Ничего нового

В лучах предзакатного августовского солнца Маринины каштановые волосы казались медными, почти рыжими. Гордина стояла на балконе и, прижимая к уху мобильный, полоскала мозг мамаше какого-то оболтуса, строго хмуря при этом брови. Следя за ней через стекло, Лиля читала по губам. Переэкзаменовка, дополнительные… бла-бла-бла. Губы шевелились, сурово изгибаясь. Лилю кидало в щекотный жар от мысли о том, что они способны вытворять с ее телом. Чтобы не мучить себя, она переводила взгляд на небритого хромающего доктора на экране телевизора. Но стройный силуэт в кремовой блузке притягивал как магнитом, и она снова и снова поворачивала голову, чувствуя, как шорты и белье мешают, врезаясь между ног. Всю прошедшую неделю Лилю бомбило от новых эмоций так, что ее заводила даже целующаяся пара в рекламе «Все будет Кока-Кола». По утрам она не могла отличить сны от реальности — все было окрашено сексом, пахло сексом, а ее кожа горела отметинами, оставленными самой сексуальной женщиной на земле. Растянувшись на покрывале, Лиля снова бросила взгляд на балкон. Теперь Марина, разговаривая, курила, элегантно выпуская кольца дыма в уже начинающие покрываться осенней позолотой ветви дерева, назойливо заглядывающего в окно. Лежать на широкой кровати, томясь предвкушением, нетерпеливо посматривать на ту, чьи руки уже должны ласкать, а не держать телефон, казалось романтичным и очень взрослым. Не хватало только небрежно зажатой в пальцах сигареты и бокала шампанского на тумбочке. Если бы кто-то узнал, что творится у Лили в голове, он бы, вероятно, ужаснулся ее развращенности. Прежние смутные, практически бестелесные, мечтания под Снайперов теперь приобрели четкую форму, пахли Диором, слышались шепотом отрывистых, нежно-повелительных фраз. Покидать эту кровать, эту комнату, эту квартиру с каждым днем становилось все мучительней. Снаружи ждали обыденные дела, отдающие хозяйственным мылом и припорошенные сверху нафталином скучных бытовых разговоров. Снаружи — мать, сильнее, чем раньше, царапающая подозрительным обвиняющим взглядом. Где Лиля пропадает целыми днями? Почему не успела сходить в магазин, выбросить мусор, вымыть пол, что за мода появилась каждый день приходить почти в полночь? Несмотря на то, что присутствие Лили рядом мать раздражало, отсутствие бесило еще больше. В ее ограниченном гетеросексуальном воображении уже возникли стандартные, но, по иронии судьбы, верные предположения о том, что Лиля закрутила роман. «Залетишь — рассчитывай только на себя», — выдала она после очередного скандала. «Не волнуйся, от женщин не беременеют», — чуть не сорвалось с языка в ответ. — О, все уже? Чем там закончилось? — Марина появилась на пороге спальни с телефонной трубкой в руке. — Ничего нового, — Лиля уселась на кровати поудобнее. — У пациента кровь побрызгала из глаз, они поняли, что это не волчанка, а потом пришла Кадди и наорала на Хауса. Лиля отвела согнутую в колене ногу в сторону так, что край коротких шорт слегка сдвинулся, открывая тонкую полоску белья. Приподнятый в одобрительной усмешке уголок рта означал, что ее жест не остался незамеченным. — Кто может освежить унылую больничную атмосферу лучше этой великолепной женщины… я сейчас. Марина вышла и вскоре вернулась, держа в руках откупоренную бутылку вина с трудночитаемой этикеткой на французском, два хрустальных бокала и салфетки. — Жаль, этот гениальный придурок не понимает, что Кадди единственная, кто способен его спасти, — она налила вино себе до краев, Лиле — ровно до половины. Под бокалы со своей неизменной страстью к эстетизму Марина положила салфетки. Строго в центре небольшого столика на колесах, строго диагональю перпендикулярно краю. Лиля с восхищенной завистью покосилась на ее белоснежные льняные штаны. Безупречно чистые и идеально отглаженные. Ей бы научиться так носить вещи. И стать такой же «великолепной», как Кадди, на которую Марина пускает слюну каждую серию! Может, надо было на медицинский поступать? У Марины явно пунктик по поводу теток в белых халатах. Вот и Рита была стоматологом. — Может, дольешь все же? — про Риту вспоминать совсем не хотелось. Полностью игнорируя ясно обозначенное голосом возмущение, Марина с усмешкой протянула ей бокал: — Тебе только палец протяни, да? Скажи спасибо за то, что дают. — Спасибо, — буркнула Лиля. — До ноября — три месяца, посмотрим, что ты скажешь, когда я стану совершеннолетней. — Скажу «мазл тов», как говорит твоя любимая Екатерина Александровна. И разрешу выпить самой целую бутылку. Только кусты, в которых тебя будет тошнить, надо подобрать понарядней. День рождения все-таки. — Очень смешно, — Лиля скорчила негодующую гримасу, но получилось плохо — от Марининых подколов ей хотелось как щенку перевернуться на спину и подставить пузо, выпрашивая еще порцию пропитанного ласковым интимом сарказма. — Это все, что ты мне собираешься разрешить? — она вопросительно сощурилась. Прозрачней намека не придумать. Каждый раз, когда Лиля заикалась на волнительно-деликатную тему, Гордина отвечала: «Потерпи, все будет, но чуть позже». И это «позже» длилось бесконечность, а точнее — целую неделю. — Посмотрим, — Марина насмешливо приподняла бровь. — Знаешь, чем мы сейчас займемся? Ну конечно, Лиля знала: они занимались этим с утра до вечера. И всю эту неделю она, не успев перевести дыхание после очередного головокружительного оргазма, безуспешно пыталась перехватить инициативу… — Математикой, — Лиля ухмыльнулась и начала расстегивать шорты. — Пффф. Не так быстро, — останавливая ее порыв, Марина, перехватив запястье, переместила Лилину руку на покрывало. — Лежи смирно, не балуйся. Она отошла к стильному высокому комоду и открыла верхний ящик. Лиля следила за ней, приоткрыв рот, она была готова предположить все, что угодно, включая страпон, маску, наручники, но только не то, что Марина вытащит карточную колоду. — Карты-ы-ы, — протянула Лиля и подумала, что, наверное, пора перестать шариться по сайтам с БДСМ-тематикой. — Хочешь, как интеллигентная девочка, в шахматы? — с иронией поинтересовалась Гордина. — Или не будем никого из себя строить и перекинемся в картишки? Меня, между прочим, до сих пор мучает тот факт, что я продула девятилетнему ребенку. Так что я просто обязана отыграться. — Окей, — Лиля фыркнула, — освежим в твоей памяти горечь поражения. Проблема в том, что на деньги играть я с тобой точно не могу, а на интерес — никакого кайфа.  — Заславская, мне как твоему педагогу стыдно за тебя. Не все в жизни измеряется деньгами, — никто не умел так насмешничать взглядом, сохраняя при этом серьезное выражение лица, как Марина. — Поиграем на раздевание. Лиля расплылась в недоверчивой глуповатой улыбке. — Шутишь? И как это?.. — всеми силами она старалась скрыть, что обалдела от восторга, как ребенок, которому показали купленный билет в Диснейленд. — В этой милой наивности столько прелести, — Марина с улыбкой щелкнула ее по носу. — Смотри не перестарайся и не разбуди мою совесть. — Сейчас тебе будет не до нее, — Лиля нетерпеливо кивнула головой на колоду. — Так какие правила? — Ох, какой нехороший огонек загорелся у нас в глазах, как мы уже твердо уверены в победе, да, Лилия? — отложив колоду, Марина скользнула по ее губам поцелуем, сокрушая стремительной внезапностью, и снова отодвинулась. — Азарт и расчетливость в одном флаконе, ну как тебя не обожать, Заславская? Марина всегда знала, как заставить ее жмуриться от удовольствия. — В общем, все обычно. Первая ставка, ммм, ну, скажем, это, — Марина расстегнула верхнюю пуговицу. — Я доступно объясняю, Заславская? — она точно специально перешла на учительский тон. Жестокий поступок. У Лили и так уже пересохло в горле от возбуждения. — Налей мне еще, — выдавила Лиля, — будь человеком. — Господи, — Марина взялась за горлышко бутылки, — как низко я пала. Играю в карты на раздевание и бухаю с малолетней алкашней. Вино, весело забулькав, полилось в бокал. Краем глаза заметив, как подрагивают тонкие красивые пальцы, Лиля сказала: — Не волнуйся, я не воспользуюсь своими магическими умениями, все будет по-честному. — Ты маленькая хвастунишка, — Марина протянула ей бокал и отпила из своего, — но немного наркоза все же не повредит, ты права. Король пик и дама пик были отличным началом. После выложенной на покрывало пиковой десятки, дамы крестей и семерки пик шансы значительно увеличились, но Лиля не собиралась пока повышать. — Call, — спокойно произнесла она, сделала глоток и, отыскав в болотисто-зеленом огонек беспокойства, улыбнулась. — А я рискну, — Марина опустила глаза, — брюки. — Call, — равнодушие не должно быть слишком показным. На темно-бордовое покрывало легла четвертая карта — крестовый туз. Вообще не в тему. — Повышаю, — Лиля щелкнула лямкой бюстгальтера. — Ты маленькая сучка, — Марина выпила до дна и бросила карты на столик рубашками вверх. — Нальешь еще? — а вот предательская дрожь в голосе прозвучала очень некстати. Лиля не хотела выглядеть волнующейся, как подросток. — Себе да, — Марина наполнила бокал доверху и поднесла ко рту, нервно улыбаясь. Лиля молчала, ее лицо оставалось непроницаемым. Не хотелось рушить хрупкое очарование момента всякими шуточками. Сделав глоток, Марина отставила бокал и медленно расстегнула блузку. — Поможешь? Сердце ухнуло вниз, а потом унеслось куда-то вверх, а в носу защипало от того, как тихо, почти застенчиво она это произнесла. Марина все еще была одета, но уже как будто обнажилась, настолько беззащитной она сейчас казалась. В первое мгновение сил хватило только на то, чтобы припасть к плечу, вдохнуть запах духов и всхлипнуть: «Марина». Раздеваться Лиля скорее мешала, чем помогала, целуя как сумасшедшая каждый оголяющийся участок кожи. В телевизоре бодро шелестели голосами герои какой-то комедии, а она сгорала от страсти между раздвинутых бедер, подчиняясь напряженно-хриплому: «Не торопись, моя хорошая». В ответ на ее сдавленное: «Можно?» — она услышала пьянящее: «Тебе можно все» — и чуть не сошла с ума от переполнившего ее ликования. Но даже в этой своей почти истерической эйфории она не упускала самых важных деталей. Как изящно сводит Марина лопатки и изгибается тетивой навстречу поцелуям. Как возбуждающе дрожат мышцы ее бедер от напряжения. Какая терпко-сладкая она на вкус. Как меняется ее голос. Финальный стон ворвался в сознание фанфарами, аплодирующими трибунами, прокатился острой судорогой восторга до самых кончиков пальцев. Сердцебиение и дыхание у нее были как после марафонского забега. Заставив себя наконец оторваться от разгоряченного тела, Лиля жадно хватала ртом воздух. — Лиля. От утомленной хрипотцы в голосе по телу пробежали мурашки, ей отчаянно захотелось поднять голову и заглянуть в глаза. Увидеть в них, что она круче всех. Но она самолюбиво сдерживалась. Почувствовав прикосновение к волосам, Лиля счастливо вздохнула и снова щекой прижалась к теплому бедру. — Ты там навсегда решила остаться? — Марина нетерпеливо пошевелилась.  — Неплохой вариант, — оказавшись наконец с ней лицом к лицу, Лиля улыбнулась в ответ на сияющую улыбку. — Там мне нравится. Марина приподняла бровь: — А со мной поболтать не хочется? М-м? Спросить, как мое самочувствие? — Мне показалось, что неплохое, — Лиля сощурилась. — Я не права? — Конечно, не права, — Марина, продолжая улыбаться, прикрыла глаза. — Оно не неплохое. Оно замечательное. А после того, как ты меня поцелуешь, станет идеальным. И сними уже эти долбаные шорты. Позже, когда Марина первой отправилась в душ, Лиля лениво перевернула отброшенные ею карты и усмехнулась: ну конечно — крестовый король, крестовый валет. Стрит до туза. Беспроигрышный вариант в этой партии.