Возвращение

— И нужно будет передать свою силу новой жрице, не правда ли, Наруто? Поможешь мне? — Конечно! Всегда готов! Да, тогда он не слишком понимал, о чем речь и почему у всех его друзей были такие ошарашенные лица, а в глазах самой Шион таился лукавый огонек. Тогда… Да, тогда все было немного другим: и враги выглядели до нелепости настоящими, и друзья никогда не умирали взаправду, и мир приятно делился на своих и чужих. Хотя, нет, все было точно так же, просто он еще оставался цельным, ненадломленным, верил во что-то. Едва очнувшись в больнице после очередного спасения мира, после гибели Мадары, такой глупой и нелепой, после падения Кагуи, жалкого и печального, после битвы с Саске, смертельной и бессмысленной, Наруто вдруг понял, что он устал. Устал терять, надеяться, верить, дожидаться, сражаться и даже мечтать. В нем не осталось ничего, он был пуст и бесконечно, непоправимо одинок. Ему казалось, что он сделал все, ради чего приходил на эту землю. Больше стремиться было некуда и не к чему. И не к кому. Нет, разумеется, где-то на окраине сознания он понимал, что оставались верные друзья, черт возьми, был Саске, с которым он уже успел обговорить все, что только можно, но хотелось бы и просто потрепаться вслух, как обычные люди, не скрещивая клинки. Был Гаара, которого он видел все больше мельком и впопыхах, и который был одним из самых близких друзей. Были Шикамару и Киба, Чоджи и Конохамару, Сакура, Ино, Хината, Тен-Тен, в конце концов — всех этих людей Наруто давно считал своей семьей, равно как и Тсунаде, и Какаши, и даже неразлучную парочку Ли и Гая. И конечно же, оставалось еще последнее обещание, которое он пока не выполнил: стать Хокаге, и он собирался своего добиться, но не сейчас. Сейчас ему казалось, будто в жизни не осталось больше ни друзей, ни семьи, ни обещаний. И вот в эту самую минуту Наруто и вспомнил ту глупость, которую он с самодовольным видом пообещал Шион. И решил, что жрицу из страны Демонов неплохо было бы навестить. Не из-за обещания, разумеется, конечно, нет. Просто сердце звало его туда, обещая не то исцеление, не то забвение, не то и вовсе банальную передышку. Правда, сейчас Наруто был рад даже последнему. Она встретила его мягкой улыбкой. Повзрослевшая, она приобрела какую-то по-женски мягкую величавость, а еще ласковое понимание во взгляде и мудрость. Шион как-то сразу поняла, что с ним происходит, ласково улыбнулась и притянула к себе, волнуя юношеское сердце налитыми формами, свежим, чуть сладковатым запахом кожи и мягким одобрением фиалковых глаз. Она отослала слуг и сама долго угощала его всякими вкусностями, а затем поманила за собой, и покачивание ее бедер было единственным, о чем в тот момент мог думать Наруто. Они провели вместе всю ночь, сначала смущаясь и глупо хихикая, затем сгорая от страсти и горечи, от поражений и невыносимого осознания: они живы. Страшное время прошло, война закончилась, а они выжили и теперь могут быть счастливыми и свободными. Когда в комнату украдкой пробрались первые рассветные лучи, Шион устало прильнула к Наруто и доверчиво устроила растрепанную голову на плече Узумаки. — Шион, — вдруг мучительно покраснел Наруто, — я… Она хихикнула, а затем ласково, но настойчиво прикрыла его рот ладонью, приподнялась на локте, а затем потерлась носом о его бронзовую грудь, испещрённую старыми и свежими шрамами. — Я — жрица, милый, — успокаивающе мурлыкнула Шион, хоть нотка грусти в ее голосе и чувствовалась. — Я не смогу стать тебе женой, а моя дочка будет вынуждена остаться здесь, чтобы впоследствии занять мое место. Так что с того, что ты меня не любишь? — Прости, — потупился Наруто, но прижал девушку к себе, чуть дрожа в ее объятиях. Он чувствовал, как исцеляется, по капле, едва-едва, но исцеляется, становится живым. — Глупый, — нежно сказала Шион. — Я жрица, Наруто, и бороться со злом — и моя работа тоже. Я счастлива, что встретилась с тобой, что смогу рассказывать нашей дочери потрясающие истории о ее папочке, что, быть может, у нее будут такие же небесно-голубые глаза, как у тебя. А ты… Ты теперь свободен, Наруто. Они еще раз поцеловались, неспешно и нежно, но обоим было совершенно ясно, что это — на прощание. Наруто вышел на площадку перед храмом, широко расправил плечи и подставил лицо ласковым лучам солнца. «Ты свободен!» — звучали в его мыслях последние слова Шион, и он шел, не оглядываясь, но чувствуя искреннюю благодарность к девушке, которая вот так, не ожидая ничего взамен, вернула его в мир живых. Наруто спешил домой, забирая воздух полной грудью. Его ждали Коноха, друзья и Хокаге, а сердце трепетало в предвкушении будущего, которое, несомненно, должно оказаться самым светлым.