“
ну, что я могу сказать. спасибо за полтора года, наверное? да, именно так. даже не думал, что ты так долго со мной продержишься, хах. это было незабываемо. ты дал мне что-то новое, когда я потерял надежду. всё было таким серым, бинни. я не видел смысла в том, что приносило счастье ранее. танцы? хуйня. музыка? хуйня. аниме? хуйня. манга? хуйня. всё хуйня, су. каждый свой день я начинал с убеждения себя самого хотя бы просто встать с кровати, тратил минимум час на разговор с собой, а засыпал с желанием хотя бы в этот раз не проснуться и так по кругу. я не хотел учиться, сдавать экзамены, поступать. не хотел любить, смеяться, радоваться и быть счастливым, ибо нахуя? всё равно потом хуёво, зачем это начинать. лучше и легче вырубить всё к хуям, и жить припеваючи, но нет. впервые за эти уёбские года я позволил себе быть счастливым. ты понимаешь? нет, не понимаешь же. я знал, что мне будет плохо. будет хуже, чем четыре года назад и всё равно сделал это. я полюбил тебя. я смог это сделать после бомгю. после предательства, боли и ёбаного абьюза, клятвы никогда больше не влюбляться. я смог. если с гю это было неосознанно — я не понимал, что я чувствую и что мне потом будет в разы хуже — с тобой же я всё прекрасно понимал. когда мы не спали и пиздели до утра, когда я бегал по детской площадке, орал и позорил тебя, а ты смеялся и умирал со стыда, когда я перестал вырываться из твоих объятий, когда я сам начал говорить, что люблю тебя — я выбрал всё же быть счастливым здесь и сейчас. с тобой. ты не строил из себя ангела, и я ни разу не романтизировал тебя. но как же сильно я тебя люблю, субин. не веришь? не веришь. и я не виню тебя в этом. ты был таким милым, когда ревновал меня до наших отношений, да и в них тоже иногда терял контроль. ты и правда думал, что мне нужен кто-то кроме тебя? глупый бинни. извини, что заставлял тебя сомневаться в этом. ты пытался. ты правда пытался быть идеальным и ты был таковым. мне жаль, что у меня не получилось. я обещал себе, что исправлюсь, но не смог. я боролся, каждый день и минуту боролся. сам с собой, со своим эго. иногда побеждал, чаще проигрывал. прости. не вини себя ни в чём, ладно? такое бывает. это я не сдержал обещание, это моя вина. мы были обречены с самого первого дня. помнишь, я сказал, что уже мне уже ничем не помочь, а ты сказал, что это не так, ты меня починишь и мы всё сможем? солнце тогда пекло пиздец, я хотел быстрее пойти домой. сейчас я хочу в тот день обратно и согласен хоть сгореть, но провести еще немного беззаботного времени с тобой. я был прав, бинни. к сожалению. надеюсь, когда-нибудь ты всё же простишь меня. я люблю тебя каждой клеточкой своего тела, с днём рождения. уже точно навсегда твой, чхве ёнджун.”
у субина приступ. его трясёт, он задыхается, кашляет, глотает воздух, но слёзы льются водопадом и не дают сделать нормально вдох. парень судорожно пытается дышать из последних сил, пытается найти за что удержаться, дабы не упасть, но всё словно размыто, пелена застилает глаза и ничего не видно. сознание отказывается принимать тот факт, что самое драгоценное, что было у су отобрали. нет, даже не так. это золото ушло само. почему? неужели, субин не смог помочь? смог. в письме это написано. но тогда что было не так? если бин был идеальным, без единого изъяна, как пишет его парень. ёнджун всегда говорил, что это вина старшего. каждая их ссора — его вина. во всём его вина. он говорит, что субину не стоит себя ни в чём винить, но, блять, как? как можно не винить себя в том, что ты, будучи рядом, не смог спасти единственное, что было для тебя дорого. нет никого и ничего, что су бы любил сильнее, чем ёнджуна. если только можно было отдать свою жизнь кому-то, боже. помутневший взгляд никак не мог сфокусироваться на чём-то кроме окна, из которого спрыгнул смысл жизни субина. в любой трудной ситуации ёнджун протягивал руку. улыбался, помогал встать на ноги, пока сам каждую ночь запирался в ванной и рыдал, захлёбывался в слезах упав на колени. и сам же вставал. без чьей-либо помощи. на утро же вновь пускал шутки, говорил о том, как прекрасна жизнь и стоит ценить её. гнусный лицемер и наглый пиздабол. толкать такие умные речи о том, что можно выкарабкаться из любого говна, а самому думать о самом безболезненном виде суицида? да пошёл ты нахуй. субин сам хотел совершить самоубийство. причин было много: родители, которые каждый день возвращались домой пьяные в хлам и с порога же орали на своего сына какая он бестолочь, тупица, урод, и вообще «пиздец я была тупой, раз решила оставить тебя, а не сделать аборт», но одних криков для вымещения злости было мало — его избивали на протяжении нескольких часов подряд. с учёбой всё также было туго, оно и неудивительно. жизнь превратилась в выживание, и времени думать про уроки не было. со временем появляются «безобидные», как их называл субин, зависимости — никотиновая и алкогольная. каждую обиду он проглатывал, обжигая своё горло, а после выкуривал, окончательно губя своё здоровье. хотелось поскорее съехать от родителей, но задача очень непростая для, на тот момент, такого подростка как чхве. в огромном городе, где конкуренция даже на вакансию уборщика в какой-то дешманской забегаловке, устроиться на работу и зарабатывать самостоятельно никак не удаётся. нет даже друга, который мог бы помочь и пристроить. нет друга в принципе. ни одного. люди в его жизни появлялись и исчезали. вернее су появлялся в их жизни и пропадал. долго его не хватало на общение. зачастую все его использовали как то самое плечо и жилетку для слёз, но чхве не жаловался. его такая позиция устраивала. таким же он хотел быть и для парня, что учился на параллели. в жизни ёнджуна он оказался случайно, но задерживаться не планировал. а вот ёнджун в рот ебал планы субина. обычная школьная вечеринка стала точкой невозврата. сначала это была дружба, а потом в один момент оба осознали, что это было что-то больше, другое. субину всё ещё было хуёво, но ради своего парня он держался. буквально держался, ведь что может быть проще, чем оборвать всё в одно мгновение? каждодневные пытки продолжались, но бину удавалось иногда сбегать. на те случаи, когда всё же не удавалось свалить и на теле появлялись синяки, младший купил себе тональник. ёнджуну конечно же нельзя было знать про ситуацию в семье, ведь иначе он бы постоянно волновался, а субин не мог этого допустить. если бы не совместная с параллелью физкультура, то его парень бы и дальше жил в неведении, но, увы, футболка чуть сползла и фиолетовое пятно на ключице тут же привлекло его внимание. с того самого дня старший всегда был рядом: приходил в гости под предлогом помощи в учёбе, забирал парня на несколько ночей к себе. в итоге летом, спустя три месяца отношений, пара съехалась. они оба сдали все экзамены и готовились вместе к поступлению — су удалось набрать проходные баллы благодаря ёнджуну, который действительно неплохо так поднатаскал парня. родителям субин сказал, что снимает квартиру с одногруппником, а они только и рады, что наконец-то избавились от груза в виде нежеланного сына. в скором времени бину казалось, что жизнь начала налаживаться. конечно, как и в любой другой паре у них с ёном были ссоры, но они быстро мирились и забывали про мелочи, из-за которых разрастался конфликт, ведь они определённо не стоили того, чтобы потерять друг друга. нельзя делать человека центром вселенной, но, к сожалению, бин проебался. это именно то, что он сделал. ёнджун стал всем для субина. боль из грусти перерастает в злость. слёзы будто закончились, но зато появляется кровь на костяшках пальцев. кулаки расшибаются о бетонную стену, на которую пару минут назад субин опирался и предпринимал попытки восстановить дыхание. в это же время челюсть сжимается до скрежета, захватывая внутреннюю часть щеки и прокусывая до крови. во рту привкус железа, но этого мало. продолжает колотить холодную поверхность, игнорируя плотную тёплую струйку, что скатывается до локтя, а потом капает на пол. парень не выдерживает и кричит во всё горло окончательно разбивая не правый кулак, а всего себя. — с моим днём рождения, с нашим днём смерти, — усмехается, тихо шепчет именинник и делает шаг.