьбу даже посреди бушующего от машин перекрёстка. Но я не жалею о том, что не дал Виктору убить её тогда. Безусловно Мелисса боялась, но упорно этого не признавала. И от кого девчонке досталось столь дикое упрямство.       И вот теперь вдруг такие — терпение, послушание, нежность… Я и сам не заметил того момента, когда мы успели сблизиться. Мелисса расщебеталась, разговорилась, рассказывая о Италии и расспрашивая меня о Готэме. Она и правда не знала практически ничего. Виктор «поймал» её на второй? А может и третий день прибывания в Готэме.

***

      Конечно, Мелисса должна была стать особенной, не такой, как все прочие девушки, и она ею стала. Она мне верила. Может быть, это и погубило её. Беги она тогда со всех ног обратно…может быть…       Но…она с таким вниманием слушала меня, с таким нетерпением ждала продолжения, когда я прерывался, и так при этом горели её глаза, выдавая полную незамутненность души, что и мне эти рассказы стали в удовольствие, я стал замечать в себе волнение, которое передавалось от неё и удивительным образом уравнивало нас, точно сближая на одинаковом друг от друга возрастном расстоянии.

***

      Словно очнувшись, взглянул на часы. «Пора» — подумал я, и сказал Мелиссе, что нам пора домой. — Нет, давай еще погуляем, — не согласилась она. — Пора, — повторил я. — Сегодня, мне нужно уехать обратно. Ее ручонка дрогнула в моей руке. Мелисса не сказала, а пропела: — А ты не уезжай сегодня. — И добавила как окончательно решенное: — Вот.       Тут бы мне и дрогнуть. Я чувствовал, что это была не просто просьба, нет, это была мольба, высказанная сдержанно, с достоинством, но всем существом, осторожно искавшим своего законного на меня права, не знающего и не желающего знать принятых в Готэме правил. Но я то был уже немало испорчен и угнетен этими правилами. Готэм накладывает свой отпечаток на каждого. — Понимаешь, надо. Не могу.       Мелисса послушно дала повернуть себя к дому, перевести через улицу. Но после вырвалась и убежала вперед. Она не дождалась меня и у подъезда, как всегда в таких случаях бывало; когда я поднялся в квартиру, она уже занималась чем-то, уткнувшись в монитор и быстро стуча по клавиатуре.

***

      Этот день вымотал меня настолько, что вернувшись в поместье, я не стал даже разбирать документы, скопившиеся за день, а тут же повалился в постель. Было уже за полночь. В последний момент, на волосок ото сна, меня вдруг поразило: зачем, почему я ещё не перевёз Мелиссу из города сюда? Она любит деревья, сад пришёлся бы ей по вкусу. Похожие мысли, какими бы вздорными они ни казались в последнее время не раз приходили мне в голову.

***

      На утро после поездки к Фиш, против обыкновенного, поднялся поздно. Ночью я не закрыл шторы, а другим входить сюда настрого запретил, поэтому ещё во сне меня терзало солнце, я спал и не спал под его натиском. Смирившись, через пару минут я всё же открыл глаза и поднялся с кровати.       С утра предпочёл кофе, но напиток нисколько не помог взбодриться, а кажется даже наоборот. Из упрямства я всё же подсел к столу с бумагами, но это было всё равно, что слепому смотреть в бинокль. Мысль о визите к Мелиссе не выходила из головы. Не находя себе места, я бесцельно бродил по дому, пару раз выходил во двор.       Выйду за дверь, спущусь по ступеням, остановлюсь на последней, и вслушиваюсь, и всматриваюсь во что-то, сам не зная во что, потом вновь вернусь обратно в кабинет.       Промаявшись так, наверное, с час и чувствуя, что облегчения мне не найти, я закрыл дверь кабинета и отправился на другой конец города.

***

      Мы постояли на берегу, выбирая, спуститься ли ближе к воде, или подняться в гору. Спуск к воде был пологим, лёгким, а гора крутая. Решили подняться. Медленно и практически беззвучно Мелисса продолжала идти рядом, лишь изредка переводя дыхание и стараясь скрыть усталость за улыбкой. Пожалев её, я сел на камень и стал смотреть вниз.       Сидел я не шевелясь, с рассеянной, как-бы ожидающей особенного момента значительностью, глядя перед собой на тёмное зарево. В один момент решил, что пора покончить со всем этим. Хотел последний раз поговорить с ней, взглянуть в глаза, услышать смех, спросить о чём угодно, лишь бы вновь услышать голос. Но быстро понял, что вопросы эти были напрасны. На них не только нельзя ответить, но их нельзя и задавать. И для вопросов существуют границы, за которые не следует переходить. Это тоже самое, что небо и вода, небо и земля находящихся в вечном продолжении и подчинении друг другу. Мелисса не прерывала моих размышлений, она молча сидела рядом и плела венок.       Я уже готовился и знал каким образом покончу с ней, но всё же тянул, откладывал неизбежное. Темнота всё сгущалась и сгущалась, воздух тяжелел. Было уже совсем темно, когда я встал и обошёл Мелиссу, встав у неё за спиной. Ноги едва держали меня, я положил руки ей на плечи, ближе к шее. Убивать её совсем не хотелось, но и продолжаться так больше не может. У Готэма свои правила. Сколько раз меня будут шантажировать ей? Сотню? А то и больше. Нет. Этого не будет. Замерев от усталости и какой-то особенной душевной наполненности, слился с темнотой и тишиной позднего вечера.       Я сидел и размягченно смотрел, как напротив мелькает маленький красный маячок, на Мелиссу же взглянул лишь украдкой, будто боясь увидеть её такой…

***

      Припоминая потом обратную дорогу, я думал о ней не как о чем-то ужасном или неприятном, а как о неизбежном, произошедшем во всей этой последовательности и во всех обстоятельствах только из-за меня, чтобы преподать мне какой-то урок. Какой? — я не знал и не скоро, быть может, узнаю; да тут и не ответ важен, а ощущение своей вины. Это были не случайные случайности. Мне казалось, что и люди, которые ехали со мной, страдали и рисковали только по моей милости. А последние полчаса почти не остались ни в памяти моей, ни в чувствах. Если бы она только заговорила со мной тогда… *** 1. Характерные черты Мелисс: Взрослая Мелисса обладает множеством характерных черт, но больше всего заметны сразу ее активная жизненная позиция и умение вести за собой людей. Она с легкостью начинает дело любой сложности и делает это столь уверенно, что никто не сомневается в конечном результате. К сожалению многие ее начинания заканчиваются неудачами, но это не останавливает Мелиссу. Её самоуверенность может и излишняя, но поколебать ее вряд ли что сможет. Еще стоит отметить порядочность и надежность обладательницы имени. Она не способна на подлость и предательство, а ее доброта признается даже недругами.